— Мам, доверяю тебе малышей! Похоже, у Луизона слипаются глазки!
— Хорошо, Лизон, я за ними присмотрю. А моего бутузика Луизона я уложу спать!
Мари взяла внука на руки и оглянулась, чтобы убедиться, что Жан, Бертий и Пьер идут за ними следом к курятнику. Звук клаксона заставил ее посмотреть на дорогу. Послышались знакомые голоса:
— Привет жителям Шаранты! Подкрепление прибыло!
На дороге остановилось такси, в открытых окнах которого были видны смеющиеся лица.
— Амели и Жаннетт! Какая радость! — воскликнула Мари. — И какой сюрприз!
Последовал целый концерт из объяснений и поцелуев. Жаннетт, которая держала на руках своего младшего ребенка, раскраснелась от радостных волнений.
— У меня не получилось приехать раньше, мадам Мари! И вот я встречаю Амели в Лиможе! Вы ее знаете — не успела я и глазом моргнуть, как она уже собрала чемодан и едет со мной на свадьбу! Мари-Эллен очень сожалеет, что не смогла приехать, но она не может оставить без присмотра детей и мясную лавку.
— Я знаю, Жаннетт, — ласково сказала Мари, успокаивая молодую женщину. — Она мне все объяснила. Нам бы очень хотелось, чтобы и она приехала с вами, но я знала, что, празднуя свадьбу в Шаранте, таких огорчений не избежать!
Все такая же живая и игривая, Амели пошутила:
— Мы не могли вас подвести! Камилла выходит замуж, а на свадьбе не будет ни одной профессиональной певицы? Это недопустимо! Я знаю, никто из нас не заменит вам Матильду, и все же я подумала, что я, если приеду, смогу вас хоть немного утешить… Она была моей лучшей подругой…
Эти слова тронули Мари до глубины души. Она обняла и поцеловала Амели, растроганная ее сердечностью.
— Спасибо, моя дорогая Амели! Нам бы вас действительно очень недоставало! Камилла обрадуется! Сейчас она в сарае, с женихом и Полем, любуются трактором. Мой сын совершенно потерял голову от счастья!
Жаннетт с улыбкой осматривала окрестности.
— Здесь вы выросли, мадам Мари, верно? И этот красивый дом на холме — это «Бори»?
— В точку! — ответила Мари. — А сейчас мы все на ферме, где жила в свое время и тяжело трудилась Нанетт! И здесь моя дочь решила устроить свадебный пир. Ей хочется, чтобы свадьба была очень простой. Видите вон тот большой стол под навесом из винограда? Мы накроем его белоснежной скатертью, как того требует обычай, и украсим полевыми цветами. Их принесут дети — это будут маки, ромашки…
Мелина смотрела на маленького полугодовалого Даниэля. Малыш, круглая головка которого была покрыта светлым пушком, протягивал свои ручки к голубому небу. Его братик Жоэль, которому было два с половиной года, с любопытством оглядывался, но пока робел и держался за мамину юбку.
Мари так обрадовалась гостям, что совсем забыла о Луизоне. Звук зевка вернул ее к реальности. Она объявила веселой компании:
— Мы возвращаемся в «Бори»! Там хватит места для всех! Лора, вы не обидитесь, если мы вас покинем?
— Нет, мадам Мари, тем более что мне пора доить коз и кормить гусей. Завтра увидимся перед церковью! Как только мой драгоценный супруг замолчит, а это случится нескоро, я пришлю к вам Камиллу, Гийома и Адриана.
По пути Мари рассказывала гостям, что их ждет завтра:
— Обряд венчания состоится в одиннадцать. Потом Поль привезет новобрачных на ферму на повозке, украшенной цветами, в которую он запряжет свой трактор, — никто и не сомневался, что без его стального друга тут не обойдется. Потом мы все вместе сядем за стол. В семь вечера Гийом и Камилла уедут в Лимож. Номер в лучшем отеле города уже заказан. И на следующее утро они на поезде отправятся в Венецию!
— В Венецию! — повторила Жаннетт. — Как романтично! Нашей Камилле очень повезло…
Амели сочла нужным сообщить гостеприимной хозяйке о своих планах:
— Леон ближе к вечеру приедет за нами на машине. Он всегда так занят… Но со мной сейчас моя славная Жаннетт! Малышей я оставила с матерью. И мне теперь кажется, что я в отпуске… Какое странное ощущение… Скажите-ка, этот маленький мужчинка, наверное, тяжеленький?
Луизон уже засыпал, приткнувшись к бабушкиному плечу. Мари погладила его по головке и сказала:
— Честно говоря, он и правда тяжеленький! Но и я еще крепкая! Любовь этого ребенка вернула мне молодость!
Маленький Жоэль скакал вокруг матери, радуясь возможности размять ноги после долгого сидения в автомобиле. Мелина, прислушиваясь к разговору женщин, срывала на обочине васильки. Ей было немного грустно. Она скучала по своему возлюбленному — красавцу Морису. Мелина была из тех женщин, которые радуются жизни только тогда, когда на них восторженно смотрят глаза мужчины. Ей было просто необходимо ощущать себя любимой, обожаемой. И потом, ей хотелось, чтобы он увидел ее в прекрасном розовом платье и в расшитой жемчугом шляпке из органди. Она никогда не рассказывала родителям об этом парне. Зачем? Ведь она не собиралась с ним обручаться и тем более выходить за него замуж. Зная Мари и Адриана, она понимала, что ее представление о жизни для них неприемлемо. Они будут настаивать на том, чтобы они с Морисом либо перестали встречаться, либо узаконили свои отношения. Как и Леони, Мелина стремилась к свободе и независимости.
«Ну и ладно, буду танцевать с папой и Полем! — сказала она себе. — Это всего лишь свадьба! Скоро я уеду в Париж и вся моя жизнь изменится! Когда-нибудь я стану знаменитой, как Брижит Бардо, и весь мир увидит меня на обложках журналов!»
И она продолжала мечтать о славе и далеких путешествиях. Заходящее солнце бросало пурпурные лучи на ее разрумянившееся лицо.
***
Последние два дня Элоди слонялась по поселку и рассказывала всем, кто хотел ее слушать, как этот «щенок Герен», «сын коллабо», напал на ее супруга. Она трепала языком, или, как выражался ее муж Фирмен, разбрасывала свой яд по ветру. Но в Прессиньяке она не пользовалась уважением, так что никто не верил ее бредням.
Элоди вполне годилась на роль героини романа в дурном вкусе. В девичестве она запятнала свою репутацию тем, что общалась с парнями, слишком торопилась задирать свои юбки. Потом она вцепилась своими коготками в сына владельца табачного киоска по фамилии Прессиго. Несчастный погиб молодым в Первую мировую, оставив ее вдовой с двумя детьми, которых нужно было растить. Местные жители надолго запомнили ее иеремиады! Она уехала в Лимож и жила тем, что убирала в чужих домах… ну, и не чуралась оказывать другие услуги, как кое-кто утверждал. Она вернулась в Прессиньяк, чтобы стать женой Фирмена Варандо. Здесь все помнили о том, что на их свадьбе погиб местный парень, сын бакалейщика.
Фирмен посоветовал жене попридержать язык:
— Ты зря надсаживаешься, моя цыпочка! Забыла разве, что они запросто могут пожаловаться на нас за те анонимные письма? Пойми, для местных хозяева «Бори» — уважаемые люди! И никто про них плохого слова не скажет. Венсан вбивает в головы детворе социалистические идеи, а сам живет в роскоши в своем громадном бараке! Вот что отвратительно! И мадам Мари люди уважают! Еще бы, ведь она — дочка богатого буржуа, муссюра Кюзенака!
Элоди, которая сочилась желчью, не желала сразу опускать руки. Она хотела отомстить им всем, поэтому сердито ответила мужу:
— Мне плевать, что ты думаешь! Я говорю, что было на самом деле: сын коллабо расквасил тебе нос! Мы тоже можем на них пожаловаться! Почему ты так быстро сдался? Ты же первый возмутился, когда Поль прикупил себе трактор! Этот щенок Герен не только дал ему денег на машину и избил тебя всего, но и женится у нас под носом на потаскушке, такой же гордячке, как и ее мать!
Утомившись от собственных словесных излияний, Элоди выпила два стакана вина и упала на скамейку у двери. Она очень сожалела, что их дом стоит на боковой улочке и поэтому она не может видеть, что происходит на центральной площади. Злоба и ненависть варились в ней до того дня, когда церковные колокола зазвонили, объявляя всему миру о бракосочетании Гийома и Камиллы.
