Лоренцо и Ева продолжают ходить в школу, до конца учебного года осталось полтора месяца. Паола крутится со своими занятиями как белка в колесе, в апреле всегда начинается предэкзаменационная суматоха, из которой потом складываются итоговые оценки выпускников.
Я еще не сказал ей о том, что уволился. Мы особо не говорим. У нас все непросто, зачем мне скрывать от вас правду. В нашей кровати угнездился третий: клубок из горечи, обиды, привязанности, отвращения и общей неловкости. Мы никогда не остаемся наедине. Не знаю, как сделать так, чтобы достичь своей главной и пока что единственной цели.
Проигрывать против сильнейших команд – довольно банально. Слишком уж банально и вполне предсказуемо. Но иногда и поражение стоит отпраздновать. «Армия Бранкалеоне» сегодня проиграла со счетом 8:6 против опасной команды «Реал Туфелло», которой боятся все. Ее игроков даже называют «подводные убийцы». За две минуты до свистка мы держали 6:6 и шли на равных с фаворитами чемпионата. За семь дней до конца соревнований они уже почитали себя непобедимыми и спокойно скользили по волнам в сторону выхода в высшую лигу. Мы же сражались за выход в плей-офф, скромный турнир, в котором участвовали команды, висящие с третьего по десятое место. При первом же проигрыше команда выбывала. Мы были на двенадцатом месте, так что небольшая надежда оставалась. Играть бы всегда, как сегодня, и биться до последней секунды.
Биться до последней секунды. Именно так говорил мой первый тренер, похожий на Нанни Моретти[7], но без бороды и с чудесным южным акцентом. Когда-то он был центральным нападающим.
«Друзья, игра не закончена, пока она продолжается».
Как просто, но как точно. Бывает, что в последнюю минуту можно пропустить пять голов подряд, и тогда прости-прощай, и только чудо может спасти ситуацию. Но в спорте часто случаются чудеса. А вот в жизни не слишком. Несмотря на все усилия католической церкви, многочисленных святых и блаженных, чудес наука не признает. И я стану исключением, подтверждающим правило. В книгах на медицинские, религиозные и паранормальные темы будут писать: «Чудес не бывает, но одно все-таки произошло: Лучио Баттистини смог выздороветь, несмотря на гепатоцеллюлярную карциному в финальной стадии и метастазы в легких».
В своей тетрадке с портретом Дзоффа я зачеркиваю фразу про Паолу. Конечно, это тоже важно. Но не теперь. Сейчас есть кое-что поважнее.
То, что в конкретный момент важнее всего.
Записываю:
не сдаваться
Только с Умберто я могу разговаривать свободно и откровенно, с другими врачами не получается. Мы встречаемся в нашем излюбленном баре. Настроение ни к черту. Говорю с ним о химиотерапии. Чего я только не прочел на эту спорную тему и так и не пришел к единственному решению.
– Все уже давно пришли к выводу, – начинает Умберто, – что химиотерапия приносит больше вреда, чем пользы. Плюсы есть, но побочные эффекты слишком уж многочисленны. Иммунитет слабнет, человек чувствует усталость, организм теряет силы, которые нужны для того, чтобы побороть болезнь. На мой взгляд, такое лечение никуда не годится. Это все равно что выстрелить в ногу, чтобы удалить мозоль. Мозоли и правда не будет. А может быть, и ноги заодно. Я не советую хозяевам моих пациентов прибегать к химиотерапии. То, что точно гарантирует химия, так это что любимое животное, будь то собака, кот или кролик, уже не будет прежним, но будет без сил лежать на диване и потеряет всякий вкус к жизни. Станет живым трупом.
– Но я-то в полном порядке, мне кажется, я справлюсь. Ведь больше у меня ничего не болит, – спорю я с нетипичной решимостью.
– Тебе кажется, что все нормально, но анализы крови показывают, что ты никуда не годишься. Болезнь идет своим чередом.
– Я записался на повторную компьютерную томографию завтра.
– Но ведь ты делал ее две недели назад!
– Думаю, врачи могли ошибиться.
– Слушай, ты не можешь чуть что делать томографию, это же Х-лучи, от них тебе лучше не станет.
Но я не слушаю никаких аргументов. Мой глупый мозг, обманутый надеждой, верит в то, что все это окажется нелепой ошибкой, досадным промахом врачей.
«Господин Баттистини, простите мою ошибку и непрофессионализм наших лаборантов. Последние месяцы ваши анализы были в норме, а мы ошибались. Вы совершенно здоровы. Позвольте вручить вам чемоданчик, в котором вы найдете миллион евро. Путь это хоть немного загладит нашу вину».
Умберто наступает:
– Ну так что, ты хочешь начать курс химии или попробовать что-то еще, какие планы?
– Не знаю… – отвечаю я, точно боксер, которого внезапно ударили что есть силы.
Наверное, первый побочный эффект рака – это помутнение рассудка. Я хочу ответить, но не могу придумать связной фразы.
– А ты бы что делал на моем месте? – спрашиваю я с замиранием сердца.
– Мы друзья, а врачу не полагается дружить с пациентами.
– Это ясно, но все-таки, как бы ты поступил? – настаиваю я. Мне нужно, чтобы за меня решил кто-то другой.
– Давай дождемся новых результатов, а потом сходим к онкологу.
– Я его ненавижу.
– Понимаю, но не мне давать тебе советы, тут я не помощник. Не забывай, что я ветеринар, а ты все-таки не игуана.
– Какие планы на вечер? – спрашиваю я, пропуская слова своего друга мимо ушей.
– Свидание с зубной врачихой из Прати. Уже второе.
– А этим уже занимались?
– Пока нет. Надеюсь, сегодня все случится.
– Отменяй-ка ты это свидание. Зубные врачихи в постели скучны до безобразия. Давай-ка лучше позвоним Коррадо и пойдем в пиццерию.
Обычно, когда я диктаторски навязываю Умберто свою волю, он сразу сдается.
– Не хочу тебя разочаровывать, но Коррадо улетел в Токио и вернется только в понедельник. Если хочешь, можем пойти вдвоем.
Но я уже передумал. Безнадежные больные так непредсказуемы.
– Ну и ладно. Наслаждайся своей врачихой, а я пойду в кино, посмотрю Вуди Аллена.
– Кажется, его новый фильм еще не вышел в прокат.
Опять не срослось.
– Ну, тогда домой пойду.
– Кстати, как там дела с Паолой?
– Неважно. Она говорит только «да» и «нет».
– Сам виноват.
– Слушай, давай сегодня без проповедей. Спасибо за прием. Сколько я вам должен, доктор?
– Прием крупных животных – от ста евро и выше.
– Вот придурок.
– От придурка слышу.
Когда мы принимаемся спорить, мы за одну секунду переносимся во времена начальной школы.
Я хлопаю друга по плечу и поворачиваюсь к выходу. Умберто задает тот самый вопрос, который крутится в его голове последние несколько минут:
– Почему ты решил, что зубные врачихи скучны в постели? Тебе приходилось спать с зубной врачихой? Может быть, это тебе не повезло, а остальные ничего?
– Нет, мне лично не приходилось. Просто есть такое выражение: «скучна в постели, как зубная врачиха», – ты что, не слышал? Все так говорят.
– Кто это – все? Никогда не слышал.
– Все, кто пробовал. Все до одного.
Я выхожу из бара и оставляю Умберто счет и кучу сомнений. Само собой, это была шутка. Конечно, с зубной врачихой я спал. Горячая амазонка из Пьемонта по имени Каролина – такую штучку я порекомендовал бы кому угодно. В постели она была прекрасна, но как стоматолог никуда не годилась. Далекие времена, погребенные под метром песка, – чужая жизнь, не имеющая ко мне ни малейшего отношения.
Я прихожу домой и два с лишним часа играю с детьми под пристальным взглядом нашего Волка. Эффективнее такого лечения и не придумаешь.
– Я уволился с работы.
Лица Паолы, которая в эту минуту принимает душ, мне не видно, но я прекрасно его себе представляю.
Я молча лежу в кровати минуты три. Потом на пороге ванной появляется моя жена в халате. Против света я не могу разглядеть ее выражения лица, но мне несложно представить и его.
– С какой работы?
– С той самой, где мне платили, если ты намекаешь на это, – отвечаю я.
– То есть ты будешь бесплатно тренировать ребят, а с нормальной работы уволился?
– Именно так.
– И можно узнать почему? Тебе ведь прекрасно известно, что мы с трудом дотягиваем от зарплаты до зарплаты?
Я мог бы прочесть лекцию на тему «Психология безнадежно больного», но без публики как-то неинтересно.
– Я решил, что в оставшееся время буду делать только то, что мне нравится. Кажется, это единственное разумное решение.
– Разумное с твоей точки зрения.
– Поссориться хочешь? Я и так уже завелся, лучше не провоцируй.
– Кто тебя провоцирует, кто? Ты сам сказал, никто за язык не тянул. Точка.
– Я не специально. Просто так вышло.
