Вышла. С трепетом, все еще нарастающим, дошла до угла и с радостью приняла боль, которая сначала так напугала меня.
Открыла глаза на скамейке под деревом.
Теплая летняя дымка окутывала маленький двор. За столом под деревьями сидели мужики: Петро-барахло, дядя Ваня-встань-с-диваня, дед Сергей Иванович и Хромой Митро. Постукивали костяшками домино.
Простыни, фанатично выбеленные тетей Ниной, тихо дышали на веревках, вбирая своей белизной розово-золотую воду предзакатного солнца. На пожарной лестнице, как летучие мыши, висели несколько детей – трое мальчиков и две девочки (среди них я узнала и своих вчерашних собеседников). Между ними шло соревнование, кто дольше продержится вверх ногами.
Из соседнего дома вышла пара – супруги Сенчуки.
Она, Марта, в разноцветной цветастой юбке, на которой экзотические цветы и огромные бабочки переходили в черно-белую надпись «Борнео», в ушах – цыганские пластмассовые кольца красно-золотого цвета.
Он, Стасик, в голубых джинсах-варенках собственного производства и белой рубашке, расстегнутой почти до талии. На загорелой широкой груди поблескивала золотая цепочка с крестиком. Длинные волосы, на скулах – романтическая синева модной трехдневной щетины. Одним словом, Бандерас отдыхает!
Даже мужики перестали стучать костяшками, провожая взглядами юбку Марты.
Проходя мимо пожарной лестницы, Стасик лениво, сквозь зубы прокомментировал: «Жить надоело?..» Марта хихикнула.
Они скрылись в арке, через которую я только что вошла. Дети на лестнице, проделав сложные маневры, перевернулись и завороженно смотрели им вслед. Каждый мальчик точно знал: вырасту и стану таким, как Стасик!
А она, ТА девочка, думала: вырасту – и узнаю, что такое «Борнео»!
Я посмотрела на часы: полседьмого. Пора. Я вдохнула сладкий воздух, пропитанный ароматом сирени, и поднялась. Направилась к знакомому подъезду. Спиной чувствовала, что игроки и дети смотрят мне вслед. Конечно, тут все знали друг друга и появление нового человека вызвало немалый интерес. Я ускорила шаги, вошла в полумрак подъезда…
С каждым этажом моя решимость таяла. На стене с надписью мелом заметила размазанный вчерашний след своей руки. Значит, я действительно была здесь.
Стояла перед дверью, обитой ужасным старым дерматином, и не решалась позвонить. Достала зеркальце, придирчиво осмотрела себя: с ТОЙ девочкой нас объединял разве что цвет глаз.
Но это неважно.
Волновало одно: не потерять бы сознание, когда увижу ИХ, моложе меня… Ох…
Я нажала на звонок.
Услышала голос: «Вадик, открой – я в ванной!» – и шаги за дверью.
Еще глоток воздуха, на этот раз влажного, пропитанного запахом подвала, – и… дверь открылась.
– Вам кого?
Я застыла. Послышался женский голос из квартиры:
– Вадик, кто там?
Голос человека, открывшего дверь:
– Вы к нам? По поводу Веры? Что она еще натворила? Проходите. Жена скоро выйдет.
Наверное, я что-то отвечала, но пока еще не слышала себя – слишком звенело в ушах. Прошла в зал, который одновременно был и спальней.
Диван с синей обивкой.
Выводок кактусов на подоконнике.
Прибалтийский телевизор «Шилялис».
Старый магнитофон «Весна».
Возле ног завертелась, замурлыкала Дымка. Моя кошка.
– Вам плохо? Это из-за жары. Лил, валерьянки!
Я осторожно опустилась на стул – он шатался. Понятное дело, одна ножка на нем всегда хромала! Уперлась взглядом в фотографию, висящую на стене. Фотографию из моего альбома – «На прогулку»…
В комнату вошла молодая женщина в сарафане, ее волосы были мокрыми. В руке она держала рюмочку с мутной жидкостью и стакан воды.
Передала все это мужу, он – мне:
– Выпейте.
Женщина оценивающе осматривала меня. Я поторопилась поднять глаза, поблагодарила и выпила капли, запила водой, благодарно кивнула.
– Вы к нам? – спросила женщина.
– Д-д-да, – ответила я, еле ворочая языком. – У-у м-меня немного н-н-необычное д-д-д-дело…
Они сели напротив меня за стол. Их лица были сосредоточенными. И… очень молодыми, без единой морщинки. Наверное, я казалась им теткой.
Хотя, как я уже говорила, никто не давал мне больше двадцати пяти. Но в этом весьма неудобном длинном платье, надетом мной, в массивных босоножках, которые я не носила лет десять и жалела выбросить, я выглядела на все свои годы. Думаю, еще и с гаком. Потому они так и смотрели – с почтительным, но немного отстраненным вниманием.
– Итак… – начала я, стараясь преодолеть свое заикание, усиливающееся с каждой минутой. – Меня зовут Вероника…
Я хотела назвать отчество, но вовремя закашлялась. Представилась, назвав фамилию мужа и выдуманное отчество. А потом начала врать как по писаному:
– Я работаю здесь недалеко, в Вишневом, в научно-исследовательской лаборатории…
«Какая еще, к черту, лаборатория?» – спросила саму себя, но на сомнения и раздумья не было времени, и я смело продолжила:
– Обстоятельства сложились так, что по нескольку дней в месяц я должна жить здесь, в городе: во-первых, быть на курсах повышения квалификации («Какую, интересно, квалификацию ты собираешься повышать?»), а еще нужно выбить аппаратуру для лаборатории («Господи, какую еще аппаратуру?!»)…
Они ошарашенно переглянулись.
– Словом, – решительно сказала я, – не могли бы вы сдать мне комнату на те дни, что я буду в городе?
У обоих глаза полезли на лоб.
– Сдать? Комнату? – почти хором сказали они.
– Да, да, – поспешила заверить я. – Это ненадолго, обещаю. Я заплачу.
Повисла пауза.
– Позвольте ваш паспорт, – вдруг сказал мужчина.
Я чуть не упала в обморок.
Стоп. Где может быть паспорт у советского человека, если его нет с собой? Я напрягла мозги и выдала:
– Паспорт на прописке – я только что получила комнату в… коммуналке! Но… но я принесу вам свое удостоверение!
Ага, точно, завтра сварганю его дома на компе за три минуты! Не проблема.
– А почему вы обратились именно к нам? – подозрительно спросила женщина.
– Ну… У вас же есть свободная комната… – промямлила я.
Они переглянулись. И снова надолго замолчали.
– Это неожиданно… – наконец сказала женщина. – Мы вас совсем не знаем и…
– …и, во-вторых, – подхватил мужчина, – что мы скажем соседям? Участковому? В ЖЭКе?
– Но это же ненадолго! – жалобно сказала я. – Всего на несколько дней! Я дам вам все гарантии! Завтра же принесу документы и… оплату. Мне крайне необходимо пожить именно здесь – наш филиал совсем рядом! Было бы где переночевать… Я вам не буду мешать!
– А какую оплату вы имеете в виду? – посерьезнел мужчина.
– Подожди, Вадик, – сказала женщина, – в принципе, если это ненадолго…
– Несколько дней! – заверила я.
– Мне все это, честно говоря, не очень нравится, – пробормотал мужчина. – Как-то это странно. И зачем нам такой заработок? Из-за десяти рублей потом греха не оберешься…
«Неужели на этом все закончится?» – с отчаянием подумала я и продолжила:
– Я могу заплатить больше! Вещами! Честно. Мой друг только что вернулся из плавания – много чего интересного привез. Вот, посмотрите!
И я выложила на стол последний аргумент – две пары новеньких фирменных джинсов, свои и Мирося.
– Ой! – сказала женщина, поедая штаны глазами. – Это слишком дорого. Мы не можем их взять за какие-то несколько дней.
– Не проблема, – весело уверила я. – Для меня это не проблема. У моего друга много таких тряпок. Не хотите взять джинсами – могу принести вам шубку из шиншиллы.
Они посмотрели на меня как на сумасшедшую.
Я почувствовала, что сейчас они… эти люди… то есть мои дорогие родители, просто выставят меня за дверь, как аферистку или спекулянтку. Этого нельзя допустить!
В меня уже проник запах этой квартиры, оплел внутренности, вошел в каждую клетку. Я еле сдерживалась, чтобы не пробежаться по всем комнатам, узнавая мельчайшие детали. Я не могла выйти отсюда ни с чем!
Я напрягла мозги и вдруг воскликнула, обращаясь к мужчине:
– Ну хотите, я достану вам три новых концерта Высоцкого?!
– Что? – блеснули его глаза.
– Да: три концерта Высоцкого и две пары джинсов в придачу! Разве это мало за несколько дней в вашем доме?
– А откуда у вас эти концерты? – подозрительно спросил мужчина (хотя – ох! – в этом возрасте он выглядел как мальчишка!).
– Какая разница? – совсем неуважительно буркнула я. – Что скажете?
Они переглянулись. Джинсы и концерты задаром – большое искушение.
Женщина незаметно скрестила два пальца и потерла ими левую бровь, что означало: ни в коем случае! Я это знала. Вспомнила этот секретный жест общей договоренности. Сама проделывала его сто раз…
– Нет… Мы не можем взять вас на квартиру, – наконец произнес мужчина. – Без паспорта. За… джинсы… Даже за концерты. Это странно. Противозаконно. И неудобно.
«Господи, – подумала я, – что за, мягко говоря, тру́сы?!»
