Какой чайник? Какое полотенце? О чем он? Вялые мысли плыли, едва трепыхая плавниками, уходили в глубину. Опять клетчатые тапочки у лица.
-Довольна, гадина? Довольна?
Чувствительная пощечина, другая. Руки зарылись в волосы, Геночка намотал косу на кулак, принялся старательно таскать.
-Попляшешь у меня, сволочь. Попляшешь у меня! Я тебе покажу.
Маше было больно, на глаза навернулись слезы. Она пошевелилась. Попыталась подняться, тут же прицельный пинок в поясницу опрокинул ее на пол. Геночка отошел на минуту, вернулся. Встал над ней.
-Я тебе покажу, сволочь, что такое настоящий мужик. Ты мне ноги целовать будешь. Гадина. Я тебе покажу. Сейчас. Сейчас. Я тебя так отхожу, ты у меня станешь шелковая. Все настроение испортила скотина. Все удовольствие перебила, гадина.
Маша повернула голову. Сплюнула кровь с разбитой губы. Отчим держался за пах левой рукой. Значит, она все-таки попала ему коленкой? Хорошо. Но больше пока ничего хорошего не было. В правой руке у Геночки оказался ремень: кожаный, с тяжелой пряжкой. Вот гадство какое! Из Машиных же джинсов позаимствованный. Мамин подарок. Отчим неуклюже наклонился, старательно задрал рубашку падчерицы повыше, пробормотал точно уговаривая.
-Сейчас, сейчас.
Выпрямился, голос налился свинцом.
-Получи, шалава. Получи! На! Вот тебе! Будешь знать, как лягаться и орать! Будешь знать! Я тебя научу уму разуму! Я тебя научу! Ты у меня попляшешь!
С тугим свистом ремень взлетал и опускался. Куда попало - на ягодицы, ноги, спину. Маша охнула раз, другой. Пряжка немилосердно рвала тело. Отчим на мгновение остановился. Ткнул тапком в лицо.
-Будешь орать, запорю на фиг! Поняла! Молчи как партизан. Гадина! На! На!
Маша терпела целую вечность, потом сознание отключилось. Через какое то время она пришла в себя. Открыла глаза. Подняла голову. Геночка сидел на стуле, курил, смотрел пристально.
-Ну, как учеба? Понравилась? Это только начало. Будешь шелковая. Обещаю.
Встал, подошел. Присел на корточки. Маша дернулась, отползти, он не позволил. Поймал за волосы, удержал и вдруг погладил по голове.
-Такая красивая девочка, и такая плохая. Невоспитанная. Ничего, я тебя научу. Ты исправишься. Будешь ласковая, умная, шелковая. Будешь умница. Я тебя буду любить. Все наладится. Вот увидишь. Попка заживет, ножки тоже. Полежи пока.
Снова погладил. Ушел, скрылся в туалете. Маша собралась с духом. Времени у нее было всего ничего. Охнула сквозь зубы. Встала на четвереньки. Опираясь ладонью о колено, с тяжелым выдохом заставила себя подняться. Скорчившись в три погибели? Это ерунда. Увидела в зеркале свое лицо. Всклокоченные волосы, разбитые губы, на щеке кровоподтек. Шаг. Другой. Вот и дверь. Потянулась, было к куртке, услышала, что Геночка смывает воду в унитазе. Быстро щелкнула одним замком, другим и вывалилась на площадку. Закрыла дверь. Огляделась. Хотела постучать к Семенычу. Поняла, что не успеет. Отчим сейчас выйдет, затащит обратно. Маша взялась рукой за перила. Быстро пошла вниз. Ноги не слушались, но оставаться было нельзя. Она уже поняла, что этот подвыпивший психопат способен на все. Тугая на пружине дверь подъезда поддалась с трудом. Тело обожгло холодом. Босые ноги утонули в грязи. Что же делать? Что? Что? Хотела, было, пойти через двор, к Светке, но услышала, как бежит по лестнице Геночка. Быстро завернула за угол, придерживаясь за стену дома, доковыляла до скверика. Шагнула в темноту. Понимая, что выглядит точно привидение в своей рубашке, босая, растрепанная. Ласковый голос отчима раздался неподалеку. Заскользил левее, через двор, к Светкиному подъезду.
-Маша? Машенька? Ты где?
Она оттолкнулась от дерева. Добралась до пустынной (еще бы в два часа ночи) дороги. Прошла всего несколько шагов. В лицо ударил свет фар. Маша подняла руку. Отчаянно взывая непонятно к кому: "Пожалуйста. Ну, пожалуйста, пожалуйста!" Девяностые годы, разгул бандитизма, люди боятся помогать друг другу. Сейчас эта машина объедет ее и скроется вдали. Глупо, с отчаянием, она вновь обратилась к неведомой высшей силе: "Ради Бога!!!" Вытянутая в сторону рука безвольно упала. Маша зажмурилась. Слушая, как шуршат шины, мимо, мимо. "О, Господи! Пожалуйста!"
Каким сладостным звуком может оказаться визг тормозов! Автомобиль чуть бросило в сторону. Остановился, дал задний ход. Подъехал вплотную. Приоткрылась дверца. Мужской смутно знакомый голос предположил с иронией.
-Гуляешь, девушка?
Воспоследовала пауза. Свет фар слепил глаза. Девочка ничего не видела.
-Помогите.
Прошептали разбитые губы. Сил кричать не было. Маша покачала головой, разлохмаченная коса скользнула на грудь, видневшуюся в разорванной до пояса рубашке. Стало ужасно стыдно, за то, как она выглядит. Хуже самой последней бомжихи, наверно. Какой кошмар. Кошмар. И тот же голос, вдруг изменившись, проговорил взволнованно и удивленно.
-Блин. Я же знаю ее! Я с ней сегодня разговаривал!
Из машины долетело нестройное, раздумчивое.
-И я где-то видел, несомненно.
-Я тоже. Как будто.
Два силуэта сразу пошли навстречу. Один, толстоватый, крупный, пробасил. С узнаванием.
-Ну, ты даешь, русалочка! Чего случилось?
Второй, широкоплечий, ловкий в движениях, на манер хищника, молча подставил руку. Маша почти рухнула на крепкую мужскую грудь. На серый свитер. Спрятала лицо. Вдыхая запах горьковатого одеколона. Застеснявшись, отстранилась.
-Здравствуйте. Я вас испачкала. Простите.
Он засмеялся.
-Ой, не могу! Воспитанная какая. Колись, чего случилось!
Из машины попросили бесцеремонно.
-Макс, тащи внутрь. Завязывай с допросом. Она и так замерзла.
Маша вздрогнула. У нее всегда была фантастическая память на голоса. Она никогда не ошибалась, не путала никого по телефону, даже если человек не представлялся. Но сейчас, подумала, что бредит. Просто бредит. Парень, вернее молодой мужчина, названный Максом, согласился.
-Доктор прав, как всегда.
И Маша потеряла сознание второй раз в жизни, второй раз за ночь.
* * *
Девушка начала заваливаться точно сломанная кукла. Но у Макса была исключительная реакция, сила ей соответствовала. Вытянул руку, придержал, потянулся, подхватил. Высокая и тонкая, в длинной разорванной рубашке, нечаянно выбежавшая навстречу из темноты. Та самая незнакомка. Он почему-то вспоминал ее целый день.
-Макс, ты чего застыл?!
Смотрел в запрокинутое лицо, которое сегодня утром увидел грустным и прекрасным. Невероятной длины растрепанная коса обвилась вокруг его запястья, стекла вниз, качаясь у земли. Округлый подбородок выпачкан кровью. Босые грязные ножки, покрытые синяками. На спине, он сразу ощутил, сквозь тонкую ткань, вздувшиеся рубцы. В сердце у Макса зарычал зверь. На мгновение он оглох от ярости. Кто посмел? Какая паскуда? Голос друга пробился к сознанию.
-Садись же. Поехали.
Справившись с бешенством, Макс протянул девушку, совсем еще девчонку, другу на заднем сиденье.
-Осторожно. Голову придержи ей. Вот так.
Быстро обежал машину. Плюхнулся на свое место, глянул в зеркало. Доктор продолжал руководить. Все верно. Эта ситуация по его части.
-Поехали. Разворачивайся.
-Куда?
-В травму, конечно. Избили. Вероятно, изнасиловали.
Макс утопил педаль. Одна рука на руле, другая свободна, полу обернувшись, он смотрел назад. Золотые волосы раскинулись по груди друга, свесились вниз, легли на пол. Мишка с переднего сиденья вздохнул.
-Красивая какая. Жаль.
-Чего жаль?
Вызверился Макс.
-Чего тебе жаль?!
Дураков спорить с ним не нашлось. Доктор делом занялся. Пульс считает. Буров - флегма, сделал вид, что оглох. Разумный мужик. Опытный. Умный. Хорошо его знает. Предпочитает выждать. Дать время остыть.
-Как она?
Матвей пробурчал.
-Гони давай. В больнице разберемся. Спасатель хренов. Вечно тебе везет на неприятности.
-Она - не - неприятность.
Слова падали пудовыми гирями. Короткое молчание. Тяжелые вздохи Бурова. Густая тишина. Вдруг доктора понесло, развыступался на заднем сидении.
-Говоришь не неприятность? Тебе виднее. Что б я еще раз с тобой куда собрался?! Ни в жизни. Хватит. Сил больше нет! Бурый, что у нас в прошлое воскресенье приключилось? Когда мы до сауны так и не доехали.
-Стрелка с юго-западскими.
-Стрелка?
-Ну, да.
-О! Я не часы, мне стрелки ни к чему!
Доктору Макс многое прощал. Всегда. Со времен детского сада. Тем более успел остыть. Начал соображать. Загорался он за секунду. Такие дрова ломал - караул. Зато и брал себя в руки почти сразу. Контраст между невменяемым охреневшим берсерком и рассудительным умным Максом врагов всегда шокировал. Друзья привыкли. Притерпелись. Спорить начинали в нужный момент. Не раньше. Вот и теперь доктор ворчит. Буров прикидывает, что и как. Ничьи головы без особой надобности уже не полетят. Скорее всего. Тем не менее, более дипломатичный Мишка попросил, покосившись на водителя.
