Рассмотрев перо в микроскоп, видишь сложное его строение. От полого стержня, переходящего в четырехгранник, в одной плоскости в разные стороны отходят бородки, снабженные множеством крючков. Соединяясь друг с другом, бородки образуют изящную плоскость пера.
Легко догадаться: остроумная эта конструкция уязвима. Загрязнились. Помялись бородки, и стройность пера нарушилась. Потому-то птицы бережно ухаживают за нарядом. Опрятность их даже вошла в поговорку — о моднице, приводящей себя в порядок, скажут «чистит перышки».
Намокание перьев делает их тяжелыми, нарушает строенье. Все знают, как жалко выглядит мокрая курица. Или вот посмотрите на грифов. Я снял их в Африке после ливня — летать не могут, сели просушить перья. С другой стороны, гуси, утки, лебеди и много других летунов воды не боятся, «как с гуся вода», говорим мы о чем-либо, последствий не оставляющем. Но для этого перья должны быть хорошо обработаны жиром и особо плотно лежать на теле.
Многие видели, как утки смазывают свое одеяние, выдавливая жир из копчиковой железы и пропуская перышки через клюв. Цапля и козодой железы не имеют, избежать намокания им помогает специальная пудра. Ее получают из перьев же, растущих в определенных участках тела. Клювом они измельчаются в водоотталкивающий порошок, которым птицы себя обсыпают.
Пренебрежение чистотой для птицы опасно.
Карл Гогенбек рассказывает курьезный случай. В его Гамбургском зоопарке в чане с водой утонули… шесть уток. Оперение птиц было чем-то загрязнено, намокшие, отяжелевшие утки не могли взлететь и оказались на дне.
В наше время великих перемещений нефти подобная гибель пернатых выглядит уже не курьезом, а большими трагедиями. При авариях танкеров разлитая на воде нефть обрекает на гибель сотни тысяч различных птиц — пуховой покров слипается, не греет, и перестают служить птице крылья. На Аляске я видел, как отмывали от нефти уток, гусей, орланов. Спасти удалось немногих.
Перо на память.
* * *
Перья — важнейшая часть в облике и строении птиц. Считают, что перьевой покров возник у предшественников птиц за миллионы лет до того, как эти животные стали делать, и служил вначале только для согревания тела.
Главным событием, сделавшим птиц птицами и обеспечившим им процветание, было появление перьев.
У каждой птицы перьевой наряд сложен — различают рыхлый пуховой покров, сохраняющий тепло, кроющие и контурные перья, придающие птице соответствующий облик, и жестко-упругие маховые и рулевые перья, обеспечивающее полет. Наряд этот хрупок и довольно быстро изнашивается. Раз или два в год птицы его обновляют (линька) — растущее перо выталкивает из лунки старое. Происходит это не у всех птиц одинаково. У большинства линька растянута по времени — выпадает одно перо, через некоторое время другое, и, таким образом, птица не теряет способности летать. Кормящие самцы и самки линяют в разное время, не оставляя птенцов без защиты и корма. Но некоторые птицы меняют рулевые и маховые перья разом. Летать в это время они не могут, и потому уязвимы. За линными птицами на Аляске, например, охотятся волки, лисицы, медведи. Линных гусей аборигены раньше добывали с помощью палки. Это научило гусей искать для линьки укромные, мало кому доступные уголки.
Самка тропической птицы-носорога разом сбрасывает перьевую одежду, но для безопасности замуровывает себя в дупле, и кормит ее «в окошко» самец. В сезон четыре раза, приспосабливаясь к окраске тундры, линяет белая куропатка. (Белая она только зимой, летом перья коричневые.) Разом и полностью теряют перья пингвины. Голышом топчутся они на одном месте, неспособные в холодное время нырять, кормиться. Новые перья растут у пингвина быстро, четырнадцать дней — и он уже щеголяет в новом блестящем наряде.
Перелетные птицы дальний путь непременно начинают в обновке. У зимующих с нами птиц число перьев в холодное время больше, чем летом. Для любознательных скажем: лебедь имеет на теле двадцать пять тысяч перьев, утка — в два раза меньше, у кур — десять тысяч, у маленьких воробьиных птиц — до двух с половиной тысяч.
Перья при движениях птицы могут «подавать голоса». Мы знаем: крылья «хлопают», у ворона при полете слышен скрип перьев, полеты уток сопровождаются свистом, бекас, пикируя на току, хвостовыми перьями блеет барашком.
У сов же крылья «глухие». Бородки перьев у них рассучены и гасят звуки, позволяя птицам бесшумно настигать жертву.
Грифы сушат перья.
* * *
Особо надо сказать о красоте птичьих перьев. Вспомните петуха, а еще лучше фазана — радуга красок. Сверкание всех цветов и оттенков. Еще дальше фантазия природы пошла в украшении павлина, райских птиц, малюток колибри. Или вспомните зимородка, щегла (щегол — значит щеголь), удода, тетерева, у которого белый цвет хвоста сочетается с угольно-черным оперением тела, вспомните кипенно-белых на север пролетающих лебедей и черных лебедей из Австралии, вспомните «красные яблоки» снегирей в заиндевелом лесу, вспомните нарядный струйчатый рисунок в оперении рябчиков, розовой тучей летящих фламинго. А сорок с ее черным, отливающим зеленью хвостом и белым, как снег, бочком! И даже курочка рыба — черное с белым — необычайно красива.
Интересен механизм расцветки перьевого наряда. Часть красок (пигментов) в перо попадает в результате сложных физиологических процессов в организме. Но, например, белый или голубые цвета образуются не пигментом, это всего лишь результат отражения света от прозрачных и полупрозрачных клеток пера. (Так же объясняется белизна снега.) В сочетании с пигментальной окраской «оптические» цвета дают удивительные по красоте переливы — вспомним колибри, попугаев, сизоворонок, синиц.
Изысканность красок во внешности птиц, конечно, не способ порадовать глаз человек. Цвета рассчитаны на партнеров по жизни, по ним определяется видовая принадлежность, и можно подумать также, что в окраске пера, в ее интенсивности в брачный период закодирована жизнеспособность организма, возможность соревноваться во время тока за право продолжить род.
В птичьем мире демонстрация привлекательности обычно отдана петушкам, самочки часто окрашены скромно, под цвет обстановки, где им придется сидеть в гнезде.
* * *
Красота перьев часто становилась несчастьем для летунов. На райских птиц в тропиках нещадно, несмотря на запреты, охотятся ради перьев. Из-за перьев для дамских шляпок в конце прошлого века были почти полностью истреблены белые цапли. Белые перья страусов в Европу из Африки доставляли для украшения рыцарских шлемов и опять же дамских уборов.
В американской штате Нью-Мексико мне дали примерить накидку вождя индейцев, подаренную в свое время писателю Сетону Томпсону. Она состояла из множества разной окраски перьев. А в музее Аляски видел я телогрейку, сшитую из птичьих шкурок, перья с которых ощипаны не были. Такую одежду во времена Русской Америки носили алеуты.
Ценность пера ведома человеку с первобытных времен. Стрелы для устойчивости в полете лучники оперяли. Тростниковые палочки для письма писцы постепенно сменили на гусиные перья. (Пишем теперь другим инструментом, а ножи сохранили название перочинных.) Перины, подушки — опять же перья.
Опахала, метелки, снаряженья мяча для игры в бадминтон, мушки для ловли рыбы — все птичьи перья. Есть сказочный образ «перо жар-птицы». На Мещере считают: найти перо журавля — на счастье, в Казахстане счастливой находкой считают перо совы, а желая друзьям удачи, мы говорим, как охотникам: ни пуха, ни пера.
В Дании некий Хансен собрал коллекцию — миллион птичьих перьев. Коллекция стала музеем. Разглядывая перо, поражаешься красоте и совершенству этой удивительной конструкции природы.
Фото автора. 27–30 мая 1994 г.
(Таежный тупик)
Телеграмма Николая Николаевича Савушкина была короткой. «В Хакасии жара. Начинают гореть леса. Возможно патрулирование вертолета. Если сможешь, вылетай немедленно».
Немедленно я и вылетел, очутившись после мокрой холодной Москвы в пекле, какого не знал и в Африке, — в тени 36!
15 июня патрульный вертолет полетел над наиболее ценными кедрачами, пропиленными Абаканским каньоном. Маршрут знакомый. Узнаю каменистые сопки с остатками снега с северной стороны. Изумрудная летняя зелень распадков прошита белыми нитками пенистых речек — Абакан принимает талую воду хребтов. Потоки встречного воздуха несут в нутро вертолета прохладу. Но вот примета — там внизу жарко: три оленя выбрались на вершину хребта и стоят на «половичке» тающего снега — охлаждаются.
Пахучая тайга то плывет в синем каньоне, то вдруг несется верхушками кедров под самым брюхом машины — видно фиолетовые, еще мягкие в это время кедровые шишки. Слава богу, дымов не видим. Пожары в тайге — либо от молний, либо от спичек, но в этих диких, малодоступных местах людей сейчас нет, а жара стоит ровная, без гроз и дождей. На борту самолета специалист по пожарам летнаб Владимир Кувшинов. Но Николай Николаевич, отложив городские дела, летит и сам. Посмотреть обстановку.
