Не знаю, сколько времени заняло наше плавание, так как потерял чувство времени. Весь разбитый, выдохшийся, обессиленный, я с трудом забрался на камни. Но отдохнуть с комфортом здесь оказалось невозможно. Дул сильный ветер. Я замёрз до такой степени, что не мог пошевелиться, только сильно дрожал. Сев на выступ, я обхватил колени руками, чтобы сохранить тепло, но это мало помогало. Рада ходила рядом по камням. Ей явно было не холодно. Подойдя ко мне, она сказала:
— Ты сам должен справиться с холодом.
— Слушай, Рада, ты садистка какая-то, — в сердцах вспылил я сквозь выбивающие дробь зубы. — Я чуть не утонул, а ты мне даже не попыталась помочь, теперь я мёрзну, а ты мне даёшь какие-то абсолютно дурацкие наставления.
Мне казалось, что Рада вот-вот пожалеет меня и согреет своим теплом, тем более, что и ей от этого станет теплей самой. Но я ошибся, и вместо того, чтобы греть меня, она молча пошла собирать устриц.
Я решил наблюдать за ней. В памяти было свежо утреннее состояние, когда я, наблюдая, получал от неё живу. И во мне постепенно стали происходить изменения. Я понял — Рада и сейчас всё делала для меня. Мне стали передаваться её силы. Через некоторое время я осознал, что мне уже не холодно. Я встал и отправился помогать Раде.
— Отдохни, Малыш, — отклонила она мою помощь, — я сама справлюсь.
Я вновь сел на камень. Ветер по-прежнему дул, но мне он не казался таким холодным, как раньше.
«Странно, почему так получается?» Я постарался прочувствовать ветер всем телом. Тугие потоки воздуха обволакивали меня. И ко мне вновь пришло уже знакомое чувство наслаждения. Ветер давал мне силу, и я способен был пользоваться ею. Моё тело под его потоками воздуха восстанавливало свои силы после изнуряющего плаванья.
— Воздух — это твоя стихия, — улыбаясь, сказала Рада, приближаясь ко мне, — а вот с водой у тебя проблемы, поэтому ты чуть не утонул. Советую подружиться тебе со всеми стихиями. Это несложно. Старайся чувствовать и наслаждаться ими, и у тебя непременно получится. Когда поплывём назад, не надо бояться воды, доверься ей, и она тебе поможет.
Плывя сюда, ты боролся с водой. Борьба — это противостояние, замени борьбу на дружбу, любовь. Ты должен плыть в состоянии радости. Сейчас настройся серьёзнее на предстоящий заплыв. Цель этого заплыва — не добраться до берега, а сам процесс плавания. Доплыв сюда и чуть не утонув, ты приобрёл серьёзный жизненный опыт. В какой-то момент ты осмыслил, что твоя жизнь ничего не стоит, и в этот момент к тебе пришло виденье. Ты поступил очень мудро: перестав цепляться за жизнь, ты сумел войти в гармонию с окружающим тебя миром, ты без усилий оказался на поверхности и продолжил плыть к камням. Было бы прекрасно, если бы ты запомнил то состояние где твоя жизнь была тебе не важна. Мне не нужна твоя помощь в собирании ракушек. Не для этого я тебя сюда притащила. Но мне важно твоё переживание вот такого жизненного опыта. Несомненно, ситуация была рискованной, но я не собиралась тебе помогать, ты сам должен был изнутри осмыслить происходящее. Если бы у меня было хотя бы желание помочь тебе, то ты это почувствовал бы и понадеялся бы на меня. В результате чего никакой пользы от твоего барахтанья не было бы. Мы так любим себя, что не позволяем попасть себе в подобные ситуации. А жаль! Тем самым мы лишаем себя возможности узнать, кем мы являемся в действительности, а не в инкубационной среде, искусственно поддерживающей нас в состоянии защищённости. Без переживания ощущения близкой смерти мы становимся чёрствыми и в то же время ранимыми. Мы много знаем, но ничего не переживаем изнутри. Не познаём истину. Не ведая себя, как мы можем жить в гармонии с природой? О каком счастье может идти речь? И мы подгоняем мир под свои умозаключения, основанные на непроверенных своим веданьем знаниях. Тем самым уничтожаем всё вокруг. И, в конце концов, уничтожим и себя. Не опирайся, Малыш, на знания, иначе ты погибнешь! Прямо сейчас, здесь, в море! Смерть рядом, и ты чувствовал это!
Её слова словно ущипнули некую струну в моей душе. Да, действительно не прошло часа, как я чувствовал подступившую ко мне смерть. Она была реальна. Я ощущал её дыхание. До этого момента смерть была далека и все слова и мысли о ней ровным счётом ничего не значили. Сейчас я понял — смерть не то, что себе напредставляешь, не столкнувшись с ней. Она оказалась не страшна в своей близости. Она даже может помочь выжить. Она сейчас мне улыбалась, — подумал я и непроизвольно улыбнулся сам.
— Я хочу быть счастливым, — сказал я Раде, думая, что счастье уже рядом и нужна только небольшая подсказка для того, чтобы сделать его постоянным.
Рада пристально посмотрела мне в глаза, затем очень серьёзно сказала:
— Малыш, ты не готов ещё быть счастливым!
— Как? — возмутился я. — Что значит «не готов»? Да я уже почти счастлив!
— Тогда бы ты не спрашивал у меня, как добиться счастья. А то, что ты иногда пребываешь в состоянии эйфории, не даёт тебе права называться счастливым. Ты не счастлив, и это легко доказать. Постарайся сам себе перечислить, что тебе необходимо для счастья, и ты поймёшь, что тебе ой как далеко до него.
Я стал перебирать у себя в голове те условия, которые необходимы мне для полного счастья. Здесь был и материальный достаток, и приличное положение в обществе, хорошее образование, интересное занятие, которым я мог бы заниматься и чтобы мне в этом никто не мешал.
Рада молча наблюдала за мной, словно пытаясь прочесть мои мысли. И, как мне казалось, ей это удавалось.
Когда мои размышления о препятствиях к счастливой жизни стали угасать, Рада произнесла:
— Я гляжу, ты долго думал. И как? Есть то, что тебе нужно для полного счастья?
— Наверное, есть.
— Так вот, когда ты уверенно скажешь, что тебе ничего не нужно для достижения счастья — только тогда счастье будет рядом с тобой.
Счастливым может стать только тот, кто достоин счастья. Я расскажу тебе историю, как одна семья выиграла в лотерею десять тысяч рублей (шёл 1987 год, тогда рубль был равен доллару). Вся беда в том, что они не смогли по уму распорядиться выигрышем, хотя и думали, что человеческое счастье прямо пропорционально денежному эквиваленту. Выигранные деньги пропили, в результате спились окончательно. В одной из пьянок муж зарезал жену и на восемь лет попал в тюрьму.
У тебя всё есть для счастья, но ты несчастлив, значит, дело в тебе. Я думаю, ты сможешь когда-нибудь принять счастье и сможешь им распорядиться как следует, но не сейчас.
— Неприятно такое слышать, — пожаловался я, — но всё равно спасибо за разъяснения.
— Пожалуйста! Поплыли к берегу. Я смотрю, ты уже отдохнул и готов к заплыву.
Я вошёл в воду и без страха и волнений поплыл. Я старался подружиться с водой, представляя, как накануне с Владой по дороге в Планерское у меня получилось слиться с морем. Через некоторое время у меня вновь возникло чувство единения с водой. Возможно, я плыл не быстро, но, выйдя на берег, я был удивлён тем, что мне так легко удалось добраться до суши. Я почти не устал и чувствовал себя весьма бодро. Мы с Радой вышли из моря вместе. Сетка у неё была полностью набита рапанами. У неё ещё хватало сил по пути назад нырять на дно и собирать моллюсков.
* * *
Мы отдохнули пару часиков. Затем я сходил к источнику за водой.
Ближе к вечеру ко мне подошла Рада и сказала:
— Сегодня, Малыш, я буду готовить моллюсков на костре. Здесь мы его разводить не будем, мало дров, да и пограничники могут с катера увидеть огонь. Я знаю тут одно чудное место, вот туда все мы и отправимся. Так что давай собираться! Ну, если, конечно, ты не против, а то скажешь: «Замучили меня эти надоедливые тётки. Я отдыхать приехал, а они напрягают».
Рада рассмеялась, а я смутился.
Надо сказать, что чувствовал я себя с этими женщинами крайне неловко и скованно, что, конечно, держало меня в напряжении. Расслабиться я никак не мог. Видимо, я держал себя постоянно под контролем, желая быть тем, кем, по моему мнению, я должен был быть с этими женщинами, другими словами, я хотел быть в их глазах очень хорошим, положительным. Конечно, по прошествии времени это кажется забавным, но тогда я ничего не мог с собой поделать.
Рада, видать, заметила моё напряжённое состояние и, как мне казалось, даже подшучивала над ним. Более того — напряжённость снимать не стала. Думаю, что преднамеренно. Ведь я находился тогда в постоянной бдительности. Да, мне было тяжело, но моё сконцентрированное внимание, обострённые чувства позволяли мне как губка впитывать каждое их действие, каждое сказанное ими слово. Тогда моё состояние было вызвано желанием понравиться им.
Тогда я смущённо пробормотал что-то типа: «Да что ты, Рада, мне очень интересно, я, конечно же, пойду с вами».
Рада была довольна, она добилась своего, — я сконфузился.
