Ксюша встала последней, когда солнце уже раскалило палатку, так что больше не было сил прятать в спальный мешок от назойливой мухи лицо. Она попыталась муху поймать и вспомнила сразу, что на ночь выпила водки – всего-то делов, стопку-две, а чуть-чуть повело. Куда-то зеркальце запропастилось, Ксюша даже заглянула под надувной матрац, но не идти же к тому круглому, что висит с рукомойником на одной березе, – Ксюша очень тщательно ощупала рукой место укуса и, воздержавшись от выводов, решила пока ограничиться одним только этим тактильным исследованием.
Все уже позавтракали, а Таня мыла посуду.
Могли бы и разбудить.
Дизайнер Зайнер сумел уже поймать щуку на спиннинг и клятвенно обещал поймать еще одну – на уху.
Белый самолетный след на небе, как заметил Даня, быстро рассеялся, а значит, верно вчера решили: погода будет что надо.
Вчера в новостях говорили, что не допустят дождь над Москвой, а стало быть, торжествам и гала-концерту быть.
На самом деле, хорошо отдыхать без новостей. Что, собственно, они, по большому счету, и делали.
Глеб призвал снарядить экспедицию за грибами. Кому-то одному надо остаться в лагере. Дизайнер Зайнер с удовольствием останется в лагере и будет чистить четырех щук, которых он непременно поймает.
Таня увидела, как переплывает озеро уж. Кто бы мог подумать, что ужи на такое способны? Голова ужа высовывалась из воды. На ужа пошли все смотреть, кроме Ксюши.
Ксюша доела пшенную кашу. Специально для нее, чтобы не остыл, около костра был оставлен чайник.
Неожиданно перед всей компанией образовался незнакомый человек лет сорока пяти, первое, что в глаза бросилось всем, – это его клочковатые усы и кудрявые рыжие брови, а уже потом – кожаная сумка-планшетка на ремне через плечо. На нем была форма какого-то непонятного ведомства, но она так сильно выцвела, что надо было еще догадаться, форма ли это. Никто не заметил, как он спустился в низину.
– Здравствуйте. Я инспектор леса. Вот мое удостоверение. Извольте заплатить за отдых.
В какой степени инспектор леса был инспектором леса, это еще вопрос; по вескости представления был он не просто инспектор леса, был он – Инспектор Леса.
Было похоже на шутку.
– Что еще за фокусы? – возмутился Даня. – Почему мы должны платить?
– Да, – возмутилась Таня, – согласно какому правилу?
Инспектор Леса достал из сумки блок отрывных квитанций.
– Согласно постановлению районной администрации за номером двести двадцать семь. Могу предоставить текст документа. Коллеги! – обратился Инспектор Леса к собравшимся. – Прошу не пугаться, сумма терпимая, не кусачая! Сколько вас? Пятеро? Сколько полных дней проживаете? Сколько предполагаете жить?
Он довольно проворно – причем в уме – перемножил число людей на число дней и на тарифную ставку в рублях. Отчитался по результату:
– Пятьсот сорок рублей. Если есть калькулятор, проверьте.
– Кредитки не принимаете? – пошутила Таня, ставя на стол стакан с вымытыми ложками.
Дизайнер Зайнер заплатил за всех, сказав «потом разберемся».
– Вот квитанция. – И с небольшим опозданием Инспектор Леса ответил: – А что до кредиток, то нет.
Ксюша спросила:
– Вы не знаете, кто кричит по ночам женским голосом?
– Ты о чем, Ксюша? – удивился Даня. – У нас только ты да Таня могут кричать женским голосом.
– Очень смешно. Скажите, пожалуйста, этой ночью, когда мои товарищи спали, кто-то кричал в лесу, словно женщина. Это филин?
Инспектор Леса, похоже, прочно дружил с арифметикой и любил числа, он сказал:
– Сорок процентов из пятидесяти это филин.
– А остальные… десять? – спросила Ксюша.
– Остальные десять – кто-то другой.
– А скажите, пожалуйста, меня вчера укусил клещ, есть ли здесь разносчики энцефалита?
– Точной статистикой не располагаю, но имеются случаи. В прошлом году часто случалось.
– Ну, «часто случалось» это единицы все-таки, – встрял Глеб. – На тысячу укусов один опасный.
– Да, примерно так, – прикинул Инспектор Леса. – Один процент из пятидесяти.
– Странно вы как-то считаете, – сказал дизайнер Зайнер. – Вы хотите сказать, два процента из ста?
– Просто два процента, – сказал Даня.
– Из ста?
– Ясно, из ста.
– А он говорит, из пятидесяти.
Инспектор Леса не спорил. Он сказал примирительно:
– За каждым процентом стоит человек.
Дизайнер Зайнер и Даня переглянулись, Глеб почесал затылок.
– Правильно, – сказала Ксюша, – а есть ли в Первомайске санэпидемстанция… или не знаю что… лаборатория, куда бы можно было сдать клеща на анализ? Ну и самой показаться врачу?
– Зачем тебе Первомайск? – спросил Глеб. – Завтра понедельник. Подсохнет – и поедем в областную больницу. Сто километров каких-то. Потом вернемся.
– Завтра будет поздно, солнце мое. Необходимо сегодня, – сказала Ксюша. – Ходит ли сегодня автобус в Первомайск?
Инспектор Леса ответил загадочно:
– Полагаю, что есть. При больнице.
Все напряглись. Следовало догадаться, что это ответ на первый Ксюшин вопрос (о наличии санэпидемстанции в Первомайске); потом он сказал об автобусе:
– По расписанию – да.
– Вы знаете расписание? – спросила Ксюша.
– Конечно. – Инспектор Леса обратился к Дане и Глебу: – Три раза в сутки: утром в семь пятьдесят, днем в двенадцать тридцать и вечером…
– Извините, им не интересно. Пожалуйста, мне. Клещ укусил – только меня.
– Ну зачем же ты так, – сказал Глеб.
Глядя на Ксюшу, Инспектор Леса продолжил:
– … и вечером без десяти шесть. Если пойдете, остановка рядом с карьером, отсюда километра три с половиной. Хотя сегодня может и не быть дневного. Вы же знаете, какой день. В деревнях все по домам сидят. Ждут, когда привезут листы. И потом – телевизор… Программа… Но по расписанию – да.
Вновь подошла Таня (пока говорили, она отлучилась к машине за кремом против загара):
– А вы – уже?
– Мне не в чем каяться, – обратился Инспектор Леса ко всем присутствующим.
Усмехнувшись, Даня Глебу заметил:
– Что-то в этом есть диссидентское.
– Нонконформизм какой-то, – отозвался Глеб.
– Это как посмотреть, – сказала Таня, выдавливая из тюбика на ладонь.
Инспектор Леса сказал:
– В волости праздничный концерт днем, но у них свой автобус от администрации. В любом случае попутку всегда можно поймать.
– А вы сами пешком? – Ксюша спросила, не взяв у Тани протянутый тюбик.
– Я сам – да. На машинах сюда редко добираются. Счастливо отдохнуть. Ушел.
То есть это он так сказал о себе: «Ушел».
И действительно, Инспектор Леса – ушел.
Даня, Таня и дизайнер Зайнер долго еще обсуждали встречу с Инспектором Леса, его непрямолинейные высказывания, а также его гражданскую позицию в свете общественных настроений последнего времени.
Ксюша демонстративно пошла готовиться идти пешком, – демонстрация была замечена только Глебом, он поспешил за Ксюшей в палатку. Потому что идти пешком был не готов.
– Ну и что ты придумала? – спрашивал Глеб, сидя перед ней на корточках: Ксюша лежала на спине с поднятыми ногами и напяливала на себя тугие джинсы вместо только что снятых шорт. – Я что, тебе несчастья желаю? В чем дело? Ты так себя ведешь, словно все виноваты, что клещ укусил именно тебя.
– Где клещ? – спросила железным голосом Ксюша.
– В баночке.
– Где баночка с клещом?
– В кармане рюкзака. Сегодня в Первомайске ничего не работает! Завтра поедем на машине!
Она его, конечно, не слушала.
Вслед за Ксюшей Глеб вылез из палатки, «ну ладно» сказал. Пошел к друзьям договариваться, что купить. И относительно водки – сколько.
Когда миновали первое поле, Глеб догадался посмотреть на часы – было без пяти одиннадцать. Рано вышли, – за сорок минут до карьера дойдут и будут целый час ждать автобус.
Глеб знал цену Ксюшиной раздраженности. Собираясь куда-нибудь, они не могли не поссориться, но как только отправлялись в путь, немедленно забывали о разногласиях, как будто и не было ничего. В дороге, если и ссорились, то только во время остановок, не считая тех редких случаев, когда Ксюше дозволялось сесть за руль (тут она получала от Глеба по полной программе, смиренно терпя). Почему передвижение в пространстве, независимо от способа и цели передвижения, действовало на Ксюшу умиротворяюще, дисциплинирующе, а в плане психического здоровья даже целебно, Глеб объяснить не мог, но было бы глупо ему этим не пользоваться. Он знал, что Ксюша рано или поздно повеселеет. так вроде бы и получилось, когда колея, вдоль которой они, обходя лужи, шли полем по направлению к лесу, обнаружила приблизительное сходство с дорогой. Ксюша словно выдохнула – и таким замечательно отрезвляющим выдохом, какой только и ждут, когда говорят: «Выдохни!». А развлекла ее не какая-нибудь природная достопримечательность, но собственная забывчивость: она не узнавала пути, уже преодоленного ими прежде в другом направлении на машинах. «Неужели мы ехали здесь?» – сказала она, самокритично улыбаясь (вероятно, своей способности не замечать очевидного). Впрочем, сегодня ее веселости – это Глеб почувствовал сразу – оттенок обреченности все же будет присущ.
