Мальчик вдруг отпрянул назад и толкнул отца локтем.
Дрожащей рукой он показывал на край соседнего кукурузного поля.
Тумпанов снял ружье и стал вглядываться, вытянув шею.
— Видишь? — тихо, взволнованно шептал мальчик.
— Что… что там такое?
— Перепелка. Вон, высунулась…
Из поникших от жары листьев кукурузы выглядывала маленькая острая головка. Два черных глаза, похожих на ягодки бузины, смотрели в их сторону.
— Да это суслик! — раздраженно воскликнул отец. — Ты сегодня просто невыносим! Трещишь, трещишь, не даешь подумать о деле. Я теряю клиентуру. Люди больше не желают обращаться ко мне, — закончил он почти жалобно.
Мальчик сконфузился.
— Опять ты порвал штанишки, — продолжал Тумпанов, злясь на сына за то, что потерял из-за него нить размышлений. — Совсем не бережешь вещи. Мама сказала — третьего дня ты лазил на акацию ловить воробьев.
— Да они у меня старые, пап.
— Все равно. За них уплачены деньги. А у меня уже нет денег. И ничего покупать я тебе больше не стану. Ты этого не стоишь. Вот закончил год на тройки. Как не совестно!
Мальчик, потупившись, молча шагал впереди.
За холмом показалась река. Она пробиралась среди прибрежных ив, мимо огородов и острием ножа врезалась в равнину, огражденную вдалеке синеватым силуэтом гор.
Тумпанов остановился, приставил руку ко лбу и внимательно оглядел берег.
У стремнины, где он рассчитывал искупаться, виднелись два обнаженных тела, а выше по реке, за излучиной, плыли против течения две головы, издали похожие на тыквы. Узнав купающихся, Тумпанов не сдержался и громко произнес:
— Аполлон!
В доме было известно, кто это. О нем каждый вечер говорилось за столом. Младший сынишка адвоката, пятилетний мальчуган, под общий смех изображал походку хромого. Отец целовал мальчика в лобик и восхищенно восклицал:
— Из этого ребенка выйдет первоклассный артист!
— Гораздо смышленей своих сверстников, — подхватывала мать, рыхлая женщина с темным, нездоровым лицом. Она почитала своим долгом презирать красивую жену Тополова.
— Аполлон-то опять с судьей, — оживленно произнес отец. — Дивлюсь я, как это он плавает с хромой ногой. Но мы все равно будем купаться на нашем обычном месте, — решительно добавил он.
Они спустились по прячущейся в стерне тропинке и скоро оказались у реки.
Берег здесь был высокий, скалистый. На широких камнях, похожих на громадные стальные плиты, было удобно лежать. Вода срывалась с высокого порога, образуя нечто вроде небольшого водопада.
Адвокат прислонил ружье к скале, расстегнул тяжелый патронташ и, попробовав предварительно воду, стал раздеваться. Стянув с ног серые от пыли башмаки, заботливо оглядел окованные гвоздиками подошвы и аккуратно отставил в сторону. Потом, отдуваясь, скинул рубаху. Блеснули на солнце жирные плечи и волосатая грудь. Сзади на шее залегли две толстые складки.
Время от времени он поглядывал в ту сторону, вверх по реке, где купались женщины. Оттуда долетали голоса и смех, который словно разносился водой. Стаскивая с себя брюки, он спохватился, что не видит сына, и оглянулся.
Мальчик стоял у реки, в десяти шагах от него, пристально разглядывая лягушку, высунувшую голову из воды.
— Ты что там делаешь, Илия? — крикнул Тумпанов. — Иди сюда, раздевайся.
— Я не буду купаться, — мрачно ответил тот.
— Это почему?
— Так.
— Ну, как знаешь, — сказал адвокат.
«Видали? Обиделся», — подумал он и не стал настаивать. Подниматься с разогретого камня было лень. Он повернулся на живот и блаженно вытянулся.
Женский смех слышался все чаще. Река несла его с собой, интимно и сладостно нашептывая что-то. Звонкие, протяжные возгласы женщин заставляли Тумпанова несколько раз приподыматься и взглядывать в ту сторону. Но, кроме струящейся глади реки и зарослей ракитника на повороте, разглядеть ничего было нельзя.
«Моя бы власть, — мстительно подумал он, — отправил бы я ваших мужей куда-нибудь к черту в зубы… В самом деле, черт побери, дальше терпеть такое невозможно!»
Чтобы отогнать неприятные мысли, он занялся обдумыванием своего плана. Закладывая пальцы, стал пересчитывать своих коллег, которые согласятся подписать жалобу, но неожиданно подкралась дремота, и он чуть было не уснул. Очнулся он от громкого взрыва смеха.
«Как весело смеется, негодница!» — подумал он и решил пойти искупаться.
Поднявшись на ноги, он заметил, что сын украдкой наблюдает за ним. Он взглянул на свое тучное тело с искривленными пальцами на ногах, и ему стало неловко перед мальчиком. Чтобы заглушить неприятное чувство, он строго прикрикнул на него:
— Илия, я же велел тебе раздеться! — И, не дожидаясь ответа, вошел в воду.
Вода была теплая, прозрачная.
Тумпанов стал спиной к водопаду. Плотная, яростная струя ударила его в спину, раскололась и пенистыми брызгами перелетела через плечи. Он вытянул свои короткие ноги и лег на спину. Живот огромным шаром выступил из воды. Течение подхватило Тумпанова, нежные струйки, как тысячи змеек, защекотали тело. Адвокат пыхтел от наслаждения. В зеленоватой воде его туловище казалось каким-то чудовищно огромным вареным раком.
Неподалеку игриво плескалась рыбка, оставляя на поверхности воды маленькие полукружья. Зеленые лягушки с золотистыми глазами удивленно разглядывали его. Шепот воды кружил голову. Склонившиеся к реке ивы едва шевелили своими серебристыми листочками. На другом берегу меланхолично ворковал голубь и задорно стрекотала сорока. Длинные тени деревьев протянулись по равнине. Солнце, точно пьяное, склонилось к пепельно — голубому силуэту гор. Над рекой, на жарком, лазурном и мирном небе, недвижно повисли снежно-белые облака. Пронизанные веселыми лучами солнца, они казались такими торжественными, точно сам всевышний прилег отдохнуть на их пушистом ложе.
Тумпанов несколько раз намылился. Прислушиваясь к смеху женщин, отдавшись сладостному чувству, он совсем позабыл о сыне.
В освеженном купаньем мозгу неожиданно возникла мысль: «А что будет, если Аполлон утонет?» Он представил себе вытащенное на берег раздувшееся мертвое тело, потом похороны, одетую в траур молоденькую вдову, к которой он, несмотря на все, не испытывал решительно никакой неприязни.
«Вряд ли сыщется охотник произносить речь над его могилой», — с удовлетворением решил он.
Мысль о смерти коллеги была столь ярка и мучительно желанна, что одурманила его и долго не оставляла. Он даже раза два приподнялся и вслушивался: ему мерещились крики утопающего…
Потом он вспомнил о сыне и поискал его взглядом. Мальчик был неподалеку и забавлялся тем, что кидал камешками в расквакавшихся лягушек.
Выкупавшись, одевшись, Тумпанов взял ружье и пошел вниз по берегу, туда, где высилось несколько старых высоких ив. Илия оживился. Предстоящая охота, о которой он мечтал весь день, заставила его позабыть об обиде.
Место для засады отец выбрал возле одной дуплистой ивы. Напротив торчало несколько сухих веток, на которые любят садиться птицы.
— А мы не запоздали, папа? — озабоченно спросил мальчик, прижимаясь к отцу.
— Нет, самое время.
— Вон одна. Сейчас взлетит, — сказал Илия.
— Стой смирно, — предупредил отец. — Сейчас они пьют. Напьются — рассядутся на ветках.
Он присел на корточки, привалился к дереву плечом и вытянул шею. Послышался металлический щелк. Он готовился к выстрелу.
Сверху, с берега, долетел громкий мужской голос:
— Мария-а! Пора идти!
— Уходят, — пробормотал отец.
— Кто, папа?
— Аполлон.
— Пап, у тебя правда больше нет клиентов?
— Ну, не совсем… Молчи, сюда летит горлинка…
Птица, чья розовая грудка отливала золотом в косых лучах солнца, действительно летела в их сторону. Она спокойно уселась на сук и, наклонив свою маленькую, изящную головку, посмотрела вниз.
Тумпанов прицелился. Мальчик весь сжался, затаив дыхание.
Глухой звук выстрела ткнулся в стеклянную гладь реки. Пороховой дым распластался над травой. Горлинка в испуге вспорхнула и исчезла между деревьями.
— Промахнулся, — печально сказал мальчик.
— Это еще неизвестно. Верно, упала подальше. — Отец нахмурился.
Его искаженное охотничьей страстью лицо застыло в уродливой гримасе.
— Черт побери, я ведь отлично прицелился! — воскликнул он, трясущимися пальцами вставляя новый патрон.
Глаза у мальчика горели. Возле рта легла жестокая складка.
После выстрела все птицы разлетелись кто куда. Над ивами слышался свист крыльев, вспарывавших спокойный теплый воздух летних сумерек.
— Не шевелись, — предупредил отец.
Сердце мальчишки бешено колотилось… Он то и дело привставал и выглядывал из-за ствола дерева.
— Не показывайся! — приказал отец. — Они хитрые, заметят.
