— Жаль только, что флейтистка была не на высоте, — заметила Рита. — Кто она такая?
— Лидия Руссо? Его жена. Он, наверное, жалеет ее, иначе невозможно понять, как он рискует выступать с ней вместе.
— Иногда мужья страдают полной слепотой.
— Ты думаешь, что их близость влияет на его профессиональную оценку? Но музыкант его класса просто не может не слышать. Невероятно, чтобы он до такой степени утратил критерии.
— Близость может действовать странным образом. В свое время я считала одного человека очень талантливым, а сегодня знаю, что ошибалась. Из-за того: Впрочем, сейчас это не имеет значения. Хотя не исключено, что ты прав: он все понимает, но хочет сохранить мир в семье. Я уверена — у него много поклонниц.
— У Мартена?
— Он очень привлекательный мужчина.
— Мне трудно об этом судить.
— Ты обратил внимание на его глаза, когда он играл? Умные, лукавые глаза. Видно, что он незаурядный человек.
— Он маленький и толстый.
— Да, и лысый вдобавок. И все же я не уверена, что смогла бы устоять перед ним. — Рита приподняла кончиками пальцев свои туфли и бездумно покрутила ими, не сводя глаз с Итамара. — Может быть, у меня особая слабость к музыкантам. Если бы ты и сейчас играл на скрипке, у тебя, пожалуй, была бы надежда завоевать меня.
Бензоколонки на выезде из города промелькнули мимо них, и они начали спускаться в долину.
— Жаль, что я всего лишь начинающий кинорежиссер, — сказал Итамар. — Да и это нельзя утверждать с уверенностью.
— Что-то уже сдвинулось с твоим фильмом?
— Ты на самом деле хочешь знать? Вместо ответа она устремила на него укоризненный взгляд.
— Вчера я встретился с некоторыми членами комиссии, с теми, от кого зависит финансирование фильма, — поспешил сообщить Итамар.
— И встреча прошла неудачно?
— Не в этом дело. Они хотят, чтобы я внес в сценарий изменения.
— Что же тебе мешает?
— Все не так просто. Нужно прочесть сценарий, чтобы понять, в чем тут проблема.
Начался подъем, и Итамар перешел на низшую передачу. В глазах обгонявших их водителей загорелся победный огонь, ведь Ритина машина была «Мерседесом» последней модели.
— И когда это случится?
— Что?
— Когда я познакомлюсь с твоим сценарием?
— Тебе действительно интересно?
— Я же сказала тебе, что интересно. Мне ин пресно все, чем ты занимаешься.
На спуске их обогнало еще больше машин, водители которых хотели набрать скорость перед следующим подъемом.
— Одна из участниц вчерашней встречи пригласила меня после заседания отобедать с ней и посоветовала принять их предложения. Нурит, фотограф, — сказал Итамар.
— Это все, что она тебе предложила? — спросила Рита с некоторой опаской. Когда Итамар не ответил, она добавила: — Ты, конечно, знаешь, что у нее роман с Равиталь Кадош?
Итамар был удивлен. У него создалось впечатление, что Нурит интересуется как раз мужчинами. Он попытался вспомнить, где и когда слышал имя Равиталь Кадош. А, это та самая актриса с отвисшей грудью, которую Каманский прочил для его фильма.
— Она готовит сейчас выставку грудей, — сказала Рита.
— Грудей полностью или по частям?
— По частям? Иногда ты говоришь так, что тебя трудно понять.
— Груди целиком или фрагменты? — пояснил Итамар. — Как, например, целые носы или же только ноздри. Нурит говорила мне, что глубоко понять человеческую душу можно, лишь пристально всматриваясь в мельчайшие детали ее физической оболочки.
И действительно, за обедом Норанит раскрыла ему свое кредо. Она утверждала, что только при таком скрупулезном подходе, как у нее, можно достичь желаемой глубины понимания. Поэтому она порой увеличивает свои отпечатки до двух метров, чтобы от внимания зрителя не ускользнули даже микроскопические детали. «Я не позволяю зрителю с легкостью увиливать от моей правды», — заключила она.
— Ты знаешь, какая у нее сокровенная мечта? — сказал Итамар. — До конца своих дней успеть прийти к абсолютному пониманию человеческой натуры.
— Не знаю, целиком груди или нет, — засомневалась Рита. — Насколько мне известно, это серия фотографий одного человека — Равиталь Кадош. То есть ее грудей. В интервью, которое я читала в «Оманут ха-йом», Норанит сказала, что речь идет о снимках, вдохновленных любовью.
Рита на мгновение отвернулась к окошку и снова перевела взгляд на Итамара:
— Она, знаешь, любит и мужчин тоже, в особенности интеллектуалов. Раньше у нее был роман с Менахемом Мурамом, а потом с Омером Томером.
Итамар не стал говорить, что эта троица присутствовала на заседании. Он попытался представить себе Нурит, съежившуюся на кровати рядом с жирным сопящим Томером, но не смог.
— И куда вы пошли? — спросила Рита.
— В какое-то кафе, кажется, оно называется «У папы Альберто».
— Так я и знала! «Кофе и еще кое-что у папы Альберто». Ее штаб-квартира. Хозяин не впускает туда тех, на кого она наложила вето.
— Да ну?!
— По крайней мере, так говорят.
— Может, это и правда. Она мне сказала, что в ее отсутствие никто не сидит за ее столом. Мы немного поговорили о моем сценарии, а потом — и это, собственно, то, что она от меня хотела, — она предложила мне сделать фильм о ее работе.
— О ее сериях?
— Да, «Ноздри» и прочее. Она спросила, что я об этом думаю. Нурит хочет, чтобы я начал снимать еще до того, как серия будет закончена. Она желает зафиксировать отдельные стадии своей работы по мере ее продвижения. Идея состоит в том, чтобы включить в фильм все интересующие ее части тела и таким образом создать полный художественный образ человека. Я сказал ей, что проще отснять тело целиком и сделать из этого фильм.
— Так прямо и сказал? — расхохоталась Рита. Итамар утвердительно кивнул головой.
— И как она отреагировала?
— Я не думаю, что она поняла мою иронию. «Почему? Это должны быть отдельные фрагменты», — возразила она и предложила пойти к ней в студию, чтобы я получил представление о ее работе.
— Очень лестно, что Норанит обратилась именно к тебе. И ты согласился?
— Я согласился пойти в студию, но вовсе не обязался сделать фильм. Каманский, мой продюсер или нечто вроде этого, просил проявить дружелюбие к членам комиссии. Я не мог отказаться. Мы договорились на завтрашнее утро.
— Ее студия находится на улице Зимлих, совсем рядом со мной. Потом ты можешь зайти ко мне.
— Где ты живешь?
— На улице Мельнер.
— Я довезу тебя до дому, а потом сяду на автобус. От тебя идет автобус в Рамат-Ган?
— Мы едем не ко мне, — объявила Рита. — Мы едем к тебе. Я хочу увидеть твой сценарий.
Это вовсе не было предлогом, чтобы попасть к нему домой, она действительно очень хотела прочесть сценарий. Вдвоем они поднялись на четвертый этаж. Квартира Итамара состояла из одной комнаты и кухоньки. Под окном, обращенным на тихую улицу, стояла кровать, напротив нее — маленький диванчик. В углу у входа в кухоньку стоял обеденный стол, он же и рабочий. На нем были разбросаны бумаги и карандаши. Рита посмотрела на стопку лежавших отдельно листов. «Это сценарий», — подумала она.
— Мне нечем тебя угостить, — извинился Итамар.
Рита сделала несколько шагов к столу. На одном из стульев в открытом футляре лежала скрипка. Она слегка погладила инструмент, потом ее пальцы скользнули по верхнему листу бумаги. Рита вздохнула то ли удовлетворенно, то ли печально, а затем сделала глубокий вдох, будто хотела втянуть в себя все, находящееся в комнате.
Итамар приблизился к ней и собрал разбросанные листы сценария.
— Я сейчас вношу кое-какие поправки. Это, собственно, связано с тем, что я увидел в телепередаче о Меламеде, когда в начале недели был в библиотеке, ну, где мы с тобой встретились.
Рита села к столу, достала из футляра очки и перевернула первую страницу.
— Не забудь, что это сценарий, а не беллетристика. — Итамар был взволнован, как всякий раз, когда кто-нибудь видел его работу. — Не роман и не пьеса.
— Это не первый сценарий, который я читаю, — ответила Рита и надела очки.
Итамар оставил ее в покое. Он взял книгу с полки и уселся на кровать. Перелистывая страницы, чтобы найти нужное место, он украдкой взглянул на Риту, пытаясь по ее лицу угадать реакцию.
Через несколько минут он вспомнил, что в холодильнике есть початая бутылка вина. Подойдя к Рите, он увидел, что она уже основательно продвинулась в чтении. Он подал ей стакан, и она небрежно отпила из него.
— Не блеск, — сказала Рита и перевернула страницу.
— Нет? — спросил он с тревогой.
— Твое вино. — Она подняла на него глаза.
— Ах, вино! Это все, что у меня есть, — извинился Итамар.
— Если ты хочешь, чтобы мы продолжали пить вместе, то должен будешь согласиться, чтобы я принесла несколько бутылок из своего запаса.
