– Ой, – прошептал Питер. – Проглотил.
– Что проглотил? – спросила Кэт, не отрывая взгляда от книги заклинаний.
– Мой «Зеленый изумруд», шарик, я его только вчера выиграл.
Кэт ответила спокойным голосом всезнайки:
– А, шарик. Ничего страшного. Он маленький и гладкий. Он не причинит ему вреда.
Питер гневно повернулся к Кеннету – тот сидел довольный и глядел на свою руку.
– Да мне до него дела нет. А шарик-то?
– Не волнуйся, – сказала Кэт. – Он выйдет с другого конца.
Питер поежился.
– Большое спасибо.
Кэт закрыла книгу заклинаний. Она нагнулась и пощекотала Кеннета. Он засмеялся и пополз к ее кровати. Кэт подняла его и посадила рядом с собой.
– Знаешь, что я думаю? – сказала она.
Питер не ответил. Он и так знал, что ему скажут.
– Я думаю, ты завидуешь Кеннету.
До чего же противной бывает сестра.
– Какая глупость! – сказал Питер. – Ничего глупее в жизни не слышал. Как можно завидовать этой козявке?
– Он не козявка. Он человек. И все очень просто. Потому что все занимаются им, а не тобой.
Питер посмотрел на нее подозрительно.
– Ты это не сама придумала. Кто так сказал?
Сестра пожала плечами.
– Не важно кто, это правда. Ты теперь не самый младший мальчик в доме. Вот почему ты к нему безобразно относишься.
– Я безобразно? Это он съел мой шарик. Он ненормальный. Он надоеда. Монстр.
Кэт покраснела от злости. Она встала и спустила Кеннета на пол.
– Он прелесть. А ты ужасный. Пора тебя проучить.
Она схватила книгу заклинаний и выскочила из комнаты. Малыш быстро пополз за ней.
Через полчаса Питер побрел вниз. В гостиной, развалившись в кресле, сидела Кэт с раскрытой книгой заклинаний на коленях. Кеннет сидел на полу пока что спокойно, потому что дожевывал старый журнал.
Питер примостился на стуле в другом конце комнаты. Он хотел продолжить спор. Он хотел выяснить, откуда у Кэт эта нелепая идея. Но не знал, как начать. Сестра, нахмурив брови, смотрела в книгу и вертела в пальцах черную волшебную палочку. Наконец Кеннет заметил Питера и пополз к нему. Ухватившись за ногу Питера как за столб, малыш поднялся и неуверенно стоял между его коленями.
Питер посмотрел поверх головы малыша на сестру. Она не подняла глаз. Все еще сердилась на него. Счастье еще, что ее волшебный набор – только игрушка. Малыш внимательно смотрел ему в глаза и морщил лоб, словно старался ухватить какую-то мысль, что-то вспомнить, найти потерянный ключ к чужой жизни.
– Га-а-а-а, – тихо сказал Питер.
– Га-а-а-а, – откликнулась Кэт из дальнего угла; волшебная палочка была направлена на Питера.
– Гаааа, – повторил Кеннет.
– Гаааа, гаааа, – эхом отозвалась Кэт и описала палочкой круг в воздухе.
Комната осветилась, пол с потолком поменялись местами, комната стала расти, расти и сделалась размером с огромный дворцовый зал.
Питер стоял на ногах и качался, с трудом удерживая равновесие. Он цеплялся за столб. Но столб был живой и теплый. Он оказался ногой, гигантской ногой. Питер поднял большую шаткую голову и направил неуверенный взгляд на обладателя ноги. Он хотел разглядеть лицо, но оно ушло из поля зрения. Тогда он откинул назад свою тяжеленную голову и снова увидел его – увеличенного себя в школьной одежде. Этот великан смотрел на него сверху с нескрываемым отвращением. Питер беспомощно посмотрел на свою одежду – смешной комбинезончик, украшенный медвежатами и спереди запачканный апельсиновым соком и шоколадом. Ужас! Ужас! Он поменялся телом с Кеннетом.
От удивления Питер отпустил ногу и плюхнулся задом на пол.
– Ой, – произнес за него напевный голос.
Это было возмутительно, это было несправедливо, это было страшно. Он готов был разрыдаться, но уже не мог вспомнить, что его огорчило. Мысли его разбежались, поплыли в разные стороны.
– Помогите, кто-нибудь! – закричал он. – Сделайте что-нибудь!
Но изо рта у него выходила цепочка непослушных звуков «ш-ш». Язык не двигался туда, куда велено, да и зуб во рту, похоже, был только один.
По лицу его текли слезы, и он набрал воздуху в грудь, чтобы заорать о своей печали, но тут что-то могучее подхватило его под мышки и вскинуло на двадцать метров вверх. Он разинул рот от изумления и пустил струйку слюней. Перед ним возникло лицо Лоры, отвесное и колоссальное, как скала. Она была похожа на американских президентов, чьи портреты высечены в скале.
Над головой загремел ее голос, мощный и музыкальный, как симфонический оркестр:
– Пять часов. Чаёк, купаться и бай-бай.
– Отпусти мня, тетя Лора. Это я. Питер.
Но получилось только:
– А-а, агу-у, амама.
– Вот правильно, – похвалила она. – Чаёк, купаться и баиньки. Слышишь его? – обратилась она к кому-то вдалеке. – Он уже пытается заговорить.
Питер стал брыкаться и вырываться.
– Отпусти меня!
А его с устрашающей скоростью понесло по комнате. Сейчас его точно расшибут о косяк.
– И-и-ик! – взвизгнул он.
Но в последнюю минуту полет изменил направление, его пронесли через всю кухню и опустили на высокий стульчик.
Солнечный свет пробивался сквозь кроны деревьев в саду и рисовал на стене зыбкие узоры такой красоты, что Питер забыл обо всем остальном. Он показал пальцем и сказал:
– Аяк!
Тетя Лора, тихо напевая, завязала у него на затылке передничек. Ну, теперь хотя бы ему не грозит опасность упасть на землю. Он сможет сообщить ей, что стал жертвой жестокого волшебного фокуса. И как можно рассудительнее он сказал: «Инг инг кин», и сказал бы гораздо больше, если бы рот ему вдруг не заткнули полной ложкой вареного яйца. Вкус, и запах, и мягкий чмокающий звук полностью завладели его чувствами и прогнали все мысли. Яичность расцвела во рту, желто-белый фонтан ощущений ударил вверх, прямо в мозг. Он подался вперед всем телом, чтобы показать на чашку в руке у Лоры. Ему нужно было еще.
– Аяк, – крикнул он с полным ртом, оплевав ее руку. – Аяк, аяк, аяк!
– Да, – успокоила его Лора. – Мы любим яичко.
Пока яйцо не кончилось, Питер не мог думать ни о чем другом. А когда яйца не стало, резкий, щекотный, задорный вкус апельсинового сока из поильника отвлек его, и он не вспомнил, что хотел сказать. А потом в рот стало поступать банановое пюре. Еда была такая вкусная, что он с гордостью наносил ее себе на волосы, на руки, на лицо и грудь.
Наконец он отвалился к боковине стульчика. Наелся так, что почти не мог моргать. Но помнил, что должен высказаться. На этот раз он не стал торопиться и кончик языка приткнул к единственному зубу.
– Тетя Лора, – терпеливо начал он. – Я на самом деле не твой малыш, я Питер, и это все Кэт…
– Да, – согласилась Лора. – Агу-агу, это правильно. Посмотри, в каком ты виде. С головы до ног в яйце и банане. Купаться!
Питер очутился в руках у Лоры и летел наверх над лестницей. На площадке они пронеслись мимо Кэт.
– Ва-а! – закричал он ей. – Ва-а-а! Ва-а!
– Ку-у-у! – откликнулась она и подняла волшебную палочку.
Через три минуты он уже сидел в ванне размером с плавательный бассейн, и маленькие теплые волны плескались у его груди. Он знал, что должен поговорить с тетей, но сейчас гораздо интереснее было шлепать по воде ладошками. Каким замысловатым и непохожим на другие был каждый всплеск, как взлетали и рассыпались в воздухе брызги и падали обратно на воду, покрывая ее рябью. Это было смешно, это было чудесно.
– Ой, посмотрите только, – вырвалось у него, – ии, инк, а-ак.
Он так возбудился, что задрал кверху руки и ноги и опрокинулся на спину. Тетя Лора бережно поймала его затылок на ладонь.
Перепуганный Питер вспомнил, что надо объяснить тете, кто он такой.
– Авава… – начал было он и вдруг вырвался из воды, словно ракета из подводной лодки, и приземлился на белое полотенце, широкое, как двор.
Его вытерли, припудрили, завернули в пеленку, застегнули в пижаму, отнесли в спальню и уложили в кроватку Кеннета. Тетя Лора спела ему веселую интересную песенку про барашка, который подарит мешки шерсти своим знакомым.
– Еще! – крикнул он. – Унга!
Тетя спела ее еще раз. Потом поцеловала его, подняла бортик кроватки и тихо вышла из комнаты.
Питер запаниковал бы, но песенка обрадовала его и сделала сонным. Вечернее солнце играло на сдвинутых занавесках, занавески таинственно волновались. Птицы запускали невозможные трели. Он внимательно слушал. Что ему делать? Что, если завтра Лора уедет домой и заберет его с собой? Он хотел сесть и подумать, но так устал, что не мог оторвать свою громадную голову от матрасика.
Он услышал, что открылась дверь и кто-то идет по комнате. Между перекладинами появилось лицо Кэт. Она ухмылялась.
– Кэт, – прошептал он. – Вытащи меня отсюда. Иди за палочкой.
Она помотала головой.
– Будешь знать теперь.
