Тут Люба лукавила. В юности у нее были ухажеры, но она, что называется, пробросалась. Один казался ей не слишком симпатичным, другой – не слишком умным, третий просто раздражал. Ей хотелось сказки, чуда, может быть, трагических препятствий на пути к счастью. Избранник должен был преобразить всю ее жизнь! А то что это – погуляли, переспали, залетели, поженились... Такой скучный сценарий не для нее. «Что ж, нет так нет», – сказала жизнь и поручила ей роль одинокой неприкаянной бабы.
Лет в двадцать шесть Люба, очнувшись от грез, обнаружила, что все мужчины вокруг нее безнадежно женаты, и непонятно, где искать новых поклонников. Идти в службу знакомств она стеснялась, в клубы – боялась.
Иногда подруги знакомили ее со своими непристроенными родственниками, но Люба, даже держа в уме ошибки юности и твердо решив видеть теперь в людях только хорошее, не могла воспринимать серьезно этих заплесневелых холостяков.
– Можно подумать, я великий физиономист, как его там... Чезаре Ломброзо, – сказала Люба своему отражению. – Максимов не виноват, что у него такое лицо. Нужно с ним пообщаться поплотнее, и окажется, что не так уж он и плох.
Он позвонил через три дня, что показалось Любе дурным знаком. «Выдерживает паузу, цену себе набивает, – решила она. – Если бы я действительно ему нравилась, позвонил бы сразу. Ладно, не будем раньше времени впадать в паранойю, он занятой человек, хирург. У Зои иногда после работы нет сил «здрасьте» сказать, не то что вести романтические разговоры».
Назначили свидание в центре, возле метро «Чернышевская», и Люба отметила – место выбрано из-за того, что Максимов работает неподалеку.
Но гордо потребовать: «Нет, приезжайте ко мне на "Озерки"», – у Любы не хватило духу. Приглашение домой означало приглашение в постель, а об этом ей думать не хотелось.
Максимов, несмотря на лето, явился на свидание в черном костюме. Люба, не рассчитавшая время и приехавшая раньше, наблюдала из галантерейного магазина напротив, как он стоит возле цветочного киоска и раздраженно смотрит на часы.
Хоть бы купил мне букетик по случаю! Раз уж все равно стоит возле киоска. Вдруг Борис Владиславович полез в карман. Неужели? Сердце Любы замерло в радостном предвкушении, но профессор всего лишь достал сигареты. Кажется, он не сторонник милых пустяков.
Тяжело вздохнув, она вышла из укрытия.
– Здравствуйте, Борис Владиславович!
– Здравствуйте, Люба! – Выкинуть сигарету при ее появлении он даже не подумал. И перейти на ты не предложил.
Он, конечно, старше ее лет на пятнадцать, но разве это повод называть его по имени-отчеству?
Возникла неловкая пауза. Впрочем, неловкой она была только для Любы, Максимов спокойно курил. Даже не спросил, мешает ли ей дым.
– Куда мы пойдем? – спросила Люба оживленно.
– Давайте прогуляемся? Погода прекрасная.
Они не спеша направились в Таврический сад.
Любе после ее района новостроек приятно было пройтись по центру, увидеть оштукатуренные дома с колоннами и лепниной, высокие окна – это напомнило ей студенческие времена. Последние годы она редко бывала в центре. Будто переехала в другой город, оставив в старом Питере воспоминания и надежды юности. Неужели прошло десять лет с тех пор, как они всем курсом встречали белые ночи? Как она со своим тогдашним мальчиком отставала от толпы, чтобы поцеловаться за углом?
Вспоминая прошлое, Люба почти забыла о Максимове, который шел рядом размеренной, тяжелой поступью.
В саду они устроились на скамейке.
– Вам, наверное, Зоя Ивановна рассказывала обо мне? – спросил Борис, вытаскивая очередную сигарету.
«Сколько можно курить?» – подумала Люба раздраженно и энергично замахала, разгоняя дым:
– Вы даже не спросили у меня разрешения закурить!
– А на улице это не обязательно. – Максимов взглянул на нее с легкой укоризной, уличая в незнании этикета. – В помещении – другое дело.
– У меня от табака очень болит голова.
Пожав плечами, он отсел на другой край скамейки, но сигарету не выбросил. Кажется, с самого начала знакомства хочет показать, кто хозяин положения.
– Так вы знаете обо мне от Зои Ивановны?
«И больше, чем ты думаешь», – зло подумала Люба, неопределенно кивнув.
Максимов огласил внушительный список своих должностей и регалий и замер с напряженной улыбкой на физиономии. Наверное, ждал восторгов, но Люба не смогла выдавить их из себя.
– Очень приятно, – буркнула она, когда молчать стало совсем неудобно.
– Смею предположить, Зоя Ивановна дала мне нелестную характеристику.
– Что вы! – жарко запротестовала Люба. – Она очень вас хвалила – и как человека, и как хирурга.
– Позвольте в этом усомниться. Она женщина, а женщины-хирурги вдвойне ревниво относятся к своим коллегам. Кроме того, насколько я знаю Зою, она крайне редко дает кому-то положительную оценку. Даже о вас... – Максимов многозначительно замолчал.
Хуже бабы, ей-богу! Не поверив, что Зоя наговорила про нее Максимову гадостей, Люба промолчала.
– Вы, кажется, писательница?
– Нет. Пишу сценарии для сериалов. Закончила факультет журналистики, но решила: чем искажать реальность, лучше продуцировать вымысел.
– Над вымыслом слезами обольюсь... – подхватил Борис и состроил презрительную мину.
Наверное, решил показать: он не поклонник мелодрам, но из вежливости не станет развивать тему.
Задав несколько нейтральных вопросов, Люба сообразила, что единственный предмет, по-настоящему интересующий Бориса Владиславовича, – сам Борис Владиславович. В этом русле беседа сразу пошла веселее. Люба узнала, что профессор окончил институт с красным дипломом, быстро защитил обе диссертации, кандидатскую и докторскую, и сейчас заведует кафедрой нейрохирургии в одном из престижнейших институтов страны. Удалось также выяснить, как тяжело заниматься научной работой, в то время как все кругом, начиная от ректора и кончая последней санитаркой, думают только о деньгах. В отличие от него, истинного подвижника науки, – эта мысль была высказана как будто между строк, но не уловить ее было невозможно.
Да, он был женат, Борис Владиславович не скрывал этого пятна на своей безупречной биографии. «Она меня не понимала», – сказал он про бывшую жену и отсел с очередной сигаретой.
Вот интересно, почему, страдая от непонимания жены, мужики бегут не к какой-нибудь Софье Ковалевской или Марии Кюри, а к симпатичным дурочкам, которые их не только не понимают, но и вряд ли слушают?
– Чему вы улыбаетесь, Люба?
– Я? Да так...
– И все-таки!
– Просто своим мыслям. К вам это не имеет отношения.
– Раз уж сказали «а», говорите и «б»! Собеседнику не очень приятно ловить в свой адрес подобные ухмылки.
– Борис Владиславович! Человек сидит и улыбается, значит, человеку хорошо!
В ответ она удостоилась милостивого кивка, показывающего, что Максимов простил ее бестактность.
Они провели в саду не больше часа. Люба надеялась, что Максимов пригласит ее в кафе или в кино, но этого не случилось. Он довел ее до метро, «приложился к ручке», многозначительно заметил, что великолепно провел время, и отчалил.
Свидание не стоило ему ни копейки. Но может быть, он так себя вел не из жмотства, а из принципа? Мол, не желаю разбазаривать себя на кого попало, сначала должен убедиться, что избранница того стоит.
От этих мыслей Люба тяжело вздохнула.
Она вернулась домой гораздо раньше, чем рассчитывала. И гораздо голоднее. Люба была уверена, что Максимов на первом свидании поведет ее куда-нибудь поесть, поэтому не пополнила запасы провизии. Насвистывая, она проверила холодильник и шкафчик с бакалеей. Можно, конечно, сварить макароны или гречневую кашу...
Люба спустилась к Зое.
– Чего пришла? – Подруга негостеприимно зевнула.
Она была в махровом халате, надетом поверх ночной рубашки, с распущенными волосами.
– Ой, прости, – Люба отступила на площадку, – не думала, что ты так рано ляжешь...
– Да я не сплю! Просто ты должна сейчас быть на свидании с уважаемым Борисом Владиславовичем.
– Все, отстрелялась.
– Серебряными пулями отстреливалась? Или осиновым колом обошлась? Заходи, не стой. Ужинать будешь?
– С удовольствием.
Зоя заварила чай и приготовила горячие бутерброды – на большее в ее доме рассчитывать не приходилось. Сев за стол, посмотрела на Любу вопросительно.
– Мы просто погуляли, – сообщила та. – Без буржуазных излишеств.
Зоя хмыкнула.
– И ты не возмутилась? Не сказала – хочу кофе! Немедленно угостите меня кофе с коньяком!
– Что ты! Неудобно.
– Вот из-за этого «неудобно» ты и притягиваешь к себе всяких придурков! – в сердцах сказала Зоя. – Человек должен быть всегда самим собой и говорить, что он хочет! Вот я, например. Согласись, мои манеры нравятся не всем.
– С этим трудно спорить, – улыбнулась Люба.
– Но находятся люди, которых они не отпугивают. И это именно те люди, с которыми мне самой приятно общаться. А вот если бы я маскировалась, изображала девочку-ромашку, ко мне тянулись бы мужики совсем другого склада, и мне, наверное, было бы с ними скучно. А ты, Любаша, подстраиваешься под мужиков.
