– Мы обратно на вокзал?
– Увидишь.
А мы идем и идем, как двое парней, опаздывающих на работу. Но иногда внешний вид бывает обманчив.
Пройдя с километр, Пьеро уже больше не задает вопросов. Только старается не отставать. Не поспеваешь, старина? выдохся? хочешь знать, почему я так гоню? Извини, дружище, пока не могу сказать, у тебя с нервишками плохо, еще крыша поедет. Так что лучше тебе ничего не знать. Твое фото в газете я покажу тебе, когда мы схоронимся. Сейчас лучше думай о своих яйцах и, если хочешь, если тебе так нравится, чести меня как можешь. Я вынужден блефовать с тобой. Скоро все узнаешь и начнешь бояться каждого фараона на углу улицы или в подворотне. К сожалению, у них работают не одни импотенты и дебилы. У иных неплохая память, настоящие радары в ушах. Этим паршивцам приятно делать другим больно, некоторые на все идут ради продвижения по службе. Они умеют сливаться с цветом стен, голодать, способны, как пауки, плести паутину, часами шататься в толпе в поисках дичи. Есть среди них и волосатики. Они умеют быть неприметными, чтобы нагрянуть в нужный момент. Лучше тебе этого не знать! Лучший способ пройти по заминированному полю – это думать только о фиалках. Тогда плевать на все. Иначе габардиновые плащи сразу обратят на тебя внимание, и попадешь в кабинет дивизионного комиссара.
Мне и самому страшно. На каждой улице, на каждом перекрестке, при каждом шаге я испытываю желание блевать. Я несу свою свободу, как беременная пузо, и не хочу, чтобы меня заковали в кандалы. Вот в каком дерьме я оказался по вине этого ублюдка парикмахера. Я думаю о нем со всей нежностью, на которую способен. Представляю себе, как он покупает для своей дорогой машины часы. Валяй, папаша! Дави на газ, мудак паршивый, положив два пальца на баранку, – остальное забота техники. Ты считаешь, что она надежна. Тебе сказали – надежна. Почему же не закуриваешь мужские «Мальборо», пока машина берет подъем? Давай! Пользуйся зажигалкой машины… Ну разве так не лучше?.. Какой дивный запах! А вот и спуск с виражом внизу, солнце так и слепит глаза. Но тебе все нипочем: у тебя солнцезащитные очки. Обгоняй же задавалу в «форде-капри»! Валяй, успеешь! Грузовик еще далеко. Что тебе стоит посигналить, пристроиться рядом, притормозить перед виражом, и – все в порядке… Ты мне веришь или нет, черт возьми? Я тут рядом, на месте умершего, в черной сутане, и уже нацепил позолоченную звезду! Я рядом, чтобы помочь тебе. Меня направило к тебе начальство. Я куплю тебе на праздник маленькие яички. Не сердись, шучу. Я знаю, что делать: пел в церковном хоре, когда жил в деревне. Удивлен? Так гони, обгоняй… вот так… Жми на газ. Слышишь приятный треск?.. Не стоит ни о чем жалеть. Прекрасно умереть, выжимая сцепление. Это по-мужски и очень современно. Это лучше, чем умереть на конвейере или в воняющей дерьмом тюремной камере! Нас всех это ждет, ты просто обогнал других, ты наш разведчик, можешь собой гордиться… Так чего ты, черт побери, так орешь? Боишься? Хочешь получить свою пушку обратно?
* * *
– Конечная!
Набитый португальцами автобус выбрасывает нас в пригороде, на перекрестке двух шоссе: 10-го, в 170 км от Байонны, и 650-го, в 60 км от Аркашона. Мы купили дорожную карту.
Быстрехонько подваливаем к табличке «На Аркашон» и поднимаем пальцы, стараясь привлечь внимание водителей грузовиков.
Чтобы тебя посадили, надо быть очень неприметным. Мы старались не пропустить церковную машину среди кучи велосипедистов, кативших в одном направлении, будто во время гонки. Только эти гонщики выглядели начиненными допингом и рекламировали своими майками разные фирмы. В лучах горизонтально стоявшего солнца все выглядело замечательно. Несмотря ни на что, бездельники успевали поприветствовать нас или послать звучные поцелуи. Ревновали. Но я им не завидовал. И отвечал иногда чуть заметным неприличным жестом, нацепив кепку на руку и выставив ее на уровне ширинки, или, пососав палец, махал им в воздухе.
Пьеро, весь бледный, толкал меня в спину.
– Не валяй дурака! – шипел он. – Смотри, какие амбалы!
Но усталые парни даже не реагировали. Хотя по их глазам было видно, что они готовы нас линчевать. Пьеро же боялся, что все эти велосипедисты остановятся и, закатав рукава, набросятся на нас. Он умирал от страха, хотя только что в автобусе оказался на высоте.
Мы ехали среди невыспавшихся португальцев, так что пришлось шепотом рассказать ему о планах на отдых. Некоторые соседи читали утреннюю газету, так что, могу признать, прежде мне случалось держаться более свободно. Но никто не крестился, глядя на нас. И вот для того чтобы занять время и несколько успокоить свою нервную систему, я стал рассказывать Пьеро историю «гангстеров на отдыхе».
– Я прочитал о ней в газете в прошлом году. Это случилось в Бретани, не помню, где точно. На семейном курорте, там с октября по июнь совершенно пустынно. Обстановка понятна? Двести пустых вилл и ни одной собаки на улице.
– Потрясно…
– Еще бы! Их было четверо – трое парней и девушка. Они решили там затаиться. Не было ничего проще, как взломать дверь одного из пустых домов и, спокойно дожидаясь, когда о них позабудут, тем временем пересчитывать украденные бабки.
– Они так и поступили?
– Да. Но поселились на самом берегу.
– И что же?
– Подумай как следует: это была их вторая роковая ошибка.
– А какая была первая?
– Девушка! Брать девицу на дело никогда нельзя. Девушка плюс Пляж – равняется Тюрьма. Опасные слагаемые!..
Я часто думаю про эту девушку и трех парней. И живо представляю себе, как все случилось. Все четверо, они были мне симпатичны и не заслужили такой печальный конец. Где они сейчас? Их наверняка разлучили, и теперь каждый гниет в своем углу, не имея возможности навещать друг друга.
Эти кретины две недели прожили как домовладельцы, а тем временем полицейские вовсе потеряли их след. Чтобы убить время, они играли в карты. Денег было навалом, но, проигрывая и выигрывая, они оставались при своих. Газета умолчала о том, что в перерывах трое парней вместе или по очереди трахали деваху – на фото она выглядит доходягой. Была недурна, но измучена. И далеко не молода. Впрочем, ее дружкам тоже было за сорок. В этом возрасте надо отдыхать и не делать глупостей.
Бьюсь об заклад, их схватили после того, как бабенка отправилась помыть свою задницу в море. Делать это в Бретани 15 апреля было весьма неосторожно. Либо ей стало невтерпеж пополоскаться, либо где-то прочитала, что купание в ледяной воде молодит тело. По-моему, дело было в другом. На этот счет у меня есть мыслишка.
Во всем виновата была окаянная весна. Светило солнце, расцвел дрок… Стали лопаться почки… Чего больше? Внезапно, увидев все это, она выскочила из кровати и сама себе показалась странной. Почувствовав трепет в сердце, взбрыкнула, как молодая. Теперь она думала только об одном: броситься навстречу солнцу, пробежать по песку к морю, которое протягивало к ней свои руки. Романтичная, наверное, была бабешка, любительница природы! Ну чего от такой ждать? Возможно, учуяла запах тюрьмы, где ей уже было зарезервировано местечко в качестве уступки кладбищу. Кто знает, что такое женская интуиция? Следует сказать, что они прикончили конвоира, отца семейства, который повел себя как последний мудак, разыгрывая героя. И попался. Убиться можно, сколько на свете кретинов, мечтающих сыграть первые роли! Нагляделся вестернов по телику и отправился на тот свет.
Выйдя на порог дома, она опустила глаза, чтобы полюбоваться своими еще недурными сиськами, поджарым животом, на который трое мужиков клали свои головы, на свои бедра любительницы перепихнуться, и сказала сама себе, поглаживая задницу: «Все кончено, рано или поздно придется забыть о песке, море, солнце, моих бедрах и сиськах. Останутся только решетки, миски и я, превратившаяся навсегда в старуху».
Естественно, когда начинаешь так рассуждать, все становится на место. Об осторожности никто не думает. Ну что произойдет, если чуть поторопить события? Последнее купание по крайней мере запомнится надолго. И она спустилась по ступенькам.
Ее босые ноги ощутили влажный песок. Был отлив, она голой вышла на солнце и отправилась навстречу набегавшим волночкам. Далеко-далеко. Она все шла и шла. Ее влекло как магнитом. Ее грудь была устремлена к морю, бросая вызов запаху водорослей.
И никто из мужиков, наблюдавших за ней из своих коек, не удержал ее. Не в силах пошевелиться, закричать, они как завороженные следили за ней. Это было сильнее их. А когда она вернулась, вся мокрая и дрожащая от холода, никто не посмел к ней прикоснуться. Пришлось ей самой спросить: «Никто не желает меня трахнуть?»
Они закрыли ставни и, вероятно, приготовили кофе. Вряд ли кто видел купальщицу. Но на песке остались следы ее ног, которые, черт побери, вели прямо к вилле. Единственные следы на всем пляже!
Было безветренно. Не прошел и дождь. Так что следы остались.
