Таким образом обчуваченный, закадровый голос убавил рвения:
— Тогда — палец! Отсеченный перст Малютки Воительницы…
— И не надейся, — ответила Молли.
— Значит, локон! Нигготу потребна…
— Я собиралась зажечь свечу — как символ того, что вверяю себя своей высшей силе. — И чтобы подтвердить искренность намерений, Молли взяла дешевую зажигалку и запалила одну из ароматизированных свечек, которые держала на подносе в центре кофейного столика.
— Тогда сопливый «клинекс»! — не унимался закадровый голос.
Но Молли уже перешла к четвертому шагу.
— «Проведи полную и бесстрашную духовную инвентаризацию себя». Понятия не имею, что это значит.
— Ну пусть меня выебет в ухо слепая мартышка, если я въехал, — подтвердил закадровый голос.
Молли решила, что даже признавать поддержку с этого фланга будет слишком роскошно. В конце концов, если шаги из книжки помогут — а надежда на это была, — закадровому голосу вообще недолго осталось. И она принялась лихорадочно перелистывать брошюрку в поисках разъяснений.
По дальнейшем чтении выяснилось, что нужно составить список всего, что не так с твоим характером.
— Впиши, что ты совсем с катушек слетела, — подсказал закадровый голос.
— Есть! — сказала Молли.
И тут же заметила, что книжка рекомендует еще составить список того, что терпеть не можешь. Молли не совсем понимала, как это ей пригодится, но за пятнадцать минут заполнила три страницы всевозможными обидами, включая обоих родителей, Налоговое управление США, алгебру, преждевременные эякуляции, добрых домохозяек, французские автомобили, итальянские чемоданы, юристов, упаковки компакт-дисков, тесты на коэффициент интеллекта и того задрота, который на коробках воздушной кукурузы написал предупреждение: «Осторожно: при нагревании содержимое может оказаться горячим».
После чего остановилась перевести дух. Когда она перешла к Шагу Пять, двор осветился лучами фар. Они замерли на фасаде хижины. Тео вернулся домой.
— «Шаг Пять, — читала Молли. — Исповедуйся своей высшей силе и другому человеку в точной природе своих заблуждений».
Едва Тео шагнул в хижину, Молли развернулась к нему со сломанным палашом в руке. За спиной у нее горела коричная свеча, зажженная в честь Ниггота, Бога Червей.
— Исповедуюсь! — выкрикнула она. — Я не платила налоги с девяносто пятого по двухтысячный год, питалась радиоактивной плотью мутантов и презираю тебя, как никого на этом свете, за то, что ты не присаживаешься на корточки, когда писаешь!
— Привет, милая, — сказал Тео.
— Заткнись, подбабок! — ответила Малютка Воительница.
— Стало быть, никто мне «вольво» не вымоет?
— Тихо! Я тут исповедуюсь, неблагодарный.
— Вот это дух! — сказал закадровый голос.
Наступило утро среды за три дня до Рождества, когда Лена Маркес проснулась и обнаружила в своей постели чужого мужчину. Зазвонил телефон, и парень с нею рядом тихонько застонал. Его отчасти накрывала простыня, однако Лена была довольно-таки уверена, что он голый.
— Алло, — сказала она в трубку. И на всякий случай приподняла простыню. Да, голый.
— Лена перед самым Рождеством обещали ураган а мы собирались чтобы Мэвис устроила барбекю на Одинокое Рождество но если будет дождь она не сможет а я вчера вечером наорала на Тео и два часа потом шлялась по темноте а он наверное думает что я сошла с ума и может тебе интересно что вчера вечером Дейл не вернулся домой а его новая… э-э другая… э-эта женщина с которой он живет в панике позвонила Тео и он…
— Молли?
— Да, привет, как дела?
Лена бросила взгляд на часы у кровати, потом — на голого мужчину рядом.
— Молли, сейчас шесть тридцать.
— Спасибо. Тут шестьдесят семь градусов. Мне видно термометр за окном.
— Что случилось?
— Я же тебе говорю: будет буря. Тео сомневается рассудке. Пропал Дейл.
Такер Кейс перекатился на другой бок. Несмотря на полусонное состояние, он, похоже, был готов к бою.
— Ты только посмотри, — подумала Лена, а затем поняла, что сказала это в трубку.
— Что? — переспросила Молли.
Так открыл глаза и улыбнулся Лене, после чего скользнул за ее взглядом южнее. Он потянул простыню у нее из рук и прикрылся.
— Это не из-за тебя. Мне нужно пописать.
— Извини, — сказала Лена, быстро натягивая простыню себе на голову.
Последний раз она волновалась из-за этого очень давно, только вдруг вспомнила сейчас статью в каком-то журнале, где советовали не показываться мужчине с утра, если вы не знакомы с ним по меньшей мере три недели.
— Кто у тебя? — спросила Молли.
Лена проделала в простыне тоннель для глаз и выглянула наружу. Такер Кейс вставал с постели, совершенно не смущаясь, совершенно голый, и агрегат вел его в ванную, покачиваясь впереди, как прут лозоходца. Лена сразу поймала себя на том, что у нее всегда найдутся резоны презирать мужские особи своего биологического вида и отсутствие смущения в их список непременно войдет.
— Никто, — сказала она в телефон.
— Лена, ты же не спала опять со своим бывшим? Скажи мне, что ты в постели не с Дейлом.
— Я в постели не с Дейлом.
И тут вся минувшая ночь накатила на Лену, и ей показалось, что ее сейчас вырвет. Такер Кейс на некоторое время заставил ее обо всем забыть. Ладно, допустим, от мужчин бывает какая-то польза, но тревога вернулась. Она убила Дейла. Она сядет в тюрьму. Но необходимо делать вид, будто она ничего не знает.
— Что ты сказала про Дейла, Молли?
— С кем ты в постели?
— Черт побери, Молли, да что случилось с Дейлом? — Хоть бы это прозвучало убедительно.
— Не знаю. Позвонила его новая подружка и сказала, что он не вернулся домой после рождественской вечеринки «оленей». Я просто подумала, что ты должна об этом знать, понимаешь, вдруг что-нибудь плохое случилось.
— Да с ним все в порядке. Может, познакомился с какой-нибудь шлюшкой в «Пене дна» и охмурил ее своим пролетарским обаянием.
— Бэ-э, — сказала Молли. — Ой, извини. Слушай, Лена, сегодня утром в новостях сказали, что с Тихого океана движется ураган. У нас в этом году будет эль-ниньо. И надо что-то придумать с едой на Одинокое Рождество, не говоря уже о том, что делать со всеми, кто на него придет. Церквушка-то ужасно маленькая.
А Лена так и не придумала, что делать с Дейлом. Ей хотелось все рассказать Молли. Понять способна только она. Лена пару раз наблюдала Молли, когда у той бывали «срывы». Молли понимает про то, что выходит из-под контроля.
— Послушай, Молли, мне нужно…
— И я вчера вечером наорала на Тео. Очень гадко, Лена. Он уже давно так не срывался из дому. Похоже, я испохабила себе Рождество.
— Не говори глупостей, Мол, ты на такое не способна. Тео все понимает. — Что означало: Он знает, что ты чокнутая, и все равно тебя любит.
В этот момент Такер Кейс вернулся в комнату, подобрал с пола брюки и принялся их натягивать.
— Мне надо покормить крылана, — объяснил он, наполовину вытащив из переднего кармана банан.
Лена скинула простыню с головы и попробовала придумать, что сказать. Так ухмыльнулся и вытащил банан целиком.
— О, ты думала, что я просто рад тебя видеть?
— Э-э… я… черт!
Так шагнул к ней и поцеловал в лоб.
— Я правда рад тебя видеть, — сказал он. — Но и крылана покормить нужно. Я сейчас вернусь.
И он вышел из комнаты как был — босиком и без рубашки. Ладно, может, и впрямь вернется.
— Лена, кто это? Рассказывай.
Она сообразила, что по-прежнему держит трубку в руке.
— Слушай, Молли, я тебе перезвоню, ладно? И на пятницу мы что-нибудь придумаем.
— Но мне же нужно извиниться…
— Я тебе позвоню.
Лена повесила трубку и сползла с кровати. Если не тормозить, она успеет умыться и чуточку накраситься, пока Такер на улице. Лена голышом заметалась по комнате — и тут почувствовала, что кто-то смотрит на нее. Большое окно выходило на рощу, а поскольку спальня располагалась на втором этаже, Лена просыпалась будто в шалаше на дереве, но внутрь никто заглянуть не мог. Она развернулась к окну — снаружи, уцепившись за желоб водостока, висел гигантский крылан. И смотрел прямо на нее — нет, не просто смотрел, а оценивал. Лена стянула с кровати простыню и прикрылась.
— Иди жуй свой банан, — крикнула она.
Роберто облизнулся.
Были времена — крысиные года бонгов и кальянов, — когда Теофилус Кроу почти без зазрения совести мог утверждать, что сюрпризы ему не нравятся, что он разнообразию предпочитает рутину, неуверенности — предсказуемость, а ведомое — неведомому. А потом, несколько лет назад, распутывая последнее в Хвойной Бухте дело об убийстве, Тео познакомился с Молли Мичон, бывшей королевой низкобюджетного голубого экрана, влюбился в нее — и все изменилось. Тео нарушил одно из своих кардинальных правил: Никогда не ложись в постель с тем, кто безумнее тебя. И с тех пор он полюбил жизнь.
