Хидэо не знал, как живут в этих домах, но невольно подумал: "Наверное, все мечтали о собственном жилье, и, для того чтобы купить эти тесные домики с тонкими опорами, кто-то попросил заранее выплатить выходное пособие, кто-то занял у родителей на первый взнос или взял ссуду". Почему-то Хидэо обратил внимание на домик, шестой в ряду, если считать от дома прямо напротив кафе. Он слегка нахмурился и, прильнув лицом к стеклу, стал рассматривать его. Дом казался пустым, цветов вокруг него не было, почтового ящика — тоже, двор зарос сорняками, но окно на втором этаже было открыто.
Вскоре Хидэо заметил в окне какой-то силуэт. Человек то подходил к окну, то исчезал в комнате. Это был мальчик, подросток, по виду школьник средних классов. Время от времени он подходил к окну и явно посматривал на окно "Атласа", как раз рядом с дверью. Хидэо бросил взгляд на настенные часы. Было десять минут третьего. Но сегодня пятница, женщина по пятницам не приходит. У Хидэо вдруг резко упало настроение. "Скорее бы завтра наступило, что ли", — подумал он. Может, конечно, эта женщина и не совсем нормальная, но и это придавало ей какую-то привлекательность, волновало и смущало его душу. Его воображение рисовало одну за другой драматические картины.
Вот он вдвоем с "ней" едет на поезде вдоль берега моря. Вдруг ей становится плохо, Хидэо ласково смотрит на нее и успокаивает: "Все будет хорошо. Потерпи немножко, все пройдет…". Они выходят из поезда, легкий ветерок раскачивает деревья у края платформы, они отдают билеты приветливому контролеру. Она хочет купить зонтик от солнца. Потом они вдвоем идут по тихой улочке со старинными домами… Сначала в фантазиях Хидэо не было даже намека на чувственность. Но последние десять дней в его фантазиях они только занимались любовью. Он крепко сжимает ее грудь, наслаждается ее умелым телом и не отпускает ее до тех пор, Пока не доведет до изнеможения… Ее шея и спина, покрытые бисеринками пота, ритмично двигаются в бледном голубоватом свете…
К вечеру Хидэо снова подошел к столику у входа и посмотрел на дом, где жил мальчик. Окна на втором этаже были затянуты сеткой, на кухне мелькала чья-то фигурка. Улицу освещало предзакатное солнце, на кухне было темно, и Хидэо так и не разглядел, кто там ходит — мужчина или женщина. Хидэо оторвался от окна. Вдруг в кафе заявились супруги Сато из дома напротив, примерно ровесники Хидэо, и заказали рис с подливкой карри. Прежде они заходили только в выходные, потому что в обычные дни в семь утра уходили на работу, а возвращались домой к десяти вечера.
— Что-то вы сегодня необычно рано. — Хидэо принес им воду. Оказалось, сосед простудился, с утра была температура, и поэтому он сегодня отдыхает. А его жена, раз такое дело, взяла отгул, вот они и проспали весь день.
— Спали как убитые… И окно открыто, а мы ничего не слышим, — сказала женщина. Она была капитаном женской волейбольной команды их округа. Ее муж, поблескивая очками "под Гари Ллойда" на длинном лице, спросил Хидэо:
— Наверное, как девушки в общежитие заселились, так и выручка выросла?
Хидэо отвечал, что, мол, на это и рассчитывали, но тут новое кафе открылось и всех клиентов перебило. Он готовил карри и как бы между прочим спросил о том доме, где видел мальчика.
— Если от нашего дома шестой, то это Андо…
— У них еще весь двор сорняками зарос.
— Точно, Андо, — супруги переглянулись и спросили, не случилось ли что.
— Да нет, просто странно, что двор сорняками зарос. Вот я и…
Жена Сато сообщила, что в том доме живут семидесятичетырехлетняя бабушка и ее внук-школьник. С соседями они не общаются, и никто о них ничего не знает.
— Тут вот Исимару, тот, что справа от них живет, предложил соседям сообща привести их двор в порядок, траву вырвать и всякое такое. Все-таки там старушка с ребенком, завтра как раз собираемся. Раз и вас это беспокоит, может, присоединитесь? — ухмыльнулся Сато.
— А во сколько?
— Да днем, в районе часа…
"Ничего себе, из-за одного дворика вся округа собирается, как будто поле полоть", — подумал Хидэо, но ответил, что обязательно поможет, если в кафе не будет посетителей. На следующий день, как всегда после двух, появилась женщина. Минут за тридцать до ее прихода Хидэо убрал стул от столика, который она обычно занимала. Заметив, что нет стула, женщина удивленно взглянула на Хидэо.
— Стул испачкался, его уже помыли, сейчас сушится, — объяснил Хидэо и предложил женщине занять другой столик. Но она попросила перенести сюда стул из-за другого столика.
— Вы именно здесь хотите сесть?
Женщина молча кивнула. При мысли, что его догадка подтвердилась, Хидэо бросило в жар. Он принес стул и неловко улыбнулся:
— Вам горячую колу?
Других посетителей в кафе не было. Компания с завода еще не появилась, поэтому телевизор можно было не включать.
— А у вас сегодня тихо, — машинально отметила женщина, но было видно, что ее мысли заняты чем-то другим. Взгляд ее был устремлен на второй этаж дома Андо.
Хидэо принес ей колу и украдкой посмотрел туда же. Окно было открыто, мальчика видно не было. Слова чуть не сорвались с языка Хидэо, но он вовремя спохватился и промолчал.
Женщина открыла было книгу, однако буквально через пару минут снова взглянула на окно, а затем стала смотреть на дорогу. Хидэо подошел к двери и сделал вид, что полирует ручку. Отсюда он мог наблюдать и за женщиной, и за домом Андо.
Минут десять Хидэо машинально натирал ручку, даже не глядя на нее. Но в окне дома Андо никто не появлялся. "Показалось мне все это…" — подумал он и вернулся за стойку. С черного входа он принес стулья.
Женщина не отрываясь смотрела наверх, как-то наискосок. Хидэо снова взял тряпку и принялся за ручку, поглядывая на дом Андо. Мальчик стоял у окна и внимательно смотрел на женщину, в руке у него был лист из альбома. На нем был написан только один слог "се". Затем мальчик исчез и тут же появился снова. Как только фигурка возникала в проеме окна, листки с буквами менялись.
"Сегодня на обед были котлеты", — он показал тринадцать листов, помахал рукой и исчез в комнате. Потом вышел из дома с футбольным мячом и, не оглядываясь, побежал на школьный двор. Женщина взглянула на настенные часы и закрыла книгу. Отставив стакан с недопитой колой, она расплатилась.
— Спасибо. Рады вас видеть снова, — произнес Хидэо неожиданно пронзительным голосом и открыл дверь.
Как только женщина ушла, заявились те четверо с завода. Они привели с собой еще несколько человек.
— А где та баба? — спросил один из техников. Узнав, что женщина уже ушла, он с досадой стукнул по стойке: — Да мне никто не верит, смеются, мол, такого быть не может, чтобы баба горячую колу пила. Говорят, я все выдумал…
— А хозяину точно нет резона всякие небылицы плести. — Мастер расстегнул пуговицу на потемневшей от пота спецовке и вытирал салфеткой грудь и подмышки.
— Вот я сейчас и попробую, что это за штука. — Детина, похожий на борца, заказал горячую колу. Впервые за все время кафе было переполнено. Хидэо приготовил горячую колу. Детина ополовинил стакан под смех и шуточки окруживших его сослуживцев — "ты сильно-то не налегай, а то плохо станет!".
— А ничего. Очень даже… — сказал он совершенно искренне.
— Да ну, быть не может!
— Нет, правда, вкусно.
— Ты просто любишь всякую бурду.
— Да, нет же, говорю, вкусно. Просто не каждый поймет…
Стакан с остатками колы пошел по кругу. Одни морщились, чуть-чуть глотнув, другие одобрительно цокали языком и пробовали еще раз, но здоровяк был единственным, кто признал, что это вкусно.
Хидэо подумал, что компания заявится на следующий неделе, чтобы поглазеть на женщину, которая пьет горячую колу. И если они догадаются обо всем, тогда мальчишка уже не сможет показывать листы из альбома и рассказывать матери, с которой он не может быть вместе, о последних новостях. Он почему-то был уверен, что женщина — мать этого мальчика.
Хидэо уже перестал считать, сколько раз он порывался сказать заводским, чтобы они оставили в покое женщину и не мешали тем нескольким минутам общения с мальчиком, но так и не осмелился. Мастер же привел, как и обещал, заводских в "Атлас"… Потеря стольких клиентов не шла ни в какое сравнение с тем, что одна женщина перестанет приходить в кафе. И морщась в душе от своей расчетливости, он готовил карри на восемь человек и пять порций спагетти.
Вечером, показывая Нобуко чеки с выручкой, Хидэо вдруг спросил: "А вот я тебе любимый муж?". Наверное, от того что он в первый раз произносил вслух непривычные для него слова о любви, он сосредоточенно царапал татами.
— Ну, конечно же. Что это ты вдруг? — Она заглянула в лицо мужа и переспросила: — А я?
— Что "я"?
— Я тебе любимая жена?
— Само собой. — Хидэо улегся на татами и сказал, что когда заводские начнут более-менее постоянно ходить, ей надо будет уйти с работы и помогать ему в кафе.
