Для разнообразия она стала ездить с добрым доктором в его ночные рейды, осуществляя его проекты облагораживания окрестностей, помогая ему в начале в качестве водителя и караульного. Когда им надоели поджоги, она научилась держать один конец поперечной пилы. Она научилась заносить топор и правильно делать зарубки на опорных столбах рекламных щитов так, чтобы валить их в любом желаемом направлении.
Когда доктор приобрел легкую цепную пилу МакКаллоч, она научилась работать и ею; она научилась заводить ее, и смазывать, и заправлять горючим, и налаживать ее, когда она становилась слишком тугой или слишком свободной. С помощью этого удобного орудия они могли успеть сделать гораздо больше в ограниченный отрезок времени, хотя при этом, с другой стороны, возникали экологические вопросы, — что бы это ни означало, — о шумовых загрязнениях и загрязнении воздуха, об излишнем потреблении металла и энергии. Бесконечно ветвящиеся вопросы …
— Нет, — сказал доктор. — Забудем обо всем этом. Наш долг — ломать рекламные щиты.
И они продолжали свое дело, таясь в ночи, мрачный черный Линкольн с серебристой…… на водительских правах, большая машина, стоящая с работающим двигателем на темных объездных дорогах неподалеку от крупных автомагистралей, огромный мужчина и невысокая женщина. Они перелезали через заборы, шаркали по зарослям бурьяна, со своей цепной пилой и канистрой с бензином. Их фигуры и запах стали знакомы сусликам и филинам, а для агентов наружной рекламы и Особого отряда по расследованию преступлений управления шерифа округа Берналийо — серьезной, раздражающей головоломкой.
Кто-то же должен был это делать.
Местная пресса поначалу заявляла о бессмысленном вандализме. Потом на некоторое время такие случаи стали просто замалчиваться на том основании, что сообщения о них будут только вдохновлять других вандалов. Но по мере того, как рекламные агенты, полицейские патрули на автотрассах и шерифы округа убеждались в том, что нападения на частную собственность продолжаются, причем цель их всегда одна и та же, комментарии возобновились c новой силой.
Фотографии и рассказы начали появляться в «Журнале» (Альбукерк), «Мексиканце» (Санта Фе), «Новостях» (Таос), «Горне» (Белен). Шериф округа Берналийо отверг сообщение о том, что он, якобы, назначил специального детектива, чтобы он детально расследовал эту проблему. Агентства наружной рекламы в ответах на интервью заявляли об «обычных преступниках».
В почте официальных лиц города и графства появились анонимные письма, требующие признать эти действия преступлениями. В газетных статьях появились «организованные банды активистов охраны природы» — термин, который вскоре сократился до «эко-рейдеров». Адвокаты округа предупреждали, что злоумышленники, будучи пойманы, получат максимальную меру наказания, предусмотренную законом. В колонках «Письма в редакцию» появились вульгарные письма — как за, так и против.
Док Сарвис, ликуя, хихикал под маской, зашивая чей-то желтый живот. Девушка тешилась, читая, улыбаясь, газеты вечером у камина. Все это было похоже на праздник Хэллоувина, длящийся круглый год. Вот это было стоящее дело. Впервые за все эти годы мисс Абцуг ощутила в своем холодном сердце чувство, именуемое восторгом. Она сызнова узнавала вкус полного удовлетворения от хорошо выполненной работы.
Рекламные агентства строили диаграммы и планы, подсчитывали затраты, разрабатывали новый дизайн, заказывали новые материалы. Шли разговоры о том, чтобы подключить ток к опорным стойкам, настроить огнестрельное оружие, поставить вооруженных охранников, об оплате деятельности «комитетов бдительности». Но рекламные щиты стояли вдоль всех автомагистралей — на сотни миль — по всему штату Нью-Мексико. Никто не смог бы предугадать, где и когда преступники появятся в следующий раз; хоть ставь охранников у каждого щита. Начали постепенно переходить на сталь. Дополнительные расходы, конечно, лягут на потребителей.
Однажды ночью они выехали — Бонни и Док — на север, далеко от города, чтобы опрокинуть щит, намеченный ими уже несколько недель назад. Они оставили машину подальше от автострады, в тупике, и прошли полмили пешком до своей цели. Обычная предосторожность. Как правило, он нес цепную пилу, а она шла впереди (она лучше видела в темноте). Они шли вдоль ограды справа от дороги, спотыкаясь в темноте, поскольку путь им освещали только звезды — никаким другим светом они не пользовались. Машины свистели мимо них по четырехполосной магистрали, как всегда, на сумасшедшей скорости, безразличные ко всему, кроме необходимости мчаться как можно скорее, быть где-то там, где-нибудь, везде. Каждая прокладывала в темноте свой собственный туннель света.
Бонни и Док относились с полным равнодушием ко всему этому фанатичному движению, игнорировали человеческие умы и тела, проносящиеся мимо них, не обращая на них никакого внимания, — зачем? Они работали.
Они подошли к своей цели. Она выглядела такой же, как и прежде.
ВИД НА ГОРЫ ИЗ ПОМЕСТЬЯ РАНШЕТТ
ЗАВТРАШНИЙ НОВЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ — СЕГОДНЯ
Корпорация землеустройства и застройки «Горизонт».
— Красиво, — сказала она, опираясь на Дока, как на опорную стойку.
— Красиво, — согласился он. Отдохнув минутку, он положил свою пилу, стал на колени, повернул включатель, установил заслонку, схватил дроссель и сильно дернул приводной шнур. Маленький моторчик ожил и зажужжал, потрескивая, заставляя цепь плясать в своей канавке. Он встал с вибрирующим инструментом в руках, с нетерпеливой жаждой разрушения. Нажав кнопку масленки, Док смазал двигатель и шагнул к ближайшей вертикальной опоре рекламного щита.
— Погоди, — сказала Бонни. Она опиралась на средний столб, постукивая по нему костяшками пальцев. — Погоди минутку.
Он не слышал ее. Сжимая дроссель, он приставил полотно пилы к опорному столбу. Пила отскочила с визгом стали о сталь, высекая сноп искр. Док на мгновение онемел, не в силах осознать то, что он увидел и услышал. Затем он заглушил мотор.
Благословенная тишина в ночи. Они уставились друг на друга — лица, бледные в темноте.
— Док, — сказала она, — я же просила тебя подождать.
— Сталь, — сказал он. Он удивленно провел рукой по столбу, ударил по нему своим большим кулаком. — Вот что это такое.
Они ждали. Они думали.
Помолчав, она сказала: —Знаешь, что я хочу на день рождения?
— Что?
— Я хочу ацетиленовую горелку. С защитными очками.
— Когда?
— Завтра.
— Завтра еще не твой день рождения.
— И что?
В следующую же ночь они вернулись на то же место, к тому же щиту, на этот раз оснащенные надлежащим образом. Ацетиленовая горелка работала отлично, мощное голубое пламя лизало сталь бесшумно и яростно, проделывая в ней уродливый раскаленно-красный разрыв. Но яркое пламя в темноте казалось слишком уж подозрительным. Док опустил горелку к подножию центрального столба, в самый низ, к тому месту, где он возникал из каменистой почвы пустыни, вниз, к кустарникам, хвощу и перекати-полю. Но даже и тогда пламя казалось слишком явным. Бонни распахнула полы своего пальто, стараясь прикрыть его от проезжающего транспорта. Казалось, никто ничего не замечал. Никто не останавливался. Небрежные авто, завывающие грузовики, — все пролетали мимо со страшным свистом резины, сумасшедшим ревом двигателей, уносясь в черное равнодушие ночи.
Горелка была безотказной, но медленной. Молекулы стали освобождали свои связи друг с другом так болезненно, так неохотно, не желая расставаться. Красная рана расширялась медленно, медленно, даже несмотря на то, что, как можно было ожидать, столб был пустотелым.
Горелка была медленной, но безотказной. Док и девушка работали упорно, сменяя друг друга время от времени. Терпение, терпение. Толстостенная стальная опора начала поддаваться огню. Прогресс становился все более заметным. Очевидным. Конечным.
Док погасил горелку, снял очки, вытер вспотевшую бровь. Желанная темнота сомкнулась вокруг них.
— Теперь она пойдет, — сказал он.
Центральный столб был перерезан полностью, а наружные — на две трети диаметра. Большой щит держался, главным образом, за счет собственного веса, угрожающе балансируя. Он покачивался от легкого южного ветерка. Ребенок мог бы повалить его. В пределах его гравитационного пространственно-временного континуума судьба щита была решена, и решение обжалованию не подлежало. Кривая его возвращения на землю могла быть рассчитана с допустимой погрешностью в три миллиметра.
Они смаковали это мгновение. Достоинства и внутренние ценности, присущие свободному и стоящему начинанию. Дух Сэма Гомперса улыбался их трудам.
