Ознакомительная версия.
— …И нельзя медлить ни минуты! – помахала она у нее перед носом толстым пальцем с будто вросшим в него золотым кольцом с крупным бриллиантом. – Подсуетись сама, спасай свое имущество! Мать–то, понятное дело, вся в слезах и соплях сейчас, ей не до этого… И не жди, когда новой его жене тоже через полгодика квартирного комфорта захочется! Я адвокат, я знаю, что говорю, у меня опыт…
Слушая ее, Люся, как обычно, сделала для себя правильный вывод: она никогда, никогда не будет таким адвокатом, как Лариса Александровна. Никогда она не полезет в душу своему клиенту так бесцеремонно, никогда не будет шуровать там, как у себя дома. Она вообще считала, что каждый человек имеет право на три просто обязательных табу: на свою душу, на свое время и на свою пусть маленькую, но сугубо личную территорию; отец еще смеялся всегда: с такими, мол, принципами, доченька, ты никогда и замуж–то не выйдешь. Да уж. Считать–то она считала, конечно, а вот отдала же Глебу и душу, и время, и территорию…
А Ларисе Александровне ей очень хотелось чего–нибудь возразить, и она уже было совсем собралась это сделать, но потом передумала. Характер своей работодательницы она изучила довольно хорошо: с ней выгоднее было соглашаться, чем спорить. А лучше всего–помалкивать. А еще лучше – переключить ее на что–нибудь эдакое…
— Ой, Лариса Александровна, совсем забыла вам сказать! – перебила она ее на полуслове. — Тут вот что… Я в судебном решении ошибку обнаружила, по нашему иску взыскана меньшая сумма, чем должна быть… Вот тут, смотрите…Судья вот это и это в расчет не включила…
- Ну–ка, дай я посмотрю… Правильно…Молодец! Умница, девочка! А я не обратила внимания. Сейчас будем разбираться…Ай да Люсенька, ай да молодец…
- Лариса Александровна, а когда вы мне самостоятельное дело дадите? – осмелев от похвалы, вдруг неожиданно для себя спросила Люся.
- Что–о–о?! Да зачем тебе? Сиди, учись пока! Смотри–ка, прыткая какая. Прямо на пятки наступает! — сердито проговорила адвокатесса, тяжелой поступью направляясь к себе в кабинет. — Лучше кофе мне сделай! И в магазин сбегай, у нас сахар закончился! Дело ей, видишь ли, самостоятельное подавай…Еще молоко на губах…А туда же…
День прошел в своей обычной суете и беготне, Люся разобрала все бумаги, перепечатала — позвонила — сходила — отнесла–заполнила, и к вечеру устала так, что ноги и голова гудели одинаково сильно, требуя отдыха и еды. В конце дня позвонила Юлька, бывшая одноклассница, давняя ее приятельница.
- Люсь, ну как дела? Как ты съездила–то, расскажи! А лучше давай сегодня завалимся в ночной клуб, а? Давно ж не виделись!
- Нет, Юль, я не могу. Ко мне сегодня гость придет, парень один знакомый…
- Ого! Я вижу, у тебя дела на поправку пошли. Что, и Глеба разлюбила?
- Да нет, это не то, что ты думаешь, совсем не то!
- Ну да, ну да… Так давай завтра сходим, и парня знакомого с собой захвати! А друг у него есть?
- Юль, ты ж знаешь, я не ходок по клубам!
- А раньше с Глебом ходила…
- Это Глеб ходил, ему такие развлечения нравятся. А я так, с ним за компанию…
Она и в самом деле не любила ни дискотек, ни ночных клубов. Не любила большого скопления расслабляющихся, пьющих и танцующих под непонятную музыку людей. По ее внутренним каким–то ощущениям, это мероприятие скорее походило на бегство — самое настоящее бегство от неумения распорядиться величайшей драгоценностью — личным своим временем, которое надо тратить бережно, на себя… В мире, Люся считала, столько непрочитанных книг, великолепной настоящей музыки, да мало ли чего еще. И потом, надо же и марафет этот дурацкий наводить, яркую боевую раскраску, чтоб не оказаться случайной белой вороной, бедной родственницей на чужом празднике. А ей никогда не нравилось часами сидеть перед зеркалом, с застывшим лицом и глупо вытаращенными глазами священнодействовать кисточками, щеточками, пуховками…А Глебу, наоборот, такие девчонки всегда нравились. Такие вот, как эта парикмахерша Юлька — гибкие модные кошечки да блондиночки. Она это всегда знала. Интересно, а эта его невеста нынешняя, дочь отцовского партнера, она тоже такая? Наверное… Хотя чего это она опять о Глебе – хватит уже. И вообще, у нее сегодня гость — надо в магазин зайти, на ужин чего–нибудь прикупить. Готовое, полуфабрикатное, чтоб не возиться…
Звонок в дверь раздался ровно в шесть, когда киевские котлеты уже почти дожарились, а салат осталось только заправить майонезом. Шурочка о приходе гостя была предупреждена заблаговременно, так что возможность созерцания Молодцом–Гришковцом ее расчудесной маски вполне даже исключалась.
- Здравствуйте, молодой человек, проходите, пожалуйста, раздевайтесь! — услышала Люся из прихожей воркующий ее голосок.«Надо же, прыткая какая, успела уже и дверь открыть…» — подумала она, быстро переворачивая котлеты.
- А я Люсина мама, Александра…
- Илья Гришковец, очень приятно, Александра… как вас по отчеству?
- Зовите меня просто Сашей, Илья.
- То есть, простите, как же Сашей…
Бросив котлеты на произвол судьбы, Люся метнулась бегом в прихожую – сейчас же что–нибудь обязательно про возраст брякнет! И будет скандал. Атомный взрыв. Хиросима с Нагасаки…
- Илья, прости, я забыла хлеба купить! Ты не сгоняешь в булочную? Тут рядом — в соседнем доме…
- Люсенька, как же тебе не совестно, он же наш гость! — ласково ворковала Шурочка, кокетливо поправляя закрывающую всю правую половину лица блондинистую прядь.
- Ничего–ничего, я схожу, конечно, я быстро, — Илья коротко взглянул на Люсю, улыбнулся и исчез за дверью.
Шурочка тут же уселась перед Люсей на кухне, замолчала, скуксилась грустно и угрожающе. Лицо ее постепенно наполнялось печалью, страхом, тревогой. «Сейчас про отца заговорит…», — испуганно подумала Люся, молниеносно соображая, как бы так половчее переключить Шурочку на более спокойную тему. Скорее всего, комплиментом надо побаловать…
- Мамочка, ты сегодня сногсшибательно выглядишь, даже моложе меня! – радостно улыбаясь, сообщила она ей. И тут же получила бумерангом Шурочкин ответ, и довольно таки предсказуемый…
- А ты, милая моя, выглядишь ужасно, просто ужасно! А вот если бы ты не ленилась и слушала мои советы, то выглядела б гораздо лучше, — завела она свою обычную песню, — вот спохватишься потом, да поздно будет! А ведь это так просто, Люся! Все, что нужно для сохранения нашей молодости, находится у нас под руками! Вот из чего ты приготовила этот салат, например?
- Картошка, копченая куриная грудка, огурец, яйцо, — начала быстро перечислять Люся.
- И из всего этого можно сделать великолепную маску для лица, представь себе! Только лениться не надо!
- Мам, а куриную грудку тоже на лицо налепить надо, да? – хлопая ресницами и невинно улыбаясь, спросила Люся.
- Вот все тебе смешно! А я, между прочим, дело говорю! Вы с отцом вообще никогда, никогда меня не слушали, и вот чем все это кончилось…
Люся с тоской посмотрела на мать, ругнула про себя нехорошим словом Илью – ну где он так долго ходит, как за смертью его посылать, — булочная в соседнем дворе. И тут же улыбнулась этой своей обиде – он–то тут при чем… Чуть ли не бегом она ринулась в прихожую, когда снова раздался робкий звонок в дверь — наконец–то…
За столом Илья довольно стойко выдержал первичный Шурочкин допрос, но на одном моменте все таки сломался, – когда она, поправляя свою все время нависающую на лицо длинную челку, кокетливо потребовала определить на глаз ее возраст. Илья засмущался, посмотрел вопросительно–удивленно на Люсю и вдруг брякнул:
— Ну, наверное, вам столько же, сколько и маме моей…
Люся, весело наблюдая за его мучениями и наконец–то пожалев, тут же пришла на помощь и спросила на свою голову:
— А кто твоя мать по профессии?
- Она врач. Врач – травматолог, — совершенно без какой–либо задней мысли сообщил доверчиво Илья.
- Врач?! Надо же… – разочарованно произнесла Шурочка. И, помолчав, добавила: — Вы знаете, не люблю врачей! Это бессердечные, злые, грубые и жестокие люди, не умеющие чувствовать, ценить человека…Мы все для них только безликие пациенты, и все… Мой муж, знаете ли, тоже врач. И он так жестоко нас предал, такую нанес душевную рану – прямо ножом в сердце…
Глаза Шурочки вмиг наполнились слезами, красиво накрашенные губы жалко искривились, лицо задрожало и как будто поехало вниз, обнажив разом все свои тщательно замаскированные морщинки и безжалостно отмеченные природой годы, куда ж от них скроешься … Она быстро схватила со стола стакан с томатным соком, сделала несколько торопливых глотков, вдохнула побольше воздуха.
- Мам, не надо, прошу тебя… — тихо сказала Люся, бросив виноватый взгляд на Илью, — у тебя тушь потечет…
- Да, да, конечно, — Шурочка глубоко и прерывисто дышала, подняв к потолку глаза, старательно махала перед ними маленькими ручками с идеальным маникюром, на секунду прижимала указательные пальцы к нижним векам, и снова махала ручками… Лицо ее вмиг покрылось красными пятнами, дрожащие губы искривились непроизвольно в жалкую извиняющуюся улыбку.
Ознакомительная версия.
