Он противно засмеялся, возможно, вспомнив что-то, что по его понятиям относилось к «удовольствию».
Марина строго свела брови:
– А что, вам так уж неприятно с нами разговаривать?
Парень улыбнулся:
– Не-а, нормально. – При этом он оценивающе посмотрел на нее сверху вниз.
– Ну, тогда все-таки дайте нам, пожалуйста, фиолетовую сеточку, – сказала я. – И мы от вас отстанем.
Он сломался, порылся за коробками и достал широкий рулон оберточной сетки, отрезал почему-то два куска, чтобы обернуть букет снизу и сверху.
Когда он начал старательно упаковывать цветы, я поняла, что у него ничего не выйдет, кроме убогого кулька, какие делали для конфет, продающихся на вес в советские времена.
Мы терпеливо ждали, когда он закончит мять наши розы. Наконец он с тяжелым вздохом обреченности бросил их на стол:
– Давайте расплачивайтесь. И сами намотайте вашу упаковку.
Мы обалдели от такого потрясающего хамства и в первый момент даже не нашлись, что ответить. Марина уже открыла рот, чтобы врезать нахалу, но я потянула ее за рукав, нам давно пора было возвращаться на работу.
Букет получился сдержанным по форме и продуманным по цвету, в точности какие дарят солидным дамам.
Увидев наше приобретение, Вика скривила лицо и даже заскулила от злости:
– Вы с ума сошли? Ганская ненавидит желтый цвет!
– Откуда же мы знали? – растерялась я.
– Это все знают, – отрезала главный бухгалтер, махнув рукой так, будто произошло что-то непо–правимое.
– Но черных же цветов не бывает, – сказала я, полагая, что моя ирония будет ей понятна. И, конечно же, ошиблась – сотрудники, собравшиеся вокруг букета, лояльно промолчали.
Услышав наши голоса, из своего кабинета возникла Кулик и тоже застыла перед желтыми розами в позе каменной бабы. Несколько секунд она переводила взгляд с букета на окружающих и снова на букет и наконец остановила свои застывшие, как у кобры, зрачки на нас с Мариной.
– Чья идея?
– Моя... – внезапно потеряла голос я.
– Вот и берите букет. Пошли поздравлять.
– Может быть, сбегать купить другие? – дрожащим голосом спросила Вика.
– Нет уж. Дареному коню в зубы не смотрят, – процедила сквозь зубы любимая начальница. – Ну так что, идете?
Поздравлять Ганскую тронулись нестройной толпой: Вика, финансовый директор Карина Мухамедовна Кулик и замыкающими я с Маринкой, остальные сотрудники потихоньку рассосались кто куда. У кабинета Ганской была собрана разноцветная арка из цветных шариков, а на полу к ковролину был скотчем приклеен плакат с надписью «С днем рождения!». Меня с букетом вытолкнули вперед, и Вика деликатно постучала в дверь.
Ганская вышла нам навстречу с радостной улыбкой. Глаза ее при этом оставались безжизненными, как картонка. Быстрым движением она не глядя взяла у меня букет и всех нас по очереди клюнула в щеку. Про такое говорят: состоялась встреча на высшем уровне в теплой, дружественной обстановке. Мы нестройным хором поздравили ее, быстро откланялись и отправились по своим местам.
Финансовый директор, догоняя меня на лестнице, тихо прошипела мне в спину:
– Вам, Юля, нужно бы сказать нам спасибо за предоставленную возможность мелькнуть у Ганской перед носом. Так, смотришь, быстрее вас в штат зачислит.
Я сделала вид, что «только что из тундры» и не понимаю таких тонких намеков.
– Так розы-то были желтые...
Финдир молча обогнала меня, опалив пламенным взглядом – вот, мол, дура!
Через некоторое время к нам в бухгалтерию за–глянула секретарша Татьяна и поделилась, как Ганская отчитала свой отдел за «выходку с дурацкими шарами».
– Вы не в детском саду, а в солидной фирме находитесь!
Смелый эксперимент ее подчиненных не удался, но и остальные предсказуемые подарки за много лет работы во «Франсье» Ганской давно обрыдли.
Танюша, как «особа, приближенная к императору», знала множество историй, связанных с фирмой, и даже, как мне казалось, ужасно гордилась этим обстоятельством. Татьяна частенько забегала к нам в бухгалтерию с приказами и театрально делилась новостями:
– Ганская – настоящая мегера. Ведьма. Я работаю во «Франсье» десять лет и ни разу не брала больничный. Я вообще никогда не болею. А недавно у меня умерла тетя, и я попросила у Ган–ской недельку за свой счет. Она мне, знаете, что сказала? «По КЗОТу полагается три дня и только для близких родственников!» Я ее прошу: «Алена, я должна организовать похороны. У тети никого не было, из близких я да одна соседка-пенсионерка. Деньги нужны. Гроб-то десять тысяч стоит. Отпустите меня». А она, знаете, что мне ответила? «Лично я своему покойному отцу купила гроб за пять тысяч долларов». – Татьяна при этих словах изобразила кривую гримасу и театрально закатила глаза. – Ну, скажите, – продолжала она, – была бы Ганская нормальным человеком, она должна была бы посочувствовать. Разве так можно? Я даже ей сказала: «Алена! Мы с вами работаем столько лет вместе! Но я никак не пойму, что вы за человек».
Девочки сочувственно кивали Татьяне, но комментировать ее рассказ никто не решился – себе дороже.
Прошло еще два месяца.
Главбух сама вызвала меня к себе, и я поняла, что предстоит важный разговор. Вика усадила меня на стул и посмотрела мне прямо в глаза. Я приготовилась к худшему.
– Юля, – начала она спокойно, так как была беременна и старалась не нервничать по пустякам. – Ты, наверное, знаешь, что новые ставки у нас обычно открывают с начала нового финансового года?
Я кивнула.
– Хаменко я брать вообще не хочу. Не уверена, что она справится, – сказала она и сделала многозначительную паузу. Я застыла в ожидании. – А к тебе претензий нет. Тебя мы оформим с нового года.
Нельзя сказать, что я очень обрадовалась. Обещания, одни только обещания! Я уже хорошо знала им цену, но была бессильна что-либо предпринять, чувствуя себя букашкой. Я поникла. Бедная Маринка! В этой фирме уже год пашет, как папа Карло, а Вика – «не справится»! Справится, да еще как. А дело только в том, что она Вике лично не нравится и не такая шустрая и нахальная, чтобы в любимчиках у начальства ходить.
«У нас тут серьезная фирма или бордель?» – хотелось мне сказать главбухше. Но начинать бесполезный разговор было глупо.
– Понимаешь, новый бюджет – новые планы, – продолжала та. – Я уточнила в отделе кадров: в середине года точно никого не возьмут в штат. Придется еще подождать... – Она мечтательно посмотрела в окно на огромную автомобильную пробку на Садовом кольце. – Ты ведь не одна томишься в ожидании...
У меня не было оснований ей верить, но и выбора особого не оставалось.
Я встала, поблагодарила и, мило улыбнувшись главному бухгалтеру на прощание, вышла, еле сдерживаясь, чтобы изо всех сил не шарахнуть дверью ее кабинета.
Через неделю мне позвонили из отдела кадров и выдали анкету. Помимо обычных вопросов, мне предлагалось указать шесть человек, которые бы могли дать мне рекомендации. И трое из них обязательно должны были быть руководителями или сослуживцами с прошлого места работы. Сказать, что я озадачилась, значит ничего не сказать.
Процедура проверки кандидатов для приема в штат была безумной. Этим занимался специальный человек, психолог, француз по имени Жорж – импозантный мен лет шестидесяти с седой бородкой. Жорж колесил по всему миру специально для встреч с людьми, давшими рекомендации предполагаемым штатным сотрудникам.
Предварительно договорившись по телефону, он составлял график и отправлялся в офис, в кафе, в парк на скамеечку, туда, где его ждали несчастные, имевшие неосторожность дать рекомендацию, для полуторачасовой доверительной беседы.
Вся система проверки рекомендаций выглядела как чистый бред, в который и поверить-то было сложно, а тем более принимать участие в этом аттракционе. Но мои друзья на всякий случай отказываться не стали. Все с Жоржем встретились, обсудили меня со всех сторон. Жорж составил подробный письменный отчет, передал его Ганской и улетел обратно в свой Париж.
Я, конечно, спрашивала своих знакомых: что они рассказывали проверяющему? Но все как один уходили от прямого ответа. Видно, вопросы пронырливого француза были составлены так, что зацепиться было не за что. Мне отвечали:
– Классно поговорили. Обо всем, ну и о тебе чуть-чуть.
Главный бухгалтер с прошлой работы мне ответила по электронке: «Добрый день, Юленька! Как договаривались, я встретилась с твоим представителем. Разговор был корректный, и я честно ответила, что ты прекрасный работник. Жорж очень интересный человек, и фирма ваша, видимо, солидная. Желаю удачи. Пиши. Ирина».
Татьяну, мою близкую подругу, Жорж, оказывается, пытал о моих отрицательных качествах. Татьяна не ударила в грязь лицом. Она ответила французу:
– Понимаю, это вопрос на сообразительность. Знаете, я лучше не буду на него отвечать. Я знаю Юлю только с хорошей стороны, и ничего плохого о ней никто никогда не говорил.
