– Да-а? – протянула она высоко. – Интересно... – на низких нотах.
– Мне было сказано, что ответ из французского офиса на меня получен положительный, – сказала я. – Они ждут какой-то заявки от вас. – Я посмотрела на нее вопросительно. – И вы знаете, со слов Ганской, HR при приеме на работу обычно руководствуется мнением прямого руководителя.
Мне хотелось, чтобы мой голос прозвучал дружелюбно, но твердо. Мне хотелось обратить на себя внимание.
– Все, что требовалось от нас, мы сделали. – Голос Кулик стал уверенным и чуть зазвенел. – Вы плохо знаете Ганскую. Она же никому не верит, всех подозревает, против каждого у нее камень за пазухой, – глядя на меня в упор, выдала она.
Да, наши начальницы тоже друг друга «уважают»! Я на всякий случай ей поддакнула, было видно, что она этого ждет.
– Теперь мне понятно, почему Ганская со мной в лифте не здоровается.
– Да она и со мной не здоровается, – обрадовалась Карина Мухамедовна, – она ни с кем не здоровается. Мы все для нее – трудные дети, обуза. – Она выдержала театральную паузу. – Я вам очень сочувствую, Юля, очень. Но такой она человек. Я не в состоянии на нее воздействовать. Не понравились вы ей чем-то, и все тут.
– Понятно, что ничего не понятно.
Мне хотелось ей сказать: «Вы бы с Ганской вели себя достойно, раз уж начальницами устроились. Вам ведь в нашей фирме большую зарплату платят не за ум и квалификацию, а за то, что вы берете на себя грех, а власть – это грех, интрижки на сотрудниках отрабатывать, а потом трудовые подвиги совершать во имя спасения бизнеса». Но я промолчала.
– Ну, вы не переживайте. – Карина смягчила голос. – Вика мне сказала – вы хорошо работаете. Вас никто не уволит.
Тут я вспомнила, как прошлым летом мы с братом искали дачу.
Разговорчивая интеллигентная старушка привезла нас в Новый Иерусалим, показывать свое подворье. Нам открылся огромный запущенный, заросший, почти непроходимый участок с покосившимся двухэтажным домиком, собранным из досок от ящиков. Около «особняка» росли штук десять старых яблонь, две березы и огромный дуб, к свету тянулось огромное количество кустовой вишни, малина и ежевика сплелись в живую изгородь и окружили дом. Вся эта буйная растительность цвела и почему-то нам очень понравилась. Может быть, потому, что там можно было спрятаться.
Бабке было восемьдесят два года. В этом доме она провела молодые, самые счастливые годы, с детьми и любящим мужем. Ей был так дорог этот сад, превратившийся в джунгли, что она совершенно искренне твердила:
– Золотые яблоки станете собирать...
Я покорно кивала.
– Юля, а посмотрите, сколько будет вишни. Как она цветет! А орехи! – Она прибивала своей клюкой крепкую крапиву к земле, чтобы можно было обойти вокруг дома. Это было непросто.
Вот так и наша Карина Мухамедовна, как та бабка с клюкой, пыталась мне втолковать: «Орехи будете собирать, Юля, много орехов».
Но тем дачным летом вся зелень неожиданно покрылась паутиной и тлей, вишенки так и остались зелеными, а в конце лета сморщились, мелкие яблочки осыпались раньше времени, испорченные плодожоркой. Даже листья дуба свернулись в трубочки цвета ржавчины. И орехов в лесу я тоже не нашла. «Это все из-за засухи, – сказал мне сосед, – но ваш сад надо в любом случае вырубать, он много лет не обновлялся. Болеет».
Все сотрудники нашей замечательной фирмы тоже были безнадежно больны. Они забыли, да и не хотели вспоминать, что такое душевная теплота, сострадание и обыкновенная человеческая порядочность.
Вечером я уже привычно позвонила Валюше.
– Представляешь? Кулик перевела стрелки обратно на Ганскую, – сказала я. – Я ведь не могу проверить ее почтовый ящик – отправила она за–прос или только собиралась...
– Вот сучка, – разозлилась Валя. – Это ее рук дело. Ясно, что она тебе гадит и не хочет брать в штат, да еще подстилает тебя под Ганскую, как девку с улицы. Эта подлая, лживая тварь чистенькой захотела остаться! Виновата, так скажи: «Да, я сомневаюсь и не хочу подписывать с вами контракт!» По крайней мере это будет честно. Как ты можешь там работать?!
– Могу, хотя и не хочу. Знаешь, у меня Карина никогда не вызывала симпатии. Ты видела фильм «Охота на бабочек»? Там одна дама демонстративно щеголяла в красном пиджаке на похоронах богатой тетушки, привлекая всеобщее внимание. Она вообще не снимала этот пиджак на протяжении всей картины. Мы смотрели этот потрясающий стильный фильм в пансионате вместе с Черкасовым. Я помню, он сказал тогда: «Отар Иоселиани не случайно не переодевает свою героиню, это работает на постоянство характера, но как он в девяносто втором году сумел угадать любимый цвет наших бандитов – вот загадка!»
– Твои начальницы между собой разобраться не могут, а ты просто под руку попала.
– Слушай, я видела один договорчик, который предыдущий хозяин забыл удалить из моего компьютера. Компания «Франсье», оказывается, выделила Ганской на покупку квартиры пятьдесят две тысячи долларов! Представляешь? Без процентов, конечно. Там одного подоходного налога почти двести тысяч за пользование беспроцентным кредитом, который она, естественно, не платила. А кто проверял, вернула ли она эти деньги вообще? Я думаю, что Кулик от зависти просто лопается, ей-то самой проценты приходится платить за ипотеку.
– Нет никакого смысла сражаться с ветряными мельницами. Твои дорогие начальницы дорого, очень дорого заплатили за те привилегии, которые имеют, за автомобили и многокомнатные квартиры в престижных районах, а на вас, мелких сошек, им плевать с высокой колокольни. Уйдешь ты – заменят другой, более лояльной. Она еще будет ого-го как стараться, чтобы показать себя во всей красе, а руководству только этого и надо. Так можно менять сотрудников до бесконечности. Устал один – на смену ему приходит полный сил новобранец. Замкнутый круг.
– Это да-а...
– А Карина твоя, – не унималась Валя, – она где, когда обучалась? Кто ее наставлял на путь истинный? Внешторг или торгпредство – вот ее школы, там, в «совке», она всему и научилась. Было с кого пример брать. И ты собираешься ждать, когда эта дама повернется к тебе «человеческим лицом» и оценит твои трудовые подвиги, а может быть, и продвинет по службе? Да у нее этого лица в принципе нет!
– Эта продвинет – жди-дожидайся!
– А как твой финансовый директор выглядит? – вдруг оживилась Валя. – Мы столько ее обсуждаем, что мне кажется – я с ней давным-давно знакома. Ты мне ведь неспроста о красном пиджаке рассказывала?
– Неспроста, – улыбнулась я. – У нашей Кариночки внешний вид – «остановись, прохожий». Обожает привлекать к себе внимание, как пожарная машина. Любимый цвет – красный. Терпеть не может пастельных тонов и элегантных нарядов. Одевается, как китайская кукла, считает, что в этом ее изюминка.
– Понятно, классический нарциссический тип. Как представлю эту манерную леди, тошно становится. Она создана, чтобы устрашать окружающих. Так сказать, огородное пугало нового поколения. Жить не может без выпендрёжа. А на спине у нее крупными буквами написано: «Я – ничтожество». Свои комплексы на вас, бедных, вымещает.
Я вздохнула:
– Ты, Валюшка, как всегда, права. Но мне-то что делать?
– Не знаю... Жизнь подскажет...
С Артемом мы познакомились совершенно случайно. Я как-то поздно возвращалась из спортклуба и тормознула его старенькую «Карину», попросив подвезти домой. Он любезно доставил меня к подъезду, лихо объезжая все пробки и светофоры по встречной, и денег не взял. Во всем этом я разглядела тайный умысел – очаровать понравившуюся девушку, хотя шофер молчал всю дорогу.
Только заглушив двигатель, он повернулся ко мне, посмотрел в глаза и абсолютно невозмутимо попросил номер телефона, словно речь шла о погоде на Майями.
Не скрою, мне это даже понравилось. Такой деловой подход, что ли. Показалось, что парень ищет красивого общения, будет долго ухаживать, пригласит в романтическое путешествие. Короче, размечталась. Ведь те, кто снимает подругу на одну ночь, действуют более решительно и говорят, говорят без умолку, по сути, просто забалтывая девушку. Мне показалось, что Артем не таков.
В тот момент, когда я диктовала ему свой номер телефона и смотрела на его склоненную голову, я почувствовала какое-то приятное тревожное чувство. Он поднял на меня глаза, и я потонула в них безвозвратно.
Мы начали встречаться.
В свои тридцать лет Артем перепробовал множество занятий, но носки и трусы ему покупала и стирала мама. Педагог по образованию и поклонница бессмертного «Служебного романа», она думала, что дела сына может держать под контролем, потому что лучше знает, что требуется ее ненаглядному сыночку.
Отец Артема, мужчина своеобразный, по профессии – свободный художник, обитал, видимо, в параллельных мирах и собственных сыновей воспринимал скорее как неприятную данность, чем как свое продолжение. Когда дети выросли и, можно сказать, «шагнули в жизнь», не требуя более внимания и забот, он стал совсем странным.
