Суховатый борец обхватил Виссона сзади и рванул на себя, железная сетка натянулась и затрещала.
— А это значительное пятно, наверно, надзиратель Афрон?
Суховатый борец оттащил Виссона от сетки и стал заламывать ему руку. Виссон зарычал, вывернулся, коротко взмахнул локтем, разбил борцу губы и раскрошил ему два коренных зуба.
— Эй ты! Положено только бороться!
— Ничего, Ладыга, пусть.
— Мальчик, а как твой Афрон чего-нибудь может?!
Суховатый борец лягнул Виссона и тут же взвыл, потому что Виссон откусил ему половину мизинца на руке и выплюнул в лицо.
— Виссон, ты мне нравишься!
— Афрон, а тебе не кажется, что твоя железная сеточка очень хилая!
— Как ты смеешь тыкать надзирателю, ублюдок!
— Ладыга, пусть его. Виссон, ты, когда победишь, попробуй нашу сеточку на прочность.
— Непременно, Афрон. Ведь я так соскучился по Мальчику.
Маргулис охнул и нервно заерзал, когда Виссон со всего размаха швырнул суховатого борца на сетку.
— Мальчик, у тебя нет для меня грибочка?
Под коленом Виссона хрустнули ребра суховатого борца.
— Мальчик, Трюфель перед тем, как я его съел, передавал тебе привет.
Виссон отбросил обмякшее тело суховатого борца в угол.
— Мальчик, ты меня хочешь?
Виссон сильно рванул на себя железную сетку, потом еще рванул и еще рванул. Сетка затрещала и поползла.
— Афрон, ты совсем не заботишься о собственной безопасности.
— Забочусь, Виссон, забочусь.
Виссон прорвал в сетке дыру размером в собственный кулак. Ладыга опомнился и стал бешено колотить по пальцам Виссона дубинкой, но Виссон поймал дубинку и свирепо вырвал ее у Ладыги.
— Афрон, Мальчик, и ты слизняк под номером два, смотрите, как я сейчас дорву вашу сеточку, а потом сломаю хребет этому волосатому жирному кастрату.
Виссон стал растягивать дыру в разные стороны, и она легко и быстро расширялась, заставляя исступленно колотиться неокрепшие сердца, и постукивать чуть чаще, чем надо окрепшие.
— Что-нибудь сделайте!
— Слизняк, ты что вскочил? Боишься? — меня ты интересуешь в последнюю очередь.
Афрон повернулся к Ладыге и опустил веки. Ладыга подошел к красному ящичку на стене, открыл его и поднял какой-то рычаг. Виссон страшно затряс просунутой в дыру головой, задергался всем телом и, после того как Ладыга вернул рычаг на место, упал на спину с застывшим, перекошенным лицом.
— Что, Мальчик? Опять одним другом меньше стало?
— Стало.
— Пойду— Ка я в массажную отдохнуть, а вы с Маргулисом отправляйтесь в бассейн поплескаться.
Голубая вода доходила в самых глубоких местах бассейна Маргулису по шею. Мальчик там захлебнулся бы, поэтому сидел на мелководье, несмотря на настойчивые приглашения Маргулиса взбаламутить воду именно там.
— Маргулис, я не хочу помогать тебе меня утопить.
— Нужен ты мне, Мальчик. Думаешь, я боюсь, что тебя назначат первым? Ошибаешься, потому что любовники при Афроне — это давно формальность, строгую тайну, которой знают все, кроме новеньких, вроде тебя.
— Так ты, значит в состоянии томления, в таком же в каком был Вассерман?
— Мальчик, ты о своем томлении заботься, а о себе я сам позабочусь и уж, конечно, не так, как Вассерман, который после одного идиотского поцелуя с Бизиком, ползает по лабиринтам вентиляционных труб, впрочем, его уже наверняка перерубило где-нибудь пропеллером насоса.
— Что же нужно Афону от меня, если, как ты говоришь, ему уже ничего не нужно?
— Глупый Мальчик. Афрон возлагает на тебя надежды. Он предполагает, что ты вернешь ему молодость. Вернешь ее, тем, что дашь возможность быть первым. Привлекательно в тебе то, что несмотря на опыт камерной жизни (скучные, наивные, хнычущие слюнтяи из инкубатора Афрону до смерти надоели) у тебя не было ни одного товарища и ты чист.
— А что остается тебе, Маргулис?
— Мне остается мой второй номер. Наивная вера в тебя, Мальчик, у Афрона быстро иссякнет, и он вернется ко мне — печалиться и перебирать мои шелковистые волосы.
Маргулис нырнул и к восторгу Мальчика поплыл под водой, пуская из надутых щек пузырьки воздуха. Маргулис вынырнул у самых ног Мальчика и подмигнул ему.
— Как это у тебя получается, Маргулис?
— Я тебе научу, Мальчик, если мы будем достаточно долго около Афрона вместе.
Маргулис сладко улыбнулся, прижался к Мальчику мокрой кожей, легонько задрожал и вкрадчиво предложил:
— Мальчик, а давай я буду первый? Ты не пожалеешь, я столько всего знаю в этой науке, у?
— Маргулис, а как же лопасти вентилятора, превращающие молодые, стройные, гибкие, красивые тела в винегрет?
— Я пошутил, Мальчик.
Маргулис опять нырнул и вынырнул на другом конце бассейна.
Афрон медленно спустился в бассейн, поежился и, плавно оттолкнувшись от дна, заскользил по поверхности воды, пофыркивая и покрякивая. Афрон плавал долго и с удовольствием, Мальчик сидел на мелководье и бултыхал ногами, Маргулис время от времени нырял из одного угла бассейна в другой. Потом. Потом Афрон подплыл к Мальчику и предложил Маргулису размять мышцы в массажной. Маргулис понимающе пожал плечами, незаметно подмигнул Мальчику и вышел в раздевалку. Афрон погладил Мальчику колени и поцеловал живот.
— Какая у тебя приятная кожа, Мальчик.
— Наверно, вам попадались и с более приятной кожей.
— Может быть, и попадались, но прошлое так туманно.
— Настоящее мимолетно, а будущее непредсказуемо.
— Все-то ты знаешь. Я тебя назначу первым любовником.
— А как же Маргулис?
— Забудь о нем — он мне надоел и он в списке. После массажной его ждет труба.
— Тебе его не жалко?
— А разве он не пытался соблазнить тебя?
— Значит рано или поздно мне надо тоже готовиться к трубе?
— Мальчик, не загружай мне голову, давай о хорошем и радостном. Если бы ты знал, как мечтают о моем бассейне резервные любовники и как… О, Мальчик! Я чувствую как во мне что— То! Мальчик! Сидоров приготовит мне блюдо, и я, Мальчик… — ты будешь счастлив, и я тоже буду счастлив.
— И мы умрем в один день.
— Непременно, Мальчик.
Повар Сидоров мелко строгал морковку, смешивал ее с нарезанными орехами, хорошо промытым изюмом, ровными колечками лука, дольками чеснока, мелко порубленной капустой, маленькими крепкими грибами, какими-то пучками палочек и листочков, и все это бросал в булькающую на раскаленной плите маленькую кастрюльку. Мальчик неслышно подошел и заглянул в кастрюльку:
— Чего тут варишь, Сидоров?
Сидоров вздрогнул и бросил Мальчику в лоб кочерыжку капусты:
— Напугал, негодяй! Кто тебе разрешил быть на кухне?
— Тот, кто запрещает, тот и разрешил.
— А-а. Со вступлением в должность, Мальчик.
— Сидоров, мне нужен оранжевый сок.
— Сейчас.
Сидоров открыл, закрытый на два замка белый железный ящичек и вытащил оттуда прохладный графинчик с яркой оранжевой жидкостью.
— Смотри, уровень жидкости соответствует отметке.
— Вижу, Сидоров.
Мальчик открыл графинчик и сделал глубокий глоток.
— Как вкусно. Хочешь попробовать?
— Ты что с ума сошел?! Даже первый любовник не имеет право пить в одиночку оранжевый сок!
— Да? Ну так возьми, тоже выпей.
— Мне нельзя, но если ты…
Сидоров глотнул из графина и расплылся.
— Только, ты никому, а то — труба.
— А что вы ее так боитесь, неужели нет шансов?
— По-разному говорят: некоторые — что тебя сразу же всего перерубят лопасти, другие — что провалишься в разъем и там сдохнешь, третьи — что просто запутаешься, но говорят и, что можно по этим трубам выйти в какой-то другой мир. Дай-ка еще глотну.
— Пей сколько хочешь.
— Так вот, а с вентиляторами знаешь, как надо бороться? Мне по секрету рассказывали: надо на двигатель плеснуть воды побольше — он и взорвется.
Мальчик, кивая и внимательно слушая, незаметно положил себе в карман острый короткий нож со стола Сидорова, хотел еще отхлебнуть из графинчика, но повар остановил его:
— Хватит, Мальчик, неси к Афрону, и только бы он не заметил!
— Ты мне так и не сказал, что варишь в кастрюле.
— Бульон для надзирателя.
— Уж, не тот ли особый восстанавливающий силы?
— Откуда ты знаешь секретное задание?
— Нет ничего более очевидного, чем секретные задания. Что ты там ему натолкал?
— Как обычно и главный ингредиент надежды: порубленные яйца Виссона.
— Какая аппетитная прелесть. Пойду, а то меня и так после сна подташнивает.
Мальчик налил Афрону и себе в высокие звонкие бокалы сок. Афрон выпил и потрепал Мальчика по щеке:
