— Умираю от голода, — сообщила она.
Когда ее сердце билось быстрее, она чувствовала себя живой. Если хотела есть, умирала от голода.
— Хватит шляться где попало. Ночевать вне дома опасно. С тобой может случиться что-нибудь ужасное.
— Уже случилось.
«Спроси меня. Увидишь, кто я».
— Элиза считает, что я должна вызвать полицию. Для твоего же блага.
Эльв уставилась на мать, вздернув подбородок.
— Похоже, ты не жаришь блинчики.
— Нет, — ответила Анни. — Не жарю.
Это не тот ребенок, которому она рассказывала сказки в огороде. Куда исчезла ее милая, хорошая девочка?
— Если я еще раз найду наркотики, Эльв, то отправлю тебя в клинику. Я серьезно.
Это тоже посоветовала Элиза. Не шути с ней. Покажи свою силу.
Эльв не могла понять, куда делись таблетки. Теперь все ясно. Ее мать постаралась.
— Ты рылась в моих вещах? — спросила она.
— Это мой дом, — сообщила Анни. — Мои правила.
— Хорошо, — холодно согласилась Эльв. Она восприняла слова матери как вызов и вступила в бой. — Ройся, сколько влезет. Ты ничего не найдешь.
Клэр помогла избавиться от улик. Они выбросили иглы и чернила, которые Эльв берегла для самодельных татуировок; трубку для курения конопли; бумагу для самокруток; пустые пачки из-под контрацептивных таблеток; лезвия, которыми она резала себя. Эльв говорила, что ее кровь зеленая, но когда лезвие входило в плоть, Клэр видела только красное. Несколько раз Клэр заходила в спальню и находила сестру нагишом перед зеркалом. Они обе смотрели на ее тело, которое Клэр считала идеальным. Но Эльв, похоже, была разочарована в себе. Она поворачивалась и искала на спине зачатки черных крыльев. Но видела лишь кожу да кости.
Однажды Клэр проснулась среди ночи и увидела на кровати Эльв парня в черной куртке. Может быть, это сон? Клэр закрыла глаза и велела призраку развеяться. Вскоре парень вылез в окно и ушел огородом. Это был Джастин. Клэр уже встречала его на Найтингейл-лейн. И вроде бы заметила в лесу — он плакал.
В конце лета Джастин Леви повесился у себя в спальне. Эльв не пошла на похороны и отпевание в часовне в Хантингтоне. Вечером Клэр выглянула в окно и увидела, как сестра раскапывает могилку малиновки. Эльв осторожно сложила косточки в чистую тарелку и отнесла в дом. Клэр тихонько спустилась по лестнице и присоединилась к сестре за кухонным столом. Эльв взяла мамин набор для шитья: катушку черных ниток и длинную иголку. Она собирала ожерелье из косточек, прежде похороненных под изгородью. Амулет на память о мертвых.
Пальцы Эльв кровоточили. Она сверлила английской булавкой крохотные дырочки в косточках.
— Тебе больно? — спросила Клэр.
Эльв засмеялась. Что-то застряло в ее горле, как обычно при мысли о Джастине. Он был так беззащитен перед болью! Ей следовало научить его жизни. Научить запирать боль на замок.
— Причинить себе боль очень просто, — похвасталась она сестре. — Я могу это сделать с закрытыми глазами.
После того как Эльв надела ожерелье из косточек, в городе пошли разговоры, что она ведьма. Но Клэр считала ожерелье печальным и прекрасным. Однажды Эльв дала его померить. Они вместе стояли перед большим зеркалом в спальне. Клэр с удовольствием отметила, насколько они похожи, несмотря на то что волосы у нее еще не отросли.
Мег считала ожерелье нелепым.
— Она даже мертвых не может оставить в покое, — прошептала она Клэр, после того как Эльв вышла из комнаты.
Их старшая сестра была олицетворением энергии и суматохи. Словно вихрь заточили в бутылку и время от времени выпускали на третьем этаже. Когда Эльв вернулась в спальню, Мег молчала.
— Что с тобой? — спросила Эльв сестру.
В Арнелле все понимали, что можно плакать без слез и храбриться, изнемогая от страха. Но Мег ничего не понимала.
— Кошки на душе скребут?
По-арнелльски «кошка» была «pillar». Фраза прозвучала неожиданно жестко.
— Со мной все в порядке, — отрезала Мег.
Эльв знала, что она имела в виду. «Дело в тебе. Как всегда».
Погода менялась. Наступил сентябрь, и девочки пошли в школу. По вечерам Эльв начала курить стеклянную трубку с каким-то белым порошком. При затяжках казалось, что она вдыхает огонь. Клэр сидела в коридоре третьего этажа и охраняла дверь спальни.
— Спасибо, Gigi, — говорила Эльв вернувшейся в комнату Клэр. — Теперь я могу дышать.
Клэр однажды спросила, что в трубке.
— Противоядие от человечества, — ответила Эльв и засмеялась. — Серьезно, ничего. Толченый мел.
Хотя учеба была в самом разгаре, Эльв часто приходила домой на заре. Она не боялась промочить ноги, бегая по сырой лужайке; она горела изнутри, несмотря на перемену погоды. В утренний час сестры собирались в школу, а она ложилась в постель, голая и мокрая. Ее невозможно было ни расшевелить, ни разговорить. Большую часть времени она была изнурена, но возбуждена. Когда ей удавалось хоть немного поспать, она говорила во сне, всегда по-арнелльски.
В такие школьные утра Клэр сидела в изножье кровати сестры, полная тревоги. Она начала бояться будущего. Эльв зашла слишком далеко. Клэр опасалась, что дверь в Арнелль может захлопнуться в самый неожиданный момент и запереть сестру в подземном мире. Она шептала имя Эльв, но не получала ответа. Она водила пальцем по шрамам, которые сестра оставляла на коже. Сумеет ли она спасти Эльв, если когда-нибудь придется? Будет ли молча стоять и смотреть, как похищают сестру, или рискнет проявить отвагу?
Мег начала прятать свои вещи. Она сложила их в шкаф в гостевой комнате, купила замок в хозяйственном магазине, а ключ убрала в рюкзак. Вещи пропадали одна за другой: ободки, украшения, одежда. Эльв сожгла свое барахло и теперь таскала чужое. Элиза позвонила Анни и сообщила, что ее дочь застукала кузину в своем шкафу. Эльв отжала окно и забралась в спальню Мэри. Когда Мэри вошла и увидела кузину со своими вещами, Эльв пригрозила поджечь дом, если она расскажет. У Мэри случился такой сильный приступ астмы, что Элиза рванула в больницу.
После этого Анни перестала видеться с кузиной, как и с большинством горожан. Она не хотела слышать о чужих детях, их высоких баллах за экзаменационные тесты, хороших оценках, блестящем будущем. Не хотела, чтобы ее с жалостью в глазах расспрашивали о дочери. В городке без конца судачили об Эльв. Ее выходки служили неиссякаемым источником для сплетен. Она сидела босая на могиле Джастина Леви и курила. Нахамила учительнице истории, которую все боялись, и теперь миссис Хилл в отпуске по состоянию здоровья. Нарвала лучших роз во дворе миссис Вайнштейн и развесила на веревке над кроватью, обозвав защитным амулетом.
— Чтобы гоблины не сожрали нас живьем, — пояснила она, когда заявилась миссис Вайнштейн. — Или вы этого хотите? Хотите, чтобы мы умерли, как Претцель?
Бассета Претцеля недавно сбила машина Он был слишком старым и слепым и уже не мог жить на улице, но миссис Вайнштейн все равно не пускала его в дом. Эльв закидала «хонду» миссис Вайнштейн яйцами, но это преступление осталось нераскрытым. Прохожие оборачивались посмотреть на черную одежду и остроносые туфли Эльв, а она вопила: «Куда вы пялитесь, уроды?»
— В этом городе полно идиотов, — пожаловалась она Клэр, которая начала подозревать, что можно быть слишком бесстрашным.
Клэр снились кошмары о лошади в Центральном парке, о парне на кровати Эльв, о соседском псе.
— Будь осторожна, — учила младшую сестру Эльв. — Не то тебя повяжут по рукам и ногам своими дурацкими правилами.
Хайди Престон сообщила Мег, что ее брат хвастает, будто трахается с Эльв, когда захочет, в обмен на наркотики. Он мог раздобыть метамфетамин, оксиконтин и риталин. Хайди никого не осуждала, она просто сообщала Мег факты, точно диктор новостей. На несколько недель она стала лучшей подругой Мег. Познания Хайди о наркотиках и сексе были такими чарующими и неожиданными! А потом Эльв застукала их вместе. Вернувшись домой из школы, она в ярости оттащила Мег в сторону.
— Не лезь в мою жизнь, — рявкнула она. — И держись, черт побери, подальше от сестры Брайана.
Дверь спальни была заперта. Эльв набросилась на Мег, прижала сестру к стене, ущипнула. Третий этаж был для Клэр частью другого мира, не вполне принадлежащей реальности. Эльв исписала стены зелеными чернилами. На полу вокруг ее кровати валялась мятая бумага, грязные стаканы и чашки.
— Я не шучу, — рявкнула Эльв. — Не смей с ней разговаривать.
— Прекрати! — завопила Мег.
Она попыталась вырваться, но не смогла. Она плакала и пыталась скрыть слезы от сестры. На ее коже вспухли красные рубцы от щипков.
— Тупая корова! Вечно ты лезешь в чужие дела. Вот почему мы с Клэр тебя ненавидим. Ты ничтожество, Мег.
Мег опустила глаза и хлюпнула носом.
