— Не наш.
А было так. Якушин купил шкаф — купил в том самом магазине, где когда-то работал. И попросил ребят, чтоб помогли доставить домой. Ребят он не видел целый год.
Ребята сказали:
— Поможем. Не волнуйся.
— Спасибо. А я даже растерялся малость — одному-то не дотащить. Хоть тещу запрягай.
Посмеялись. Серега подмигнул Валере:
— Ай да Якушин. Мебелишку завел.
— Он теперь только с женой водится, — подхватил Валера. — Хозяйчиком стал.
— Забыл своих дружков.
— А на что ему друзья?
— Ну ясно! Он же теперь в цеху работает. Он не такая подсобная шушера, как мы с тобой.
Якушин вспыхнул:
— Да что вы, ребята. Да бог с вами.
— Ладно, ладно. Иди доставай грузовик.
* * *
Зима была суровая, но Якушин не замечал ни мороза, ни ветра. Он шел озадаченный и нет-нет сбивался с тропы в голубой сугроб.
Дома он выложил свою обиду жене. Разве он, Якушин, заслужил от ребят такое?
— Они же калымщики, они тебе не друзья, — сказала жена жестко. — Ты же сам говорил, что эти двое — рублики сшибают.
— Сшибают, — согласился Якушин.
— И пьяндыги?
— И это бывает.
— Ну вот видишь — значит, наплевать на их пустые слова. Наплевать и забыть.
И жена пояснила, что он, Якушин, в цеху работает, уважают его, ценят. А эти двое никакие не рабочие. И не товарищи они ему. Они люмпены.
— Кто?
— Люмпены. Опустившиеся людишки.
Но и умное словцо ученой жены не слишком успокоило Якушина.
Он сел и задумался.
— А шкаф? — напомнила жена.
— Сейчас. Сейчас.
— Иди немедленно. Тебе еще грузовик найти надо.
— Найду.
* * *
Якушин договорился с водителем — и вот машина подрулила к мебельному. Сыпал снег. Шкаф, уже вынесенный из магазина, стоял на снегу и сверкал полировкой. А около взад-вперед ходили Валера и Серега.
— Все готово, хозяин!
Они подсмеивались. Они нарочно повторяли это слово.
— Заждались твоей машины, хозяин!
Обиженный Якушин промолчал. А когда ехали к дому, он стал обвинять себя: ведь и впрямь забыл их за этот год. Для тещи старался быть «нашим». А ведь дружили с детства, Валера тогда ловил карасей, и как ловил!.. Валера и сейчас иногда пел их знаменитую песню:
Караси, караси,
голубая речка, —
было детство, было лето, была река и была такая песенка.
Машину трясло. Момент был особенный. Якушин придерживал шкаф и думал о ребятах. Ребята придерживали шкаф и думали о выпивке.
— Вот вам на поллитру, — сказала жена Якушина, когда шкаф был внесен в квартиру и установлен. — И ни на пробку больше.
Ребята кисло поморщились, поклянчили еще, но без успеха. «Ладно тебе. Все бы тебе ругаться!» — подумал Якушин про жену. Он сунул в карман коробочку с надписью «Квартплата» — и бросился за друзьями. Он так и взял — с коробочкой. Впервые в жизни он взял деньги, не спросив жену. Он даже не знал, как это делается.
Он нагнал их в гастрономе. Показал им денежку.
— Ребята, идем ко мне. Купим несколько бутылок — и ко мне. Посидим, покурим, все чин чином. Я «наш», ребята.
Валера и Серега обрадовались. Взяли деньги и тут же купили несколько бутылок. Но идти к Якушину домой не захотели.
— Не наш, не подлизывайся. Твоя жена в одну минуту нас выставит.
— Не выставит.
— А вдруг?
— Я уговорю ее, ребята.
— И пробовать не надо — что мы, не знаем твою жену?.. Да она и на порог нас не пустит!
Теперь они стояли в каком-то парадном. Было холодно. С ветром залетал снежок. Якушин рассуждал:
— Я вкалываю на фабрике, а вы носите мебель. И то и другое — работа. Почему же именно я стал «не наш»?
Валера стянул с одной из бутылок шапочку:
— Держи.
Распили быстро.
— Хорошо-то как, ребята, — сказал Якушин, чувствуя в груди разливающийся жар.
— Да, — сказали ребята, они уже добулькали бутылку до конца. — Хорошо-то как!
Якушин сказал:
— Все-таки я вас очень люблю, ребята… Песню, давайте песню!
Валера откашливался. Якушин обнимал его за плечи. Валера запел о том, что он любит жизнь. Якушин перебил. Он хотел ту, давнюю, из детства, — про карасей и голубую речку.
И тут его как бы осенило:
— Я знаю, куда мы пойдем петь, ребята.
Он так и загорелся — к Зое!
— Кто такая?
— Она… она мне как вы, ребята. Подруга душевная. Не подумайте чего лишнего.
— Не подумаем лишнего, — сказали ребята. — Пойдем.
* * *
Зоя была дома одна. Она была в прекрасном настроении. Она вот-вот выходила замуж за своего Леонтия.
— Купил шкаф и пришел похвастаться? — подтрунивала Зоя над Якушиным.
Якушин ответил, что он привык делиться с Зоей всякой радостью. Шкаф — это, конечно, шкаф, дело хорошее, но сегодня у него на душе, увы, не радость…
— Предлагаю еще один тост за Зою! — шумно закричал Валера.
Выпили. А Якушин все говорил о том, что у него сегодня на душе не радость, а обида. Большая обида.
— Зоенька, ну скажи ты. Ну почему? Почему они твердят, что я как-то переменился?
Со стаканом в руке Якушин остановился напротив второй комнаты — там было темно.
— Стой, стой, Якушин! — закричала Зоя. — Не ходи в ту комнату!
Продолжая смеяться, она объяснила, что там краска — там ремонт. Там покрашено и уже просыхает!.. Она подбежала и загородила собой двери.
— Говорю же тебе русским языком: не ходи!
Якушин развернулся. Он был взволнован. «Ребята, ну почему я не наш?» — без конца спрашивал он. В груди его потеплело, оттаяло, и тем сильнее хотелось справедливости.
— Не наш! Не наш! — повторял Валера.
— Не наш! — кричал Серега. — Зоя, подтверди ему, что он не наш. Нравишься ты мне, Зоя, к чему бы это?
— Не наш! — Зоя хохотала, ей было смешно до колик.
А когда на старомодных стенных часах пробило десять, Зоя сказала:
— Ребята, вы все очень милые и забавные, но пора по домам.
Она сказала, что ребятам пора бай-бай. Начались обычные пререкания — ребята хотели допить вино. Они не хотели бай-бай. Десять часов, сказали они, это же детское время.
— Ребята, но я должна уйти. Я должна встретить друга. Ну, любимого моего человека, понимаете?
Ребята взмолились: им же некуда пойти… А Валера вспомнил, что замок у Зои английский. Пусть Зоя спокойно идет к своему любимому Леонтию. А ребята посидят здесь еще немного, выпьют по полстакана, а когда будут уходить, захлопнут дверь.
Зоя рассмеялась. Через неделю она выходила замуж, ей было море по колено.
— Ладно. Даю вам час времени… Но не забудьте захлопнуть дверь. Якушин, ты отвечаешь, понял?
* * *
Час прошел.
Якушин думал о том, до чего же многолики, до чего же переменчивы любимые нами женщины. Сегодня он вдруг увидел Зою совсем не чуткой. Он увидел ее хохотушкой. Пустой и счастливой хохотушкой. Странно…
Валера и Серега в эту минуту стояли у приоткрытой двери в темную комнату. Они вдруг поняли, что там кто-то есть.
— Трус, выходи! — грозно говорил Валера.
— Эй, кто там есть? — заглядывал Серега. — Хватит прятаться. Если ты мужчина, иди сюда.
Подталкивая друг друга, они вошли. Якушин поплелся за ними. В комнате было темно, а свет не включался. Валера сел прямо на пол и стал засыпать. Серега шарил по углам и все повторял, что он почему-то никого здесь не находит. Якушин чувствовал сильный запах краски, а ноги прилипали — но он тащился вдоль стены за Серегой и говорил о дружбе. Он говорил:
— Чувствую я, ребята, что вы уходите от меня все дальше и дальше.
— Да замолчишь ты в конце-то концов! — Серега в темноте схватил какую-то палку и дважды ткнул Якушина. Но ощущение от тычка было странное — Серега ощупал палку.
— Да это же кисть!
Он очень удивился и сел на пол. И стал засыпать. Валера к этому времени уже похрапывал. Один Якушин долго не мог уснуть — глаза его слипались, он сидел у стены и жалобно повторял:
— Ребята, простите, если что… Ребята.
* * *
Вернулась Зоя — она вернулась со своим Леонтием. Время было позднее. Зоя застеснялась, что на столе недопитое и недоеденное.
— Это так. Это друзья заходили ко мне.
— Да ладно — приберешь завтра.
Они сразу перешли в маленькую спальню. Леонтий был утомлен. Он повалился на тахту и тут же уснул. Зоя походила около, что-то вполголоса напевая. Она укрыла Леонтия, а затем и сама прилегла рядом. Так и получилось. Двое спали в этой комнате, трое — в той. Их разделяла гостиная.
Стояла ночь, но Валера проснулся. Было холодно. Поеживаясь, Валера прошелся по квартире и взял тумбочку. Тумба оказалась тяжеленной — Валера натужился и понес. С третьего этажа нести вниз не так уж далеко, но руки слушались плохо, и один раз Валера уронил тумбу, а два раза тумба уронила Валеру.
