Тесса слегка прикоснулась к ушибленному месту на лбу Николь, и та почувствовала, как же ей не хватает заботы.
— Давай пойдем посмотрим, что это был за шум. Потихоньку, — сказала Тесса.
Она кивнула и подождала, пока Тесса возьмет Куинн на руки. Потом они вышли из кухни. Подходя к входной двери, Николь спросила:
— Ты говорила, что дверь была не заперта, когда ты пришла?
Пять дней назад в двери поменяли замок, чтобы Николь чувствовала себя в безопасности. Но как же она могла не закрыть его? Несколько часов назад она приняла «Ксанакс», но это не помешало бы ей запереть дверь.
— Ну, может, это Грег не закрыл, он ведь тоже сейчас на нервах, — предположила Тесса.
Николь взяла Куинн, чтобы ощутить ее тепло.
— Он работает допоздна, потом спит в комнате для гостей. Не может спать вместе с Куинн.
Тесса посмотрела на нее с сочувствием:
— Может, укладывать Куинн в детской? Чтобы у вас было немного личного пространства?
На Николь тут же нахлынуло раздражение. Грег ведь предлагал то же самое. Ни он, ни Тесса не понимают, каково быть матерью. Она вдруг почувствовала себя очень одинокой.
— Возможно, потом… — ответила она.
Они попытались выяснить, что разбилось, но ничего не нашли. Когда они поднялись по спиральной лестнице, по телу Николь побежали мурашки.
— Какого черта?! — вскрикнула она, увидев, что дверь в детскую распахнута.
В колыбельке, на розовых простынях в горошек, сияли осколки хрустальной люстры, разбившейся вдребезги. На потолке зияла огромная трещина — в том месте, где до этого висел роскошный, украшенный розовыми бусинами светильник из «Маленького сокровища».
Николь в ужасе оглядывала комнату. Люстры не падают сами по себе, без причины.
— Ты видишь то же, что и я? — спросила она Тессу.
— Да, — ответила та и замолчала, думая над ее вопросом. — Ты боялась, что это не так?
— Боже мой… — простонала Николь и еще крепче прижала к себе дочку. — Куинн… Ее бы убило.
С тобой она не будет в безопасности.
— Ники?
У Николь потемнело в глазах. Это было уже слишком.
— Таблетки, дай мне таблетки, они в шкафчике с лекарствами! — взмолилась она.
Шаги Тессы поглотил ковер на полу, было лишь слышно, как гремят во флаконе таблетки и в стакан льется вода.
— Сколько? — крикнула подруга.
— Две. Скорее. Пожалуйста.
Горло сжалось, она вот-вот начнет задыхаться.
Тесса вернулась, взяла Куинн и протянула Николь стакан и таблетки.
— Спасибо… — прохрипела она.
Малышка задремала на руках у Тессы под мерный ритм ее дыхания.
— Ники, это просто случайность. Вот и все. Понимаю, что это очень тяжело. Но послеродовая депрессия может вызывать такие состояния. Паранойю, страх, панику. Все будет в порядке.
Плечи Николь дрогнули, и она заплакала.
— Не будет, Тесса. Грег пропадает на работе и избегает меня, но я его не виню. Я просто развалина.
Она вытерла футболкой нос и почувствовала неприятный запах своего пота.
— Никогда у нас все не было так плохо. Он смотрит на меня… как на стакан, который вот-вот разобьется. Я не могу рассказать ему о том лете, и, мне кажется, он тоже что-то скрывает от меня.
Тесса, покачав Куинн, поднялась на ноги.
— Грег неожиданно стал отцом. Ему ведь тоже трудно. Не будь к нему строга. Он приспособится. А если нет, то ему придется отвечать передо мной, — пошутила она.
Николь заставила себя улыбнуться. Сколько же силы в этой маленькой молодой женщине!
— Ты ведь никому не выдашь мою тайну? — спросила она, умоляюще глядя на подругу.
Та посмотрела на нее:
— Никогда. Ты не одна, Ник. Я с тобой. Все будет прекрасно, эти тревоги померкнут и потеряют значение.
«Ты не можешь этого знать наверняка, — подумала Николь, — а я не могу рассказать тебе всю правду».
Глава девятая
Морган
Вторник, 8 августа
Николь Мэркем завещала мне опеку над своим ребенком? Телефон падает на пол, я вся холодею, как будто меня окатили ледяной водой. Это же безумие!
Я все еще не проснулась до конца, вдруг это просто сон? Я беру телефон и спрашиваю:
— Это что, такой розыгрыш? Кто вы на самом деле?
— Мисс Кинкейд, как я уже сказал, я адвокат Николь. Понимаю, что вы в шоке, но я не шучу. Можете проверить, я звоню по телефону из своего офиса.
Знает ли он, что я была на платформе? Что я последняя, кто говорил с Николь до того, как она спрыгнула?
— Нет, нет… Это какая-то ошибка.
— Никакой ошибки нет, — кашлянув, продолжает он, — я полагал, что вам известно о ее плане. Когда я видел ее в четверг, она настояла, чтобы я организовал для вас законную опеку над Куинн. Вскоре об этом будет объявлено, но я сообщил вам сейчас, потому что речь идет о физическом и психическом здоровье ребенка. Вы должны подписать и оформить все документы в течение месяца.
Я так сильно сжимаю пальцами телефон, что он трещит.
— Погодите, Николь изменила завещание в четверг?
В четверг я весь день была в «Гавани». И не подозревала, что незнакомка в это самое время вносит мое имя в документы об опеке.
— Мисс Кинкейд, я не понимаю… Вы утверждаете, что ничего не знали об этом?
— Нет, не знала.
Я в таком же замешательстве, как и он, но почему-то вдруг чувствую надежду, такую смешную и странную, что вряд ли стоит обращать на нее внимание. Когда год спустя после смерти Райана я распечатала заявку в агентство по усыновлению, было то же самое, такое же зернышко надежды затеплилось во мне. Я начала заполнять ее, но на пункте о моих рекомендациях дело застопорилось, ведь мне просто не к кому было обратиться. Друзья перестали со мной общаться, поэтому точно не поручились бы за меня. В агентстве, поискав информацию обо мне, вскоре узнали бы о Райане и обо всем, что произошло. Интересовался ли мной адвокат Николь? Похоже, нет.
Я знаю, какой опасной бывает надежда. Куинн Мэркем не принадлежит мне, это абсурд.
Закутавшись в одеяло, я спрашиваю:
— Кто отец Куинн?
— Мистер Мэркем некоторое время назад ушел из семьи и, кажется, не хочет — или не может — заботиться о Куинн. Вот почему мисс Мэркем назначила другого опекуна.
— Мистер Лумс, а вы знаете, почему именно меня?
Немного помолчав, он сказал:
— Николь дала мне понять, что вы были близкими подругами и что вы лучше всех справитесь с этой ролью. Вы же дружили, верно?
В каком же отчаянии была эта женщина, если решила доверить дочь незнакомке, а не кому-то, кого хорошо знала? Я не могу понять, где кроется разгадка и что же мне ответить. Адвокату надо сказать правду, ведь на кону жизнь ребенка.
— Нет, мы не дружили. Вообще-то я совсем не знаю ее.
На том конце повисла тишина. Может быть, он бросил трубку?
— Мистер Лумс?
— Я не очень понимаю… Она мне сказала, что вы желали бы получить опеку над ее дочерью, если в том появится нужда. И вот…
— И что? Пожалуйста, мистер Лумс. Я не понимаю, что происходит.
— Мисс Кинкейд, если вы не подруга Николь, то как именно вы с ней связаны?
— Я не знаю, — шепчу я. — До того, как она заговорила со мной на станции «Гранд-Стейт», я ни разу в жизни ее не видела.
Снова долгое молчание.
— Так вы были там, когда… это случилось? Когда она прыгнула?
Мне слышно, как он перебирает бумаги.
— Мисс Кинкейд, я так понимаю, что вы не в курсе и насчет того, что Николь назначила вас душеприказчицей Куинн? Я должен сообщить вам об этом как можно скорее, поскольку у Николь были значительные доли акций в компании «Дыхание». Поэтому ситуация срочная.
— Ну а ее муж?..
— В данный момент мистер Мэркем контролирует акции и дивиденды от имени Куинн, но если он утратит родительские права, а вы сохраните свое опекунство, это также будет вашей ответственностью. Мы говорим о больших деньгах и о судьбе ребенка. Тяжелая ноша для того, кто совсем не знал Николь.
