В приказе об увольнении было сказано, что за пределами части может одновременно находиться не более одной трети личного состава каждого подразделения. В седьмой роте, находившейся на самом переднем крае, выбор кандидатов на увольнение вырос в настоящую проблему. У седьмой роты было четырнадцать береговых позиций. Лейтенант Росс распорядился, чтобы командир каждой позиции — чаще всего не офицер, а сержант — представил список одной трети своих людей на увольнение. Уордену было поручено определить увольняющихся среди личного состава командного пункта, а Старку — пищеблока.
Существовал неписаный закон, что командир мог пойти в увольнение только последним — после всех своих подчиненных. Поскольку сами сержанты-командиры идти в увольнение не могли, они вознаграждали себя мелкими взятками (в отличие от офицеров они не гнушались панибратскими отношениями со срочнослужащими); дароприношения подкреплялись крепкими рукопожатиями. Немало бутылок виски в тот день, накануне шестого января, поменяло своих хозяев.
Честь не позволила Уордену и Старку включить себя в списки увольняемых, но Уорден позаботился о том, чтобы оба они все-таки получили увольнительные. Он просто заполнил две лишние формы на выдачу увольнительных — сверх установленной нормы — и дал подписать их лейтенанту Россу. Никто в роте даже и не подумал поднимать шум по поводу нарушения Уорденом установленного порядка, и меньше всего это собирался делать Росс. С того дня, когда Уорден отказался от производства в офицеры, он вертел ротой, как хотел, больше, чем когда бы то ни было.
У Старка была поллитровая бутылка виски, которую он выудил у одного из алчущих и жаждущих в обмен на увольнительную. Они допили, ее по пути в город. Первую остановку сделали у бара «Голубой шанкр». Здесь не было такого наплыва посетителей, как в более фешенебельных барах. Но у буфетной стойки около каждого сидевшего на высоком табурете счастливчика стояли два-три человека, дожидаясь своей очереди. Уордену и Старку пришлось выпить по шесть порций виски, стоя в толпе, прежде чем удалось захватить табуреты у стойки и начать пить всерьез.
— Ох-ох-ох! — вздохнул Старк, взгромоздясь на табурет. — Бедные мои ноженьки. Ведь надо же столько выстоять! Даже в Хуаресе, когда выдавали денежное содержание, и то вечером такого не бывало.
— Пливет, Уолден! Пливет, Сталк! — приветствовал их, расплывшись в улыбке, хозяин бара Чарли Чан. — Давненько не были. А денек-то, а?
— Да, — согласился Уорден, — денек что надо.
— Денек такой, — безмятежно сказал Старк, — что хочется напиться в дымину и измордовать кого-нибудь до неузнаваемости.
— Старк, ты техасец, — сказал Уорден. — А каждый техасец любит только своих земляков, штат Техас и свою маму. А ненавидит негров, евреев, чужестранцев и распутных женщин — кроме тех, конечно, с которыми он сам гуляет.
— А мы, наверное, рано пришли сюда, — сказал Старк. — Или, может, седьмая рота решила никаких дел с «Голубым шанкром» больше не иметь?
— Эй, Роза! — позвал Уорден.
Они и в самом деле пришли рано, выйдя с командного пункта пять минут десятого, а не ровно в десять — вместе со всеми. Вокруг не было ни единого знакомого лица, кроме ухажера Розы, старшего сержанта — артиллериста, который, как обычно, сидел — правда, на этот раз не один, а с тремя приятелями — в кабине у задней стены, как будто он никогда и не уходил отсюда.
— Пейте, длузья, — с сияющим лицом говорил Чарли. — Все пейте. Такой день! Это вам от меня. — Он кивнул Уордену и Старку и двинулся вдоль стойки, пытаясь один обслужить всех теснившихся у буфета посетителей.
— Молодец малый, — сказал Старк.
— Да, отличный парень, — согласился Уорден.
— Как ты думаешь, по карману ему подносить каждому посетителю по рюмочке от себя, бесплатно?
— Сомневаюсь.
— И никто ему не помогает за стойкой.
— Эта чертовка Роза прилипла к своему сержанту. Не отходит от него.
— Эй, Роза! Ты что, не слышишь? — прогремел Уорден.
Она сидела в кабине с артиллеристами, но к нему все-таки подошла. На ее смуглом маленьком личике, по которому в ней легко было угадать португалку, если бы не слегка раскосые глаза, выдававшие в ней метиску, мелькнула тень легкого раздражения.
— Что ты хочешь, Уорден?
— Как звать твоего ухажера?
Она кинула на него сердитый взгляд.
— Тебя это совершенно не касается.
Уорден, не стесняясь, в упор рассматривал ее всю. Роза проследила за его взглядом и, резко подняв глаза, которые теперь сверкали гневом, вызывающе посмотрела в его светло-голубые глаза.
— Из какой он части? — как ни в чем не бывало спросил Уорден.
— Что тебе за дело! Я думала, тебе что надо. Ужо пьян, да? Вас Чарли обслужит. Я у стойки не обслуживаю. — Она резко повернулась и направилась в кабину к артиллеристам.
Уорден и Старк, как по команде, повернулись на табуретах, провожая ее взглядом. Они, как зачарованные, смотрели на ее стройные голые ноги, скользившие одна о другую под кружащейся на ходу юбкой, на твердые округлые бедра.
— Боже мой! — преисполненный благоговения, проговорил Старк. — Какая девочка!
— Аминь, — спокойно произнес Уорден. Он поджал губы и, как это нередко делают во хмелю, облизал усы. Он чувствовал, как в его груди просыпается давным-давно знакомое, но несколько притупившееся ощущение задора, которое у него всегда приходило с опьянением, как волна этого ощущения поднимается в голову, вызывая какое-то чудесное облегчение, как после глубокого вдоха камфары.
— А недурно у них здесь, а? — сказал Старк.
— Очень даже недурно.
— Да, вот она, жизнь, — прочувственно произнес Старк. — Просто так, ни за что ни про что, я бы с этой жизнью не расстался. А ты?
— Я тоже, — ответил Уорден. — Знаешь, Старк, в чем твоя беда? Ты — техасец, а у техасцев нет ни капли чувства юмора.
— Чувство юмора? У меня оно есть.
— Ну да, есть. У каждого есть. Только у тебя оно притупленное. Чувство юмора у тебя заслоняется гордостью. А гордец без чувства юмора — пропащий человек. А вот у меня настоящее чувство юмора. Поэтому мне ничего не стоит заставить, скажем, тебя сделать все, что я захочу.
— Меня? — переспросил Старк. — Нет уж, меня ты не заставишь.
— А вот и заставлю, — явно подзадоривая Старка, сказал Уорден. — Давай поспорим.
— Давай.
Уорден, хитро улыбаясь, отвернулся от Старка и поднял свой бокал. Затем выпрямился.
— Эй, Роза!
Нахмурившись, Роза опять подошла к стойке.
— Ну, что тебе опять нужно, Уорден?
— Еще виски со льдом, моя кошечка. И больше ничего. Налей мне в этот бокал.
— Тебе нальет Чарли.
— Да ну его к черту! Я хочу, чтобы ты налила.
— Ну давай, ладно. И пива еще подать?
Уорден посмотрел на бутылку.
— Ага. Эту убери. И принеси похолоднее.
— Пристаешь ты ко мне, а все без толку.
— Неужели без толку? Не может быть! А как звать твоего ухажера?
— Отстань!
— Из какой он части?
— Отстань, я сказала.
— Знаешь, почему я люблю, чтобы ты меня обслуживала? Потому что я люблю смотреть тебе вслед, когда ты потом отходишь. У тебя потрясающая фигура сзади.
— Я замужем, — с достоинством произнесла Роза, имея в виду, что она уже ангажирована. Но все равно слова Уордена ей льстили.
— Как звать твоего ухажера?
— Тьфу, чтоб тебе сдохнуть! — взорвалась Роза. — Заткнешься ты наконец или нет?
— Меня зовут Айра Бёрни, — сказал сержант-артиллерист, выйдя к ним из кабины. Он был примерно такого же роста, как и Уорден. — Старший сержант Айра Бёрни из восьмого полка полевой артиллерии. Еще какие-нибудь вопросы, сержант?
— Как вам сказать… — как бы соображая, что ему теперь спросить, проговорил Уорден. — Сколько вам лет?
— В июне будет двадцать четыре, — ответил старший сержант. — Что еще?
— Такой молодой, а какой красоткой обзавелся.
— Она моей и останется, — сказал старший сержант. — Что еще?
— Не выпьете ли рюмочку со мной и моим приятелем?
— Почему бы и нет?
— Роза, деточка, налей ему, — распорядился Уорден.
— Виски, — попросил старший сержант.
Роза налила порцию виски. Уорден тут же расплатился. Старший сержант залпом выпнл налитое.
— Ну ладно, будь здоров, — сказал Уорден, всем своим видом показывая, что разговор окончен, и повернулся к Старку. — Счастливо погулять, — добавил он, сидя уже спиной к старшему сержанту и Розе, и начал разговаривать со Старком.
Какое-то мгновение старший сержант и Роза, растерявшись от неожиданности, постояли на месте. Затем оба пошли обратно в кабину. В кабине они начали о чем-то горячо говорить, а трое приятелей старшего сержанта только слушали, не перебивая их. — Ты что, обалдел? — спросил его Старк. — Хочешь драку затеять?
