Таким образом, как пояснил Светлячков, „Шайтан живет и бурлит в крови каждого, кто не совершил этот сакральный акт, кто не убил в себе животное. Следуя своим низменным инстинктам, такой человек постоянно подвержен козням Шайтана“.
„Я же стал его добычей, так как двигали мной корысть и гнев — самые простые дьявольские искушения“, — заявил Светлячков. В то же время, по утверждению Светлячкова, Аллах предупредил его, „дав знамения ясные и через звезду на небе, и через имя Хамалова, поскольку Назир в переводе с арабского „предупреждающий“. Однако, Светлячков „не увидел этих знамений, поддался на уговоры засланных казачков Шайтана и согласился быть его адвокатом“.
С медперсоналом и пациентами груб, общается без чувства дистанции, упрекает всех в неопрятности и нечистоплотности, требует к себе „стерильногоотношения“.
Попытка на короткое время лишить испытуемого Корана дала буйную реакцию — испытуемый стал злобно материться, на замечания не реагировал, обзывал медперсонал „мандавошками Шайтана“, отказался принимать пищу и перестал быть доступным к контакту.
Называет себя суфийским шейхом, мусульманским каббалистом, основателем исламского ордена „Идущие сквозь мрак“, куда призывает вступать всех желающих с целью духовного просвещения путем постижения сакрального смысла Корана.
Однократно имела место демонстративная попытка суицида путем выпрыгивания из окна больничной палаты. На вопросы экспертов Светлячков пояснил, что „туда его позвала мертвая девочка из колодца, указав путь к очищению в водах вечности“. При этом высказал суждение о том, что „путь к смерти“ ничем не отличается от хаджа, поскольку паломничество в Мекку мусульмане совершают с целью репетиции смерти, подготовки встречи с Аллахом.
Считает, что ему теперь открылось многое, что может толковать любые сны и события. Для этого, по его мнению, достаточно „разглядеть знамения Аллаха, которые даются каждому с целью проникновения в божественный замысел“. На вопрос экспертной комиссии, почему он считает Назира Хамалова дьяволом, стал грубо упрекать врачей „в непонимании элементарных вещей“, пояснив при этом: „Шайтан может менять свой облик и имя, поэтому для человека главной жизненной целью является умение с помощью своего духовного зрения разглядеть, где и как Шайтан может проявить себя“.
Часто и бессистемно принимает молитвенные позы и вслух произносит одну и ту же заученную фразу: „И я хитрил, и они хитрили, и хитрил над нами Аллах, ведь он — хитрейший из хитрецов! Давались мне знамения ясные, но сошел я с пути прямого и встал на защиту Шайтана. Поистине, Аллах быстр в расчете. И наказание Его—жажда, но вместо воды — гной“.
На протяжении всего периода пребывания в Центре суждения Светлячкова остаются неизменными, реальная критическая оценка своего состояния и правонарушения отсутствует.
Клиническая картина психического расстройства у испытуемого характеризуется наличием у него ложных религиозных представлений, сопряженных с мегаломаническим бредом величия; бредом виновности и воздействия; патологическому толкованию подвержены как явления внешнего мира, так и субъективные ощущения.
Обнаруженые болезненные состояния от чрезмерной впечатлительности, повышенной внушаемости и тревожной мнительности до искаженных представлений в процессе суждения и галлюцинаторных проявлений, а также отсутствие критики своих поступков позволяют установить стойкое и грубое изменение личности с прогрессирующими психотическими тенденциями. Диагноз: Светлячков Г.В. страдает параноидной шизофренией. Прогноз заболевания неблагоприятный.
ВЫВОД: в отношении инкриминируемого деяния невменяем; учитывая тяжесть психического расстройства и общественную опасность содеянного, нуждается в принудительном лечении в психиатрическом стационаре специального типа с интенсивным наблюдением“.
По данным следствия уголовное дело в отношении Светлячкова Г.В. в текущем месяце подлежит направлению в суд для применения к нему принудительных мер медицинского характера.
С учетом результатов судебно-психиатрической экспертизы дальнейшее оперативное сопровождение указанного уголовного дела прекращено ввиду нецелесообразности.
Допущенный просчет в работе моей агентурной группы, связанный с несвоевременным выявлением тяжелого психического расстройства у лица, в отношении которого велась оперативная разработка, был подвергнут тщательному анализу, и были приняты меры во избежание подобных ошибок в дальнейшем.
Денежные средства в размере 5000 долларов США, выделенные на проведение активных мероприятий в ходе оперативной работы по данному делу, израсходованы полностью. Отчет об их использовании утвержден финансовым отделом.
Начальник 3-го отдела
Наступил вечер, один из тех значительных вечеров в конце сентября — начале октября, когда всем существом владеет особая грусть, невыразимая печаль, когда люди должны ближе сплотиться друг с другом, чтобы понять друг друга, а главное — простить и полюбить каждый другого.
В этот вечер к Евдокии Васильевне приехала издалека её дочь Галина — прекрасная и жгучая женщина. Несмотря на то, что ей было уже далеко за тридцать, она по-прежнему оставалась юной и милой кокеткой. Едва заметные черты увядания на лице Галины ничуть не портили её первозданной привлекательности. Скорее наоборот, любое не чуждое романтизму воображение невольно уносилось к годам её скоротечной и ветреной молодости, к цветам и вздохам её назойливых поклонников, ревнивым мужьям, к щемящей душу ностальгии по тому, что невозможно стать частью судьбы каждой красивой женщины. До того страшного дня, когда Галина покончит свою жизнь самоубийством, ещё оставалось целых четыре года. А пока она была красива и счастлива.
С Дмитрием Сартаковым — студентом, снимавшим комнату у Евдокии Васильевны, — Галина познакомилась легко и непринуждённо. Через каких-то полтора часа они стали старыми друзьями.
Всем было весело оттого, что Галина включила зажигательную музыку и танцевала сама с собой, играя в танце с пушистой белой шалью. Время от времени её глаза вспыхивали шутливой страстью, а обворожительная улыбка становилась уже опасной. Наконец, она сказала Дмитрию:
— Дмитрий, я вам нравлюсь? Пойдёмте со мной танцевать!
Но тут из кухни появилась добрая Евдокия Васильевна:
— Галина, не отвлекай Димитрия, ему ещё учиться надо.
— А разве я не могу нравиться? Ждать в свой адрес излияний, чистых и нежных? — молвила Галина, усаживаясь на диван рядом с Дмитрием и обмахиваясь платочком.
— Идите на кухню, — улыбаясь, сказала Евдокия Васильевна, — я приготовила блины.
Дмитрий соскочил с дивана и, повернувшись к Галине, по-театральному кивнул головой, почтительно приглашая её следовать за ним.
— Прошу вас, прошу к столу.
Галина молча взяла Дмитрия под руку. Кривляясь и подпрыгивая, они вышли из комнаты и пошли на кухню. Евдокия Васильевна, охая и по-старушечьи кряхтя, шла за ними.
— Эх, Галина, — смеялась Евдокия Васильевна, — взрослая тётка, а всё шалишь.
— Что делать, мама, — не оборачиваясь, отвечала Галина, — если очень хочется.
— А чего хочет женщина, того хочет Бог. Ведь он большой шалун, — подыграл ей Дмитрий.
До пенсии Евдокия Васильевна около десяти лет проработала поваром в столовой какого-то оборонного НИИ, и потому готовила она быстро, просто и со знанием дела. На кухонном столе дымящаяся горка блинов сверкала сливочным глянцем, красные лепестки лосося лежали веером на блюдце, чёрная икра в глубокой пиале играла холодным блеском, прочие разносолы собственного приготовления еле вмещались в больших и малых салатницах. Над всем этим возвышалась бутылка домашней наливки.
— Ну, с приездом, Галина, — Евдокия Васильевна взяла на себя руководство этим уютным застольем. — Спасибо, что навестила.
— Я тоже очень рад, что вы нас навестили, — чокаясь с Галиной, сказал Дмитрий, — приезжайте почаще. Мы люди гостеприимные.
Хозяйский тон Дмитрия — квартиранта её матери — рассмешил Галину. А ведь этот парень прост и ловок — сразу и не заметишь, что разница в возрасте при общении с ним почти не чувствуется. Вроде ещё юнец, но что-то подсказывало Галине, что есть у него опыт обольщения женщин. Именно женщин постарше его. Таким, как он, сверстницы не интересны. Глуповаты для него потому что. И будто в подтверждение догадки Галины Дмитрий обратился к ней:
— Позвольте поухаживать за вами, — Дмитрий взял её тарелку и начал накладывать салаты, — надеюсь, в этот чудный вечер только я один могу претендовать на то, чтобы быть вашим кавалером. Для меня это высоченный пьедестал.
— Не стану помогать вам туда подняться. Боюсь, окаменеете, — Галина с холодной нежностью посмотрела в его глаза.
