— Я помню, что пытался тебя защитить, хотя ты, помнится, не слишком возражала против приставаний того типа, — сказал Саранцев и засунул руки глубже в карманы халата.
— Ах, я не слишком возражала? Замечательно! Ты до сих пор думаешь, будто тогда всё само собой рассосалось? Ладно, раньше ты был наивным мальчиком, но сейчас-то подумай.
— О чём я должен подумать?
— Почему тогда для тебя всё так просто и изящно закончилось? Никогда не задумывался?
— Можешь мне рассказать?
— Ещё как могу! Я очень долго могу рассказывать! Никогда не слышал про дядю Васю?
— Не надо мне голову морочить! Какой дядя Вася?
— Обыкновенный дядя Вася, наш сосед. Они с отцом были друзьями с детства, вместе на рыбалку ходили и по грибы, но дядя Вася служил в милиции, не помню уже на какой должности. Тот тип оказался то ли торговым работником, то ли ещё кем-то, одним словом — с блатом. И он подал на тебя заявление по факту нападения. Ты это знал?
— Нет, — буркнул Игорь Петрович, предвкушая неблагоприятную для себя развязку истории.
— Так вот знай теперь! И мой папа, внял тогда моим слёзным просьбам. Пошёл к дяде Васе, объяснил ситуацию и попросил тебя прикрыть. Получился блат на блат, и для тебя всё кончилось удачно. Как тебе такое нарушение социалистической законности? Ничего против не имеешь?
— Я не совершил ничего противозаконного.
— Да? Это ты сам решил? Ты первым распустил руки и с точки зрения закона стал правонарушителем. И теперь, став в результате президентом, решил начать обеспечение законности в России со своей родной дочери. Молодец! Так держать!
Саранцев желал свою жену часто. Обнажённое женское тело почти приводило его в изумление. Чудесное создание природы, способное произвести на свет новое живое существо, кричащее и облепленное слизью. Существо, доставляющее счастье густой толпе родственников с обеих сторон. Лишённая одежды, жена всякий раз поражала шириной бедер и полнотой груди, словно её освобожденное тело открывалось во всей красе только ему в уединении, а для всяческих прохожих и прочих очевидцев таилось, скрывая лучшие свои прелести. Теперь он слушал голос Ирины и вдруг забылся, вспоминая её в минуты близости и поразившись внезапному приступу похоти. Он не мог до конца принять православие из-за учения о греховности плотского влечения к женщине. Игорь Петрович бесконечно верил в божественную благодать, данную мужчине через обладание венчанной женой, но держал свои мысли при себе. Сейчас, в присутствии дочери, ему показалось особенно стыдно помышлять о совокуплении.
Они с Ириной познакомились в студенческие годы по принуждению. Её подружку пригласили в весёлую компанию под условием привести симпатичную девушку, поскольку один очень интересный молодой человек, в силу некоторых грустных, хоть и временных, обстоятельств не имеет пары. Оба готовились к свиданию вслепую, придумывали ходы срочного отступления, и не зря. С первого взгляда почти возненавидели друг друга, и только обязательства перед товарищами и подружками заставили их разыгрывать приятное впечатление. Она показалась ему толстой и глупой, он ей — бессмысленным стручком. Посаженные рядом за стол, он обменивались изредка скупыми утилитарными фразами, вроде просьб передать хлеб или подлить вина, пока не пришло время танцев под магнитофон. Группы Ottawan и Arabesque во времена, предшествующие эпохе Modern Talking, беззаконно развлекали советскую молодежь одним или двумя попавшими в СССР альбомами и остались в памяти целого поколения. Полутьма, в которой мерцают прыгающие столбики эквалайзера на мониторчике импортной магнитолы, а твои руки лежат на талии девушки, которая доверчиво льнёт к тебе всем телом… Впрочем, под Hands Up и Zanzibar особо не пообнимаешься. Для такой коварной цели куда лучше подходят Beatles. Например, A Girl. И многое другое. Во время первого танца Ирина бросила на своего кавалера несколько быстрых взглядов, и вдруг ей понравилось держать руки на его плечах. Одно неуловимое мгновение, жест, незначащее слово, и захотелось внимательнее присмотреться к парню, всё-таки не уроду и не полному идиоту, который по некой таинственной причине не нашёл себе пары. Правда, она и сама оказалась в том же положении, но с ней-то всё понятно.
Шумный роман с предыдущим хахалем, затем не менее громкое с ним расставание, девчонки шушукаются и хихикают за спиной, однокурсники стараются близко не подходить и без нужды не разговаривать. Наверное, боятся войти с ней в отношения и в конечном итоге получить серию публичных пощечин, как их предшественник. И вот у неё появился ухажёр на один вечер — ничегошеньки о ней не знает, учится совершенно в другом институте, в сущности — никаких общих знакомых. Он предупредителен и беззаботен, но аккуратно поддержал её, когда она умудрилась споткнуться, и при этом не попытался её облапать, воспользовавшись ситуацией. Почему бы и не присмотреться к нему получше?
Тем временем юный Саранцев не думал ни о чём существенном, просто получал удовольствие от приятного вечера. Порученная его заботам девушка никоим образом не проявила скудоумия или чрезмерной тяги к эротическим приключениям, волосы её испускали тонкий приятный аромат, она носила длинное платье — ниже колен, а ему особенно нравились миди. Загадка восприятия: подними такой подол до уровня самого обыкновенного мини, и получишь эффект, стократно превышающий воздействие даже экстремально короткой юбочки. Можно спорить и обсуждать причины, но Игорь имел собственную, антинаучную теорию: открывать тайну приятнее, чем тупо разглядывать готовый ответ. Выставленное напоказ видят все, увидеть же ножки, спрятанные от широкой общественности — уже награда.
После первого танца они разговорились и выяснили полное несогласие друг с другом едва ли не по всем найденным общим темам. Будущему строителю и ещё более будущему историку и теоретику искусства вообще трудно найти точки соприкосновения, но они нашли их и очень скоро закричали друг на друга в полном неприятии. Игорь считал «Мастера и Маргариту» странной вещью ни о чём, Ирина — великой книгой о смысле творчества и христианском видении современного мира. Но оба читали слегка опубликованный и не слишком разрешённый роман Булгакова, могли о нём спорить, мотивируя свою позицию. Нашли общий код, неожиданно для обоих.
Тем вечером Саранцев проводил Иру домой, поскольку того требовали фундаментальные правила приличия, но при расставании не взял у неё номер телефона, чем, казалось бы, внёс полную ясность в положение дел. Мол, поболтали неплохо, но больше нам вместе делать нечего. К моменту расставания Ирина ещё не знала, хочет ли она продолжения знакомства, но после печальной развязки их первого и вроде бы последнего свидания она сначала разозлилась, а потом страстно возжелала отомстить. Порядочная девушка может отомстить невнимательному молодому человеку только одним способом: понравиться ему, но в итоге уничтожить презрением. Столь изощрённый манёвр редко кому удаётся, ведь двадцатилетние парни заблуждаются раз и навсегда, до самой старости не догадываясь о наделанных в молодости ошибках. Первый день Ира всё же ждала звонка, руководствуясь не логикой, но безосновательной надеждой. На второй день даже всплакнула недолго, удивляясь собственной слабости. К вечеру она уже злилась и ждала телефонного звонка исключительно ради получения возможности высказать мерзавцу все гадости, какие только придут на ум.
На третий день после первого расставания Игорь решил узнать проигнорированный номер через организаторов вечеринки, которые заставили его битый час объясняться на предмет мотивов внезапной перемены настроения. Изрядно его помучив и убедившись в намерении незадачливого донжуана сколь угодно долго терпеть издевательства, организаторы предложили ему перезвонить через полчасика — мол, за это время они сами дозвонятся до девушки и выяснят, согласна ли она сообщить ему сведения, которые он не пожелал получить, имея личную возможность. Саранцев в точности выполнил инструкции и записал-таки под диктовку искомые цифры. Им двигало не столько либидо, что было бы естественно в его беспокойном возрасте, сколько невнятное ощущение тревоги, мешавшее спокойно спать и учиться.
Ира общалась с ним сухо и официально, оскорблённая прерывистостью его внимания, а Игорь говорил и говорил, торопливо не заканчивая фраз, будто боялся до конца разговора не высказать всего задуманного.
— Почему ты позвонил? — следовательским тоном поинтересовалась Ира, дождавшись, когда поток сознания позвонившего иссяк.
— Захотелось снова с тобой встретиться.
— Только через три дня захотел? Наверное, у тебя с психикой не всё в порядке. Или ты вообще медленно соображаешь?
— Я в инженерном деле соображаю очень даже быстро. А как до призрачных материй доходит — делаю одни глупости.
