— До чего же народ у нас глупый и нетерпеливый. Сейчас то торосы ещё не устоялись, полезешь через них — обязательно провалишься, а глубина там — метра полтора. Так что пойдём туда только часа через два. За это время торошение прекратится, льдины друг к другу притрутся — пройдём, как посуху.
Так всё дальше и случилось, впрочем — ноги и так мокрые уже были.
Перебрались на мыс — а там костры вовсю жаркие горят, — это торопыги несчастные сушатся, — до станции то ещё километров семь чапать.
Приехал я домой. Бабушка обрадовалась — в кои веки внучок рыбы столько домой принёс. А потом, глядя, как я безрезультатно пытаюсь валенки с ног стащить, говорит:
— Ничего у тебя, внучок, не получится. Уж поверь мне, в войну то я на лесных заготовках работала — знаю. Если валенок мокрый на ноге часов десять посидит — ни за что потом не снять, срезать будем.
Жалко валенок, новые были, практически. Промучился я ещё часа полтора, да и сдался — срезала их бабушка за пять минут, к следующему зимнему сезону новые покупать пришлось.
Рыбачил я потом по последнему льду на Ладоге неоднократно. Но миражей таких никогда больше видеть не доводилось. Только вот сняться они иногда, особенно — кукурузник сиреневый, огромный. Как впрочем, и другие сны — о событиях юности ушедшей.
Байка одиннадцатая
Военная кафедра
И как же это я забыл про военную кафедру? В жизни студенческой её значение велико и, воистину, — нетленно. Особенно для девчонок — начиная со второго курса, у них появляется лишний еженедельный выходной, — есть чему позавидовать.
А вот для пацанов — еженедельная боль головная, нешуточная, прибавляется.
Опаздывать нельзя, надо носить рубашку защитного цвета с чёрным галстуком-удавкой, ну и другое всякое, малоприятное — Устав изучать, например.
— Военный человек даже носки носить должен в строгом соответствии с Уставом, — выступает перед строем Начальник кафедры, полковник Мясницкий, — Либо синего цвета, — полковник слегка приподнимает левую брючину, демонстрируя синий носок, — Либо — коричневого, — приподнимается правая брючина, выставляя на общее обозрение носок коричневый.
Или ещё:
— Капитан Стрельцов, а почему Вы не едите солёных огурцов?
— Виноват, товарищ генерал, но голова никак в банку не пролезает, исправлюсь!
Вот такие шуточки.
Учили нас на зенитчиков, вернее — на командиров зенитных батарей. Название батарей этих озвучивать не буду — вдруг, до сих пор — Военная Тайна? Изучали силуэты самолётов — наших и иностранных, чтобы в пылу боя подбивать только тех, — кого прикажут. Пушки сами — немного, чтобы мелкие поломки уметь самостоятельно ликвидировать, Устав, конечно, а также, очень подробно, — материалы последних съездов КПСС.
Иногда на стрельбы выезжали, и на простые — из пистолетов-автоматов, и на сложные — из пушек зенитных непосредственно.
Поехали, как-то по весне — листочки уже зелёные на деревьях были, — на Ладогу, там как раз стрельбище и располагалось. Пушки из ангара вытащили, на холме в линию расставили, орудия расчехлили.
— Сейчас, — говорит полковник Мясницкий, — Будете стрелять не в белый свет, а по настоящим целям, болванками железными, правда — не снарядами, — и рукой в сторону Ладоги показывает.
А там, в километре от нас, катерок небольшой плоты деревянные за собой тащит, и через каждые сто метров матросики плоты по одному отцепляют. Всего шесть плотов оказалось — по количеству пушек. Маленькие плоты — точками с позиции смотрятся.
Стал полковник нас по номерам расставлять. А надо сказать, что в орудийном расчёте самый ответственный номер — первый. Он и горизонтальный прицел на цель наводит, и огонь открывает — нажимает ногой на нужную педаль. В нашем расчёте меня и назначили быть первым номером.
Глупость несусветная. Я это сразу понял, как на сидение, что по левую сторону от ствола орудийного располагалось, уселся.
Росту то во мне — один метр шестьдесят три сантиметра всего. С сиденья этого только до педали спусковой могу с трудом достать, до прицела не дотянутся никак. А если привстать — то с прицелом всё в порядке, но педаль теперь в недосягаемости. Бред полный получается.
Но возражать старшим по званию в армии строжайше запрещено, приказ надо беспрекословно исполнять. А тут уже и команды вовсю полетели:
— Заряжай, целься!
Прошу своих замереть, приподнимаюсь, аккуратно ловлю в перекрестие прицела нужную цель, стараясь не дышать, опускаюсь на сидение, нащупываю педаль.
— Огонь! — Подаёт команду ротмистр Кусков, командир расчёта орудийного.
В это невозможно поверить, но из шести орудий по цели попали только мы — плотик вдребезги разнесло.
Как передовикам ратного дела, нашему расчёту разрешают ещё пострелять. Три выстрела — два попадания. Ну и дела!
Перед отъездом, полковник, непринуждённо прогуливаясь перед строем, говорит:
— Ну, что, бродяги, небось, когда я недомерка на первый номер посадил, подумали все — совсем старик из ума выжил. И не надо врать — конечно, подумали, уж я то знаю — двадцать лет в рядах, как-никак. Дело тут простое. Когда амбал какой первым номером садится, у него самоуверенность излишняя проявляется. Вот он — прицел, вот она — педаль, как результат — небрежность и неаккуратность. А когда низкорослый кто на это место садится? Он, наоборот, всё старается тщательно сделать, лишнего вздоха собственного боится. Вот так вот, а результат — на лицо. Так что в нашей армии — самое главное? Отвечаю — обязательность и скрупулезность! Обязательность и скрупулезность, и к ним ещё — плановость. Запомните, бойцы.
Не знаю, как другие, но лично я запомнил — пригодилось вскоре.
Дело было так. Приехали к нам на очередную контрольную Проверяющие из Округа, настоящие офицеры, в действующих частях ПВО служащие. И видимо, поставили перед ними задачу — поиметь нас по полной программе, в смысле — с учёбой — двоек наставить.
Офицеры свою задачу выполнили, половина группы пары с блеском получила.
Всем двоечникам велено было помещение кафедры освободить, подготовится дополнительно где-нибудь в другом месте, и к пяти вечера явиться на пересдачу.
В качестве "другого места" мы с Гариком выбрали пивной бар "Гавань" — заведение респектабельное и уважаемое — во всех отношениях. Посидели, позанимались.
— А зачем это мы попрёмся к пяти? — Рассуждает Гарик, с тоской глядя на пустую пивную кружку, — Там народу будет — толпа немеренная. Давай попозже подойдём, к семи, например?
Можно и к семи, разницы никакой. Сидим — занимаемся.
Когда все же подходим — на часах семь тридцать. Кафедра закрыта, никого нет, похоже — все ушли на фронт какой, стучи — не стучи.
Закуриваем, и от нечего делать, начинаем говорить гадости про состав кафедры офицерский, мол:
— Такой-то — пик-пик-пик. И такой-то — пик-пик-пик.
А ещё — про носки разноцветные, и про огурцы солёные. И так минут десять. Смешно — до усрачки полной.
А сверху, с лестничной площадки, покашливание вдруг раздаётся. Стоит там дежурный по кафедре — капитан Стрельцов — собственной персоной, и ехидно так в свои усишки ухоженные усмехается:
— Можете, бойцы, не извинятся. Тут всё равно камера записывающая стоит. Так что завтра — к десяти утра, при полном параде и с верёвками на шеях, предварительно намыленных, — к Начальнику кафедры, — и без опозданий.
Вот влипли — так влипли. Нависает нешуточная угроза позорного отчисления.
Срочно едем в общагу, в основном, за советом — а что делать то дальше, блин военно-морской?
Собираем консилиум, но дельных советов не поступает. На наше счастье, на огонёк случайно заглядывает ротмистр Кусков, выслушивает всё внимательно, и спускается на вахту — Бур Бурычу звонить, совета спрашивать.
Возвращается минут через десять, заметно повеселевший:
— Даю вводную, — полковник Мясницкий недавно получил дачный участок. Домик щитовой поставил, баньку маленькую срубил. А воды то своей нет, до общественного колодца метров шестьсот. Ясна задача? Ну, в этом направлении и давайте двигаться.
Допоздна засиделись, головоломку эту решая, карты разные гидрогеологические, у дипломников напрокат взятые, изучая.
На следующий день являемся с Гариком в кабинет Начальника кафедры, как и просили — при полном параде.
— Разрешите?
Получив положительный ответ, входим. Гарик задерживается у входа, а я чётким строевым шагом подхожу к столу полковника и браво докладываю:
— Товарищ полковник, командир мобильной группы по решению гидрогеологических проблем — для решения поставленной задачи — прибыл. Район предстоящих работ досконально изучен, техническое решение найдено. Завтра с десяти часов утра мобильная группа готова приступать к интенсивным работам. Срок выполнения работ — семь часов. Вся техника, вспомогательное оборудование и вспомогательные материалы в наличии имеются. О научной части проекта доложит мой ассистент.
