Он мигом стушевался.
— Простите, занесло. Я вовсе не имел в виду ничего такого.
Ну точно набедокуривший школьник! Мне даже стало его жалко.
— Простите, — повторил он. — Я больше никогда так не буду. Просто сорвалось с языка. Впрочем, вы сами виноваты. Расположили меня к себе, я разоткровенничался, расслабился… А вы, оказывается, умеете быть строгой.
— Вы настоящих строгих не видели. Вам бы с Маврой поговорить.
— Ловлю вас на слове и с удовольствием познакомлюсь. Вы меня заинтриговали. Кстати, если я надумаю отмечать юбилей в своем загородном доме, то когда туда с вами поедем, возьмите Мавру с собой.
— А вы не боитесь, что ее строгость распространится и на ваше семейство? Она у меня дама такая, как бы получше выразиться, не всегда политкорректная.
— Я живу один. — И он мигом закрылся, словно захлопнулись створки ракушки.
— Извините.
— За что вы, собственно, извиняетесь? — створки слегка приоткрылись.
— Мне показалось, эта тема вам неприятна.
— С чего вы взяли? Просто я старый одинокий человек, и это мой сознательный выбор.
— Старость? — я усмехнулась.
— Нет, одиночество. А по поводу старости просто снова кокетничаю.
— Никита Сергеевич, с возрастом пора определиться. Если мне не изменяет память, мы остановились на восьми годах.
— Ладно, хорошо, сдаюсь. Но при одном условии: теперь я для вас просто Никита. Я же младше.
— Нехорошо тыкать женщине в нос ее возраст, — с наигранным негодованием отозвалась я.
— Шестнадцать это же не возраст, — парировал он. — Но могу тоже называть вас по имени. Чтобы вы не чувствовали себя слишком взрослой по сравнению со мной.
— Как угодно.
— Вот и отлично. О-о! Супчик нам принесли. Давайте, Глафира, поедим.
В машину я вернулась в совершенно смятенных чувствах. С одной стороны, обед с Никитой доставил мне удовольствие. Будто посидела с хорошим приятелем — милым, остроумным и просто умным. Между нами не было никакой дистанции, однако именно это меня настораживало и немного пугало. Предпочитаю в деловых отношениях все-таки оставаться на своей стороне баррикады. Панибратство мешает работе, не говоря уж о том, что многие воспринимают его превратно.
Расположить к себе заказчика — да, это часть моей задачи. И разговорить его как следует — тоже. Иначе зачастую не поймешь, чего именно он хочет. Не говоря уж о том, что частенько приходится придумывать за клиента его пожелания, ибо собственных у него нет, а придумать, пока не разберешься в его вкусах, невозможно. А после того как придумал, еще нужно его убедить, что это его собственная идея и что именно это ему и требовалось. Словом, пока не выполнишь заказ, с клиентами приходится общаться много и плотно. Но, повторюсь, по делу! А с Никитой как-то сразу пошло совсем по-другому.
Обсуждение конкретных деталей праздника перенесли на следующий раз. Зато по его настоянию уже называли друг друга без отчеств, чего я себе никогда не позволяю. Встреча вышла совершенно не деловая. Впрочем, может, у него попросту настроение было хорошее? Расслабился человек, и неохота ему стало заниматься делами. Правильно, он ведь сам сказал, что до юбилея времени еще вагон и маленькая тележка. А я просто попалась ему под хорошее расположение духа, и он щедро излил его на меня. В следующую встречу, почти уверена, он будет совсем другой — мрачный, неразговорчивый, будет куда-нибудь торопиться…
Вернувшись в контору, я обнаружила там Алку.
— Вот ты-то мне и нужна! — вцепилась я в нее. — Ну-ка, пошли ко мне. Есть работа как раз по твою душу. Серебряная свадьба. Давай помозгуем.
— Размах большой? — полюбопытствовала она.
— Большой! И любовь большая. Если требуется для вдохновения, могу всю жизнь их пересказать. Поденно. От момента знакомства до сегодняшнего дня. Учти, я не преувеличиваю.
— Понятно, — кивнула Алка. — А с иллюстративным материалом как?
— Тоже навалом. Съездишь к заказчице, посмотришь, если тебе надо. Она с удовольствием тебе все покажет и расскажет. Ей это только в радость. От скуки дохнет.
— Замечательно! — не оробела Алка. — Посмотрим, послушаем и используем. Я ей устрою праздничный экскурс в прошлое. — У подруги сходу заработала фантазия. — Главное выяснить, кто у них, в основном, будет. Старые друзья, которые их те же двадцать пять лет и знают, или новые, приобретенные за последние годы? Это, подруга, две большие разницы.
— А в чем разница? — мне стало интересно.
— В подаче материала. Если много старых друзей, то материал надо отбирать такой, где и они фигурируют. Тогда это будет кайф не только для самих юбиляров, но и для большей части гостей. Знаешь, как все любят посмотреть на себя молодых. Тут же начнутся воспоминания, и каждый ощутит, будто вернулся в собственную молодость. Очень светлое настроение для праздника. А вот если друзья свежеприобретенные, тогда подаем материал красиво и романтично. И упор делаем на последние годы славного существования супружеской четы, где фигурируют их новые друзья. Тогда у них тоже появится ощущение сопричастности к празднику.
— Разумно, — согласилась я.
— Психология, — Алка кинула на меня самодовольный взгляд. — Учись, пока я жива и такая добрая, что даю советы бесплатно.
— Ну, положим, в результате для тебя получается не совсем бесплатно, — ради справедливости отметила я. — А вот по поводу психологии, если ты такая умная, подкинь пару идей, как лучше организовать человеку пятидесятилетие в виде детского утренника.
— Класс! — с ходу восхитилась Алка. — Откуда у нас такой клиент юморной?
— Лизин папа сосватал.
— Вот бы никогда не подумала, — изумилась моя подруга. — Лизин папа такой был весь из себя «сурьезный», и все ему требовалось обязательно «сурьезно», по правилам и как принято. Он меня этим утомил. Розы только белые, скатерть только белая…
— И рис толь белый! — я хихикнула.
— Насчет риса Лизина была идея, — поправила меня Алла. — А папаша как раз протестовал.
— Самое интересное, что Туров, ну юбиляр, назвался не просто давним приятелем, а другом Лизиного отца.
— Случается, люди дружат по контрасту, — нашла объяснение Алла. — Один нудный, другой веселый. Каждый находит в другом то, чего самому не хватает. Но мужик несомненно прикольный. Слушай, а жене-то его идея тоже нравится? А то мы сейчас с тобой насочиняем, а она в последний момент на дыбы встанет. Мол, неприлично, негигиенично и вообще перед людьми стыдно. Муж, ясное дело, голова и кошелек. Но жена-то шея. Куда повернет, то и будет. В результате мы с тобой еще и окажемся виноваты.
— Да он один живет. Наверное, именно поэтому на свободе так и прикалывается.
— Свободный обеспеченный пятидесятилетий мужик? — Алла мигом сделала стойку. — А собой как?
— Да вполне хорош. Для российского мужика вообще роскошный.
— И ты это говоришь с таким равнодушием? О чем мы с тобой несколько дней назад болтали? Полночи тебе талдычила… И вот принесли почти с доставкой мужика, на блюдечке с голубой каемочкой…
— С золотой, — перебила я.
— Почему с золотой? — удивилась она.
— Потому что посуда в ресторане была с золотой каймой.
— Вы еще и в ресторане были? Господи, как вас туда занесло?
— Он мне там встречу назначил.
— Вот что, подруга, пожалуйста, сначала и по порядку.
Я, то и дело посмеиваясь, рассказала. Алка, очень внимательно и серьезно выслушав, подытожила:
— Глашка, ты полная дура. Таких в музее надо показывать.
— Попрошу без оскорблений.
— А как еще прикажешь с тобой обращаться? — ничуть не смутилась она. — Неужто сама до сих пор не поняла? Мужик-то глаз на тебя положил.
— Алка, ну и фантазия у тебя. С чего ты взяла?
— С чего — это всегда величайшая тайна. А что положил — точно. Нюхом чую.
— Глупости. У него наверняка такой выбор. Кстати, хотя бы на той же свадьбе полно хорошеньких девчонок было — Лизиных подружек, да и другого возраста тоже хватало. Зачем ему я?
— Знаешь, Глафира, в чем твой самый большой недостаток? Не ценишь ты себя. И смотришь необъективно.
— Как раз объективно, но, в отличие от некоторых, трезво.
— Да, да, объективно и трезво. Как страус, который голову в песок засунул и полагает, что спрятался.
— Ни от кого я не прячусь.
— Ни от кого, кроме себя, — усилила натиск подруга. — Давай-ка рассуждать логически. Сама говоришь: на Лизиной свадьбе было полно женщин. То есть танцуй — не хочу. Что его поперло с тобой танцевать?
— Между прочим, не только его.
— Вот на этом моменте мы с тобой пока и остановимся, — многозначительно изрекла Алка. — Раз подходили и приглашали, значит, ты чем-то их привлекала. А ведь тебя представили, после чего для людей их круга ты автоматически попала в обслугу, которую приглашать на танцы не принято. Иным словами, ты должна была очень понравиться, чтобы они сделали исключение и наплевали на свои правила. Допускаю даже, что кто-то из этих мужиков напился и просто уже ничего не соображал, но…
