— Мы тебе махали-махали, думали, ты к нам примкнешь, а потом…
— Потом поняли, что ты в Игре, и не стали мешать.
— Родители имеют право на Игры, и желания детей в это время в расчет не принимаются. Вроде бы именно таков обычай № 35, да?
— Скажи, Бобочка, тебе понравилось в самолете лететь, это не страшно?
— Если не страшно, то мы тоже хотим в приспособлении полетать.
— А мы знаем, с кем ты вчера играл в “Что-хотите-говорите”!
— Мы тоже хотим с ним сыграть.
— Он такой миленький, этот Питер!
— Он ведь тебе понравился, Бобочка, правда?
— Мы знаем, что понравился, и еще мы знаем, что ты его хочешь в эльфы принять.
— Это возможно, Бобочка?
— А если Лесной Совет не согласится, мы ведь тоже можем твое Заключение подписать. Мы — почтенные лица. Помнишь вердикт Лесного Совета: “Всеми музейными эльфами признано, что Каллиникия и Каллисфения получают звание ПОЧТЕННЫЕ ЛИЦА Лесного Народа honoris causa”.
— Бобочка, а если Питер станет эльфом, ну если его примут, то кто у него обретенным родителем станет?
— Ты, Бобочка, да?
— Тогда у нас братец будет, спасибо Лесному Совету!
— А когда мы с ним встретимся? Послезавтра?
— Вот славно. А где?
— Давайте там, где он нас рисовал. Ему приятно будет.
— Там и танцевать можно, и играть, и разговаривать.
— И тебе, Бобочка, там всенепременно понравится. Уж мы-то знаем.
Уж они-то знают! Все знают! Как они быстро выросли! Пожалуй, можно основную часть Заключения на Нифенюшек возложить. Они достойно формулируют.
С тех пор как на конгрессе они свою работу про радугу и триумфальные арки прочитали и сорвали всемерные овации, они по заслугам почтенными лицами числятся. Не так уж много тонких мыслителей среди эльфов, а уж среди эльфов-детей… Такого просто раньше не было. Легкомыслие раннего возраста зафиксировано во всех учебниках анатомии. А мои эльфочки мало того что гармонично от избыточного легкомыслия довольно рано избавились, так еще добились компенсаторного явления. Избыток их легкомыслия детского заменился на избыток проницательности.
Жаль, что я не анатом. На примере Нифенюшек можно ряд полезных рекомендаций внедрить. Ведь если своевременно заняться процедурами замены, то можно повысить и без того неописуемую пронзительность эльфийской мысли. А может быть, это просто первичные половые признаки эльфочек? Да-да, конечно, именно такова анатомия эльфочек. А я хоть и не молоденький уже, но с эльфами-дамами почти не общался. К сожалению. Среди эльфов Эрмитажа таковых нет.
А богини древнеримские — не в счет. Весельем Юпитер Всемогущий их не обидел, а с умом как-то просчитался. Недодал. Хотя, конечно, коварства в них — с лихвой. Но по-настоящему с ними и поговорить не о чем. Так, разве что об их доисторических ухажерах или, к примеру, о косметических примочках для поддержания неистребимой красоты. Так обо всем этом за последние сто лет наговорился с интриганками божественными!
Опять, опять я отвлекся от главного. А главное сейчас — провести встречу с Питером и Нифенюшками, проследить, чтобы при этом обычаи всенепременно соблюдались, а после…
А после того — самое важное — ЗАКЛЮЧЕНИЕ состряпать. Ох, как бы не опростоволоситься! Девочки, конечно, мне все простят, но судьба Питера слишком уж от этого зависит. Тут сбоя допустить нельзя. Раз обещал его в эльфы произвести, значит, так и должно случиться. Никакое существо подвести нельзя, а тем более — человека. Как там эльфочки про него сказали? “Он такой миленький, этот Питер”? Ишь какие нежности! Подумаешь, нарисовал он их, пока они пупса своего макали в ликер, — и уже сразу “миленький”!
Но правы они, ох как правы. Он ведь и мне, многоопытному, сразу приглянулся. Что уж с них взять — дети восторженные. Но умные…
Так думал Боба.
Так думал Боба обо всем подряд — о Нифенюшках и анатомических особенностях эльфов, о Питере ван Бейлисе и процедуре его принятия в дружную семью Лесного Народа, о формулировках, которые надо употребить в ЗАКЛЮЧЕНИИ для достижения этой светлой цели, а еще о других будущих мэтрах и налаживании с ними договорных отношений на предмет прокорма растущего поголовья музейных эльфов, о том, что в связи с этим надо будет сразу составить перечень необходимых к изображению продуктов питания, гармонично сочетающихся и по цвету, и по содержащимся в них полезным веществам, о художественных качествах таких натюрмортов, чтобы они всенепременно попали в различные картинные галереи мира, потому что эльфы-то, даже если их будет много, все равно останутся только музейными, о том, нет ли все-таки где-нибудь на Земле экологически чистого и насыщенного пищевыми продуктами лесного уголка, где можно было бы сначала в порядке эксперимента разместить на жительство группу эльфов-“натуралов” и откуда бы они могли взяться, эти “натуралы”, если даже члены Лесного Совета давно в Лесу не живут, а также о растущем у людей интересе к эльфам, в чем Боба лично убедился, перелистывая как-то телефонный справочник “Желтые страницы Санкт-Петербурга” на букву “Э” и обнаружив пятнадцать фирм с названием “Эльф”.
Размышления Бобы заняли так много времени, что настала пора собираться на свидание в уютный кабачок на углу Итальянской улицы и площади Искусств. Он и засобирался. Тщательно. Продуманно. Энергично.
Был извлечен из дальнего чуланчика даже каменный флакон с духами “Лес как он есть”, изготовленными непосредственно членами Лесного Совета в тайной лаборатории на склоне знаменитой горы Монблан. Духами этими Боба пользовался в особо торжественных случаях. Одна капля драгоценной жидкости — и помещение фермы наполнилось смешанным запахом цветущей липы и мягкого юго-западного ветра.
Для того чтобы оценить результаты своих сборов, Боба подошел к Зеркалу. Он смотрел в него долго и задумчиво, а потом изображение сообщило Бобе, что все в порядке, приветственно подняло руку и сказало, что пора-пора, а то и опоздать можно.
У каждого эльфа, вынужденного проводить большую часть своей жизни в одиночестве, было такое Зеркало, спасибо Лесному Совету.
В общем, с Зеркалом или без, но за пять минут до назначенного времени Боба уже сидел за столиком в дальнем зале милого ресторанчика, в котором некоторое время назад произошла случайная, в чем Боба абсолютно уверился, встреча Нифенюшек и Питера ван Бейлиса-младшего.
Наконец появился Питер, нарядный и с пламенем ожидания в глазах. Он обвел взглядом зал, увидел Бобу, расцвел в улыбке и направился к нему.
— Мое почтение, Бобочка! Какое счастье, что вы настоящий, а не пригрезились…
— Э нет, это совсем никуда не годится. Отбросим церемонность и попробуем еще раз.
— …
— Ну давайте же, Питер! Вторая попытка!
— Ах, Бобочка, вы уже здесь! Как здорово, что вы не галлюцинация!.. Так лучше?
— Отлично, Питти! Привет кандидату от меня лично и от лица… А что вы головой-то крутите, Нифенюшек ищете?
— А они придут?
— Придут не придут, а появятся здесь с минуты на минуту. Не сомневайтесь. Им ведь тоже очень хочется с вами встретиться.
— Какой день!
— О! Слышите самбу и смех из соседнего зала? Это всенепременно они.
— Тогда они тоже самбу танцевали…
— Ясное дело, самбу. Нифенюшки, мы заждались!
— Бобочка, Питер, как приятно!
— Мы ведь не очень опоздали?
— Мы хотели первыми прийти, чтобы вы…
— Чтобы сразу с вами потанцевать, Питер.
— Да, сразу. Мы читали книгу по психологии, и…
— …и там было написано, что совместные танцы сближают.
— Можно, мы с Питером сейчас потанцуем?
— Всенепременно потанцуете, но не сейчас. Во-первых, Питер после работы, ему поесть надо. Он ведь пока не эльф, чтобы картинками питаться.
— Прости нас, Питер, мы не подумали.
— Что вы, что вы, Нифенюшки, да и не голоден я. Работа такая.
— А во-вторых, у нас сегодня трудная задача для решения намечена. Помните?
— Помним-помним. А как мы ее будем решать? Играючи?
— Всенепременно. А поиграем мы в полезную игру “Каравай-каравай-Питти-в-эльфы-принимай”.
И они поиграли. Со вкусом, с хохотом, с размахом. Питер трижды был принят в эльфы, и Боба сел писать Заключение. Но дальше стандартного начала — “Во исполнение древних законов” — лист почему-то не заполнялся. Боба в ужасе от своего бессилия посмотрел на Нифенюшек, и они бросились на выручку. Одна в левое ухо, другая в правое, они зашептали дуэтом, как всегда, чуть-чуть перебивая друг друга, а иногда в унисон, слегка подпрыгивая, нежно жестикулируя, — до Питера доносились только отдельные слова:
