Ознакомительная версия.
– Привет, я Кристел, а это мой муж Питер.
Кончиком пальца Питер поправляет очки без оправы и кивает Лане.
– У вас тоже на яхте родные? – спрашивает Кристел.
– Китти, моя лучшая подруга.
Она кивает.
– Просто невыносимо… На борту была наша дочь. Мишель Кизер.
Лана понимает не сразу. Она покинула яхту несколько месяцев назад, и за это время к команде мог присоединиться кто-то еще… Но нет, на доске в кабинете был список с именами. Лана снова смотрит на женщину: густые светлые волосы, гладкая загорелая кожа, правильные приятные черты лица. Мишель. Шелл.
– Вы родители Шелл. Из Онтарио.
– Вы знаете Шелл? – оживляется Кристел.
– Мы вместе плавали на «Лазурной».
– Правда? Яхта была хорошая? В смысле, безопасная? Питер учил ее мореходству, правда, Питер? – говорит мама Шелл, поворачиваясь к мужу.
– Мы живем у озера, Шелл познакомилась с плаванием раньше, чем научилась ходить, но в море под парусами она не бывала. По крайней мере, со мной. – Затем Питер добавляет: – Хотя она бы справилась в чрезвычайной ситуации. Шелл мыслит нестандартно. Я уверен, она бы не запаниковала и действовала бы спокойно.
– Так что произошло? – спрашивает мама Шелл. – Нам толком ничего не сказали, кроме того, что яхта попала в беду и затонула.
Лана думает о прикрепленном к телу радиомаяке.
– Я сама почти ничего не знаю, извините.
– Как-то все странно, – резко качнув головой, говорит отец Шелл. – Я проверял прогноз, ничего особо страшного не предвещали: ни слишком низкого давления, ни больших волн. Все члены команды – неплохие мореходы. Капитан, как я понимаю, опытный парень – он ведь должен соблюдать технику безопасности, надеть на всех спасательные жилеты?
Лана вспоминает, как они расслабленно слонялись по палубе – ребята в плавках, девчонки в купальниках, припекало солнце. О спасательных жилетах не думали.
– С ними все будет хорошо, я уверена.
Как и родители Шелл, она пытается представить, что могло случиться. Отчего яхта затонула? Почему радиомаяк прикрепили к телу? К трупу?
– Шелл была счастлива? – спрашивает Кристел.
– Она писала вам, – отвечает Лана, вспоминая, как Шелл отправляла родителям открытки и как ее глаза наполнялись слезами, когда разговор заходил о них. – Каждую неделю.
Мама Шелл напрягается, переводит взгляд на мужа. Наверное, слова Ланы прозвучали слишком резко.
– Да, писала, – кратко отзывается Питер.
Некоторое время все трое молчат. Мама Шелл заламывает руки, комнату наполняет металлический звон браслетов. Наконец муж накрывает ее руки ладонью – то ли хочет успокоить, то ли просто раздражен.
Мама Шелл смотрит в окно.
– Шелл, наверное, рассказывала, что она уехала из дома… в сложный момент.
– Да.
– Мы сожалеем об этом, очень сожалеем. Поэтому и приехали. Хотели приехать в Новую Зеландию, сделать ей сюрприз.
– Шелл не знала?
Кристел качает головой.
– В своей последней открытке она сообщила, что здесь она сойдет на берег. – Кристел бросает взгляд на мужа: он потирает лысеющий затылок. – Мы поговорили об этом… и поняли, что не хотим больше упустить ни одного момента жизни нашей дочери. Вот и прилетели.
Питер закидывает голову, смотрит в потолок.
– Надо было сообщить ей, что мы едем, что ждем ее. Может, тогда бы все было по-другому.
Теперь Кристел берет его за руку.
– Не кори себя.
– Как не корить? Ты хотела связаться с Шелл еще несколько месяцев назад! Ты вообще не хотела отпускать ее! – Питер нервно сглатывает. – Это из-за меня она исчезла из нашей жизни, хотя я должен был сказать, что буду любить ее, несмотря ни на что. – Он замолкает. – А я не сказал.
Голова Питера склоняется, будто на нее давит тяжкий груз. Жена обнимает его, притягивает к себе. Их лица полны сожаления.
Лана отворачивается и смотрит в окно. Иногда сожаление проникает под самую кожу, чтобы обосноваться внутри, и тогда от него не убежать. Лану до сих пор преследуют воспоминания о том, что случилось, когда они плыли из Филиппин на Палау. Она пыталась забыть об этом, выкинуть из головы все эти вопросы, но от них не спрятаться – эти воспоминания по-прежнему отчетливые и яркие, как только что пролившаяся кровь.
Февраль на борту «Лазурной» прошел в опьяненном солнцем блаженстве. Лана занималась подводным плаванием, ныряла среди нетронутых рифов, рисовала, сидя в тени с альбомом на коленях, на закате занималась йогой на палубе вместе с Шелл.
Ночи на яхте, мрачные и усыпанные звездами, одурманивали. Чаще всего Лана с Китти отправлялись спать последними: шепотом болтали о том, что случилось за день, мысли разбегались из-за выпитого рома. Вечерами, когда в каюте было слишком душно, подруги оставались на палубе и засыпали на сырых подушках в кубрике или вместе покачивались в гамаке, как в ту первую ночь на борту.
– Неужели это может когда-нибудь надоесть? – спросила Китти, лежа на полотенце на палубе.
Яхта шла по ветру, легкий юго-западный бриз раздувал спинакер. Закрыв лицо рукой, Лана приоткрыла глаза, взглянула на вздымающийся треугольный парус. Ветер нес с собой запах озона и соли, яхту легко покачивало на волнах.
– Не-а.
– У тебя вся спина на солнце, намазать еще кремом? – предложил Генрих Шелл – та нанизывала бусины на кожаную тесемку.
– Давай. – Шелл наклонилась вперед и подала ему солнцезащитный крем.
В благоприятных погодных условиях для управления яхтой требовался лишь один человек, максимум двое, так что остальные могли валяться на солнце, читать, готовить, делать упражнения или играть в карты.
Шелл развязала верх купальника. Генрих положил руки на середину ее спины и начал втирать крем.
Прикрывая глаза рукой, Лана подглядывала, как Генрих медленно чертит круги пальцами по спине Шелл. Он был сосредоточен, рассматривал каждый сантиметр ее кожи.
– Блаженство, – простонала Шелл.
Генрих провел руками по ее бокам, на мгновение закрыв глаза. На лбу у него проступил пот. «Ах ты, бедняга», – подумала Лана.
Видимо, Генрих почувствовал, что Лана наблюдает: он вдруг открыл глаза и поймал ее взгляд. Его руки замерли, щеки слегка покраснели.
Лана смущенно отвернулась.
Через пару секунд Генрих поднялся.
– Готово, – сказал он Шелл.
– Уже? А ты…
– Леска! – закричал Аарон, стоявший у штурвала. – На обеих тролловых лесках что-то есть!
Все повернулись в сторону кормы: катушки спиннингов бешено крутились.
Денни бросил укладывать трос и побежал туда через всю яхту, с широкой улыбкой схватил одну из удочек и позвал на помощь Генриха.
Генрих крепко взялся за второй спиннинг.
Лана, Китти и Шелл пошли смотреть. Жозеф тоже вышел на палубу и, щурясь на солнце, поинтересовался, что там за рыба.
– Возможно, корифена, – ответил Денни. Он схватил спиннинг покрепче, было видно, как напряглись мышцы рук. – В любом случае что-то явно немаленькое.
– Просто монстр. – Сморщив лоб, Генрих сосредоточился на леске. Затем, обернувшись, сказал Денни: – Кто первый вытащит, весь день пьет ледяное пиво за счет другого.
– Идет!
Где Генрих, там всегда было соперничество. Шелл рассказала Лане, что раньше он профессионально играл в теннис. Амбициозные родители с десяти лет превратили его жизнь в строгое расписание тренировок. Лана представила Генриха на теннисном корте: накрахмаленная белая форма, мускулистые икры, не отводит взгляда от соперника… Да, в сосредоточенности и энергичности Генриху не было равных, это точно, но он повредил локоть. За три последующих года ему понадобилось три операции, и его спортивная карьера закончилась, не успев начаться. Он наверняка был страшно расстроен. Может, «Лазурная» привлекла его как раз тем, что здесь отсутствует рутина, а в пределах видимости – ни одного корта?
Понадобился почти час, чтобы вытащить обе рыбины. Генрих достал свою первым и победно потряс кулаком в воздухе. Как и говорил Денни, это оказалась корифена: карикатурно плоская голова и желтовато-голубое туловище, переливающееся на солнце. Рыбины трепыхались и дергались, раздувая красные жабры. Налюбовавшись, ту, что поменьше, отпустили в море. Лана порадовалась, увидев, как мелькнул под водой ее хвост. Другую, побольше – с лихвой хватит на ужин для всех – оглушили, стукнув по голове.
Лана так увлеклась происходящим, что только теперь заметила: они почти добрались до побережья, у которого планировали бросить якорь.
– Что скажешь? – обратился Аарон к Денни. – Зажарим рыбу на костре, поужинаем на пляже?
Став на якорь, ребята спустили лодку и вместе с подготовленной рыбой и пивом в сумке-холодильнике отправились к берегу.
– Поможешь мне собрать дрова для костра? – позвал Денни Лану, когда она поставила поднос с тарелками на расстеленное покрывало.
Лана пошла за ним вдоль полосы деревьев. Опускались сумерки, в воздухе мельтешили комары. Из трещин в камнях выглядывали выносливые растения, пахло землей. Хвороста было полно: сломанные ветки, прибитые приливом к берегу бревна, скорлупа кокоса…
Ознакомительная версия.
