Тетка скривилась:
— Ты серьезно?
— Разумеется.
— Брось! Ну что Италия?.. Вот Россия!..
— А что Россия?
— Россия — это да! Мне кажется, что у вас все не так.
— У нас и есть все не так.
— Я не об этом…
Она долго говорила мне о том, что обновление должно прийти с Востока. О великой православной духовности — особой… очень искренней. О том, что на Западе люди верят: русским удалось сохранить что-то такое, что давно утеряно у них и в чем они очень нуждаются.
Господи, думал я, как же все-таки хорошо там, где нас нет!
В августе ничего интересного со мной не произошло.
У водителя, который подвез меня к хабаровскому железнодорожному вокзалу, были бегающие глаза. Всю дорогу он бубнил что-то о головорезах из комсомольской мафии, приставленных к горлу ножах, за копейки зарезанных таксистах. Мне он советовал быть осторожнее и, по возможности, в этих краях не задерживаться.
А я не собирался задерживаться. Я планировал купить билет на ближайший поезд и уехать с Дальнего Востока домой.
В здании вокзала я отыскал кассы и занял место в очереди. Вокруг бродили дети с характерными отеками на лице: дети нюхали клей «Момент». Передо мной стоял паренек, который ел… даже не знаю, что это было. Но пахло оно омерзительно. Доев, паренек громогласно рыгнул и начал, громко цокая языком, чистить зубы.
Двигалась очередь медленно. Кассирше нравилось отказывать людям. Ни один клиент не отошел от ее окошка, получив то, что хотел получить. Пассажиры пробовали скандалить и обещали жаловаться. Кассирша только смеялась. Мне она тоже отказала. Я просил билет, чтобы уехать прямо сегодня, но кассирша сказала, что билеты есть только на завтрашнее утро.
Спорить я не стал. Достал из кармана деньги и заплатил за билет на поезд, уходящий завтра с утра.
Ночь я провел в привокзальной «комнате отдыха». За $4 мне была выделена койка в восьмиместной комнате. Помимо меня в «комнате» ночевал всего один человек и несколько миллиардов острозубых тварей, которые ночью искусали мне все, что торчало из-под одеяла: руку, грудь, лицо… Лицо было особенно жалко.
Время в Хабаровске отличается от московского на семь часов. Спать я лег в восемь вечера, а проснулся в три ночи. Чтобы никого не будить, тихо сидел в коридоре. Пил кофе. Молчал.
На Дальний Восток я ездил, чтобы написать о людях, которые гоняют из Японии ворованные автомобили. Интервью с гангстерами вышло вроде бы ничего. Я достал из рюкзака диктофон, включил, проверил, как там все записалось.
— Подержанными машинами в Японии торгуют пакистанцы. Японцы их не любят. Русских тоже не любят. А русские не любят ни японцев, ни пакистанцев. Но все как-то уживаются.
— К русским в Японии действительно плохо относятся?
— А за что к нам хорошо относиться? У японцев, например, есть обычай: по дому ходить босиком. Обувь и зонтики всегда оставляют за порогом дома. Идешь, а на крылечке кроссовки всей семьи, зонтики в подставках. Ага! Русские как пришвартуются, в первую же ночь бегом в город. С целой улицы обувь соберут в громадные сумки — и на корабль!
— Ты тоже воруешь?
— Редко. Я специализируюсь по машинам.
Нажав на перемотку, я прокрутил пленку немного вперед и еще раз включил.
— Десять лет назад гонять было действительно опасно. А сейчас в нашем бизнесе убивают редко. По всему Приморью криминал остался только в Хабаровске. Если Хабаровск проскочил, то дальше тебя никто не тронет. В Сибири дороги пустые. Едешь-едешь целый день. От силы одну машину встретишь.
— А как нужно проскакивать Хабаровск?
— Проще всего заплатить $30 милиционеру. Он связывается с бандитами и перетирает, чтобы те не лезли. За двойную цену может проводить тебя до границы области. Почти стопроцентная гарантия. Можно заплатить и самим бандитам. Обойдется в $100–200.
— Все платят?
— Некоторые до сих пор пытаются проскочить без платы. Набиваются в машину человек по пять-шесть. Все с ружьями. Но у бандитов для таких случаев есть особые старые машины. Они на полном ходу таранят ими проезжающие иномарки, мнут их, на ходу бейсбольными битами крошат стекла. Умудряются на скорости 120 км ножами распарывать покрышки. В общем, цирк!
Я выключил диктофон и убрал его обратно в рюкзак. В шесть утра я рассчитался за ночлег и вышел из «комнаты отдыха» наружу.
Все вокзалы моей страны пахнут одинаково: смесью хлорки, лука из пирожков и запаха рвоты. Хабаровский не был исключением. Рано с утра по залу бродили сумасшедшие с натянутыми на руки носками, косматые старухи, воры с металлическими зубами, черные от пьянства и грязи проститутки. Прислонив костыли к стене, на бетонном полу спали бездомные. Милиционеры с дубинками кокетничали с продавщицами пирожков. На корточках сидели темнокожие нерусские люди.
Голос в динамиках уже объявил посадку на «Экспресс номер один», но сам поезд еще не подошел. Я стоял и ждал. Холодно было так, что я старался не делать лишних движений. Боялся, как Терминатор-2, развалиться на мелкие обледенелые кусочки.
Медленно рассветало. Потом поезд все-таки подошел. Вагоны были покрашены в цвета российского флага. Проводница в очках спросила:
— Ко мне?
Посмотрела билет и еще спросила:
— А докуда?
Утренний холод не дал мне подробно рассказать ей, докуда я еду.
— Погоди. Не влезай еще. Сейчас хунхузы выгрузятся.
— Кто?
— Полвагона китайцев. Сейчас вылезут.
Китайцы были опухшие со сна. Перед собой они несли огромные баулы. За китайцами наружу выскочили и просто пассажиры. Они купили себе пива в двухлитровых бутылках и заскочили обратно.
Первые несколько часов езды в Транссибирском экспрессе я проспал. Вы даже не представляете, как это приятно: после недели болтания по самым грязным дырам Дальнего Востока влезть в теплый вагон Транссибирского экспресса и уснуть.
Теперь весь смысл заключался в том, чтобы ехать. Спать, просыпаться, есть, смотреть в окно и (как только захочется) опять засыпать. Ничего не решать. Все уже решено в тот момент, когда ты заплатил за билет.
Соседями по купе был монголоидный мужчина в тренировочных штанах, русская бабушка и майор, возвращающийся из отпуска дослуживать в Чечню.
После стоянок на крупных станциях пассажиры брались за еду. Основным блюдом была китайская лапша быстрого приготовления. Такая лапша давно стала русским национальным блюдом.
Сосед-майор запихивал лапшу под рыжие усы и заливался:
— Вот приезжал к нам в часть генерал… ты пойми: генерал, это ведь… ты когда-нибудь видел настоящего генерала?
Я молчал. Единственный живой генерал, которого я видел в жизни, это Карлос Асперос Коста — нынешний Генерал Ордена Доминиканцев. 42-й по счету преемник святого Доминика. А лапшу и рыжеусых военных я терпеть не могу.
Первую половину дня пассажиры спят. Вторую половину — тоже спят. В окна светит солнце. Чтобы никому не мешать, я сидел в коридоре на откидном стульчике и через окно смотрел наружу.
Зрелище было унылым. Изредка снаружи проплывали обнесенные колючей проволокой лагеря. Первыми ссылать зеков в эти края додумались еще монгольские ханы. С тех пор традиция не прерывается уже почти тысячелетие.
В ближайшем купе пассажиры пили водку. До меня доносились обрывки их беседы:
— Мы — экологи. А вы? Давайте выпьем?
— Давайте.
— Вот сейчас мы здесь едем. А в прошлом году по этим самым рельсам ехал спецпоезд Ким Чен Ира. Я, между прочим, его видел.
— Неужели? Самого Ким Чен Ира?
— Ага! Я на вокзале стоял. А этот чудак из вагона вышел рукой помахать. С ним два секьюрити. Один справа, второй слева, а по центру-то — я! Понимаешь? Был бы гранатомет, я мог бы его грохнуть, и хрен бы меня поймали!
Накануне вечером я проспал всего час. Проснулся оттого, что едущие за стеной экологи громко включили магнитофон. Может быть, эта фаза их вечеринки подразумевала танцы.
Я полежал не открывая глаз. Спать хотелось жутко. Музыка орала так, что вибрировала стена.
Чтобы отрубиться, я попробовал в уме посчитать, сколько именно денег потратил за эту поездку и сколько осталось. Вместо того чтобы уснуть, расстроился и проснулся окончательно.
Слез с верхней полки, натянул брюки и дошел до экологов.
— Ребята, а вы еще долго планируете веселиться?
Ребята ответили честно:
— До утра!
В купе плохо пахло. То ли копченой рыбой, то ли просто никто здесь давно не принимал душ. Я огляделся. Ребята были не просто пьяны. Они были полумертвыми от алкоголя. По моим прикидкам, сидеть им оставалось полчаса. После этого они свалятся на пол и уснут. Пределы возможного есть у любого организма.
