– А четвёртый какой?- спросил Робик.
– Дать себя обобрать,- уточнил Сашка.
– Тогда есть ещё пятый,- Робик провёл рукой по шее.- Самому наложить на себя руки.- Все стали смеяться.
– Это не предлагаю, ибо добровольный уход из жизни, личное дело каждого. Лучше убить кого-то, чем самому в петлю лезть, потом, коль совесть замучает, ещё успеешь повеситься. Выбор у вас обширный, времени на раздумье много,- Сашка кивнул в сторону До.- Вот с ним обговорите. Могут сыскаться и другие варианты. Например: убивать пойдёт один из вас, на кого падёт выбор, ну, а остальные ему компенсируют. Убивать человека не комара придавить, дело серьёзное, особенно в вашей ситуации, там не меньше двух десятков придётся пришить.
– Я склоняюсь к тому, чтобы убить,- произнёс, сидевший молча, Иннокентий. Все уставились на него.- Они нас подставили и за это обязаны заплатить. То, что Александр с них взял за вторжение к себе, это его право, но я лично считаю, что они тоже должны возместить ущерб. Сколько это стоит?- он посмотрел на Сашку.
– Десять тысяч долларов это стоит,- ответил Сашка.- Примерно. На одного. Вас было одиннадцать, вот и получается сто десять тысяч. На мёртвых тоже полагается, и их доля передаётся родственникам.
– Ты что, готов идти трясти и если не уплатят, убивать?- Борис смотрел на Иннокентия с подозрением.
– Нет, не готов. Мне так поступать не приходилось раньше, и я не знаю, смогу ли убить человека, но во мне чувство того, что надо рассчитаться сидит крепко, потому что я не собираюсь в этой жизни пресмыкаться и отсиживаться в тайге или в нелегале под чужим именем. С Петром всё понятно, у него власть сидит на хвосте со всей своей братией, ему нет выбора, всю МВД в расход не пустишь, а нам в тысячу раз проще. Может я не так выразился, но мне чувство своего собственного достоинства и чести, ей-богу, дороже жизни,- он смолк.
– Правильно Иннокентий ты считаешь. Верно,- поддержал его Петро.- За паскудство надо платить по самой дорогой цене – жизнью. Деньги деньгами, тем более вы тут заработаете больше, чем вам смогут уплатить. Значит, такса одна – смерть. Так, Александр?
– Да,- утвердительно ответил Сашка.- Есть одно но в этом деле. Вам тут ещё торчать год, а там кое-кто уже в могилу опустился и за то время, что вы моете металл, упадёт не один. Может так статься, что вам не увидеть пославших вас. Одним словом: думайте. Каждый имеет право сделать свой выбор. До, проследи, чтобы без насильного воздействия и втягивания. Только добровольность. Агитация допускается, но без рукоприкладства.
– Организуем,- ответил До.
– Всё будет в норме,- заверил Петро со своей стороны, потому что был старшим в отсутствие До.
– Александр, а язык зачем?- спросил Робик.
– Чтобы иметь козырь, что в самом деле нефть качал. Ведь ты поедешь в Москву официально и через Эмираты, с соответствующими документами. Там поживёте месячишко, пожаритесь на солнышке, заодно отдохнёте малость. Вдруг КГБ придёт к тебе с вопросом: откуда товарищ у вас столько долларов? На чистые деньги ты можешь купить квартиру не таясь и тачку новую, а не дерьмо подержанное с рук,- пояснил Сашка.
– Английский обязательно?- задал вопрос Робик.
– Лучше его. А ты что, в школе учил другой?
– Испанский,- ответил Робик.
– А приехать из другой страны нельзя?- спросил Иннокентий.
– Нет, из другой вам никак нельзя. В других странах вам никто не предоставит хорошо оплачиваемую работу. Вы ведь уже теперь не нищие. Там же за работу платят прилично, ведь условия жуткие – жара за пятьдесят.
– Понятно,- протяжно ответил Иннокентий.
– Ты вроде как расстроился?- спросил Сашка.
– В Париж хочу,- признался Иннокентий.
– Он бабу французскую хочет, а не в Париж,- под дружный хохот выдал Кешин затаённый секрет Борис.
– Да – хочу. Мечта детства,- не стал отрицать Иннокентий своё желание.- Но только в Париже. В номере хорошем на мягкой широкой постели. Без извращений, по-нормальному. На сутки запереться в номере и трахаться до изнеможения,- при этих словах он сладко зажмурился.
– Во, половой гигант,- отметил Борис.- На сутки и до изнеможения,- стал он передразнивать размечтавшегося Иннокентия.
– Там, Иннокентий, теперь больше наших советских дам-с промышляет, чем самих француженок. Есть информация, что даже в монастыри сумели проникнуть,- при упоминании монастырей все взорвались хохотом. Сквозь смех и навернувшиеся слёзы, Роберт пояснил Сашке:
– Кеша предлагал податься в это братство, в монахи, то есть подстричься, если сильно донимать старые дружки станут.
После этого объяснения и Сашка стал смеяться. Ничто человеческое не чуждо людям в этом мире, и монахи зачастую бывают верны Господу только в молитвах своих, но грех плотский, увы, не чужд и им.
Ранним утром Сашка со всеми попрощался и отъехал.
Он включил связь только поднявшись на перевал, и она тот же час дала о себе знать призывным сигналом зуммера. Он остановился и заглушил снегоход.
– Слушаю вас, Ефимович,- сказал он Гунько без обычного приветствия.
– Здравствуйте, Александр. Мы вас искали.
– Что у вас стряслось?
– Все наши попали в отставку.
– Приятного мало, но и худого в том ничего нет.
– Мы провели совещание по поводу каналов связи. Решали: выключить или оставить.
– Что постановили?
– Оставить.
– А вырубить очень хотелось?
– Евстефеев сильно настаивал.
– Мудрое приняли решение,- похвалил Сашка, шутя.- Я бы на вашем месте выключил.
– Серьёзно?
– Вполне.
– А цель?
– Ефимович, я же сказал: "на вашем месте я".
– Значит, считаете, что у нас кишка тонка, со своими бывшими коллегами тягаться? Так?
– А вы, Юрий Ефимович, молодцом. Ловите мысль, как и подобает разведчику – влёт.
– Это профессиональная привычка.
– Евстефеев, говорите, сильно хотел?
– Подробно он не сообщал о своих планах.
– А вы не стесняйтесь и спросите его об этом. Такие игры надо играть обязательно. Вы часом в преферанс не режетесь?
– По молодости было, но лет пятнадцать в руки не брал.
– Играли на деньги?
– Ну, а как же! По пять копеек за вист.
– Не густо.
– Так ведь и зарплата была какая? Редко. Василий Павлович был непобедим. Он, кстати, не только в карты, он страстный поклонник бильярда. Игрок непревзойденный. У нас шары официально не жаловали, но столы стояли по всем управлениям. Так вот он от стола на совещание, и из зала заседаний к столу. Уж больно много желающих было его обставить.
– Ставки большие делали?
– Я не интересовался. Кий в руках не держал.
– Тогда считайте, по терминологии преферансной, хитренький мизер с парой пробоев, но не ловленный. Когда всё подготовите, дадите Тиму обсосать и, если он даст добро, тогда с Богом. Мы сядем в такой партии на прикуп и вас подстрахуем, вам одним такой тягарь не вытащить, обглодают с ваших костей всё мясо. Чтобы они на семьи не даванули, мы и подключим своих.
– Я думал, что вы за отключение.
– Юрий Ефимович! Интереснее такой игры в мире нет. И не участвовать в ней можно только по одной причине. Знаете какой?
– При поносе,- ответил Гунько.
– Вот видите. В таких делах надо участвовать обязательно. Это жизненная необходимость.
– Меня вы уже убедили. Я своих оповещу, и мы приступим немедленно к составлению плана.
– Вам месяца хватит?
– Мы до первого декабря успеем.
– Тогда шестого отключим. Приурочим к дате рождения Леонида Ильича Брежнева. Они ведь его дети, не так ли?
– Согласен,- ответил Гунько.- Ложимся?
– Ложусь,- дал своё слово Сашка.- Всё, Ефимович, со связи схожу. Мне ехать надо.
– До свидания!- Гунько выключил радиотелефон первым.
Сразу после разговора с Александром Гунько позвонил Евстефееву домой.
– Как отдыхается, Василий?- спросил он.
– Ты, Юр, ещё более хитрая бестия, чем я. Прибыть?
– Если не занят и не в тягость,- предложил ненавязчиво Гунько.
– Может завтра?- Евстефееву страсть как не хотелось тащиться по пустякам, но и выспрашивать о цели приглашения он не стал.
– Слушай, Василий,- решил приоткрыть тайну Гунько.- Ты, почему был за отключение? Обида или ещё что?
– Какое это теперь может иметь значение?
– Ты не юли. Что в тебе больше шептало? Обида?- настаивал Гунько.
– Допустим. Что в том проку. Из-за этого ты меня от отдыха отрываешь?
– Да. Я дозвонился, куда следует и нам рекомендательно посоветовали в кое-что поиграть. Дают необходимую поддержку. Как?
– Я тебя понял,- ответил ему Евстефеев, чтобы не вытаскивать из Гунько остальные подробности.- Приеду часа через три. Если задержусь, не волнуйся.
– Машину пришлю,- пообещал Гунько.
– Не надо,- отказался Евстефеев.- Сам доберусь. Не мальчик. У меня бесплатный проезд до конца года.
– Как знаешь. А то смотри, намнут бока,- предостерёг с намёком Гунько.
