Но старая женщина взвыла, ужаснувшись такой близости чудовищ — хотя самое для нее чудовищное скрывалось за роскошными передниками из перьев и листьев. Молодые расщелины, тоже завопив, понеслись обратно, подгоняемые развеселившимися орлами, бросив Старую Ее на произвол судьбы, под клювами орлов, под взглядами монстров, врагов. Которые, если учитывать, что старуха была их врагом, поступили несколько неожиданно. От досыхавшего неподалеку крупного старого дерева парни отломили сухой сук, взгромоздили на него старуху и, взвалив сук себе на плечи, поволокли ее вниз, к берегу. Дорога оказалась нелегкой, старуха плакала и причитала, бестолково ерзала на неудобной ветке, один раз свалилась, и они снова устроили ее на суковатой коряге. Орлы летали вокруг, интересовались новым транспортным средством, почти задевали старую каргу крыльями. Преодолев множество препятствий, парни доставили судорожно вцепившуюся в сучья пассажирку к скале Убиения. Здесь они оставили ее и вернулись в свою долину.
Гостившие у них женщины спросили, зачем они спасли Старую Ее. Монстры озадачились вопросом, но потом объяснили: «Но она ведь плакала!»
Следует иметь в виду, что плачущий ребенок представлялся монстрам явлением недопустимым. Звук плача выводил их из себя. Женщины и сами помнили, как жутко орали искалеченные ими новорожденные монстры. Интересно, что они сами ощущали, слыша плач младенцев?
— Она так шумела, — продолжил объяснение один из парней. — Орлят пугала… Да, орлята беспокоились.
За этими объяснениями последовали другие, с иным обоснованием.
— Эти щелки-дырки такие глупые. Бросили старую плакать. Совсем просто: посадил ее на ветку да снес вниз. Вот и все. А дурным дыркам до этого не додуматься.
То, что Старая Она добралась до скалы Убиения вся побитая, парней вовсе не заботило. Главное — они достигли поставленной цели и еще раз доказали глупость этих щелястых существ Расщелины.
Резюме эпизода: «Дурные дырки. Старуху не спасти!»
Здесь в записях отражены споры женщин о монстрах; споры, проникнутые непониманием мотивов этих существ: «Почему они так поступают? Смешно!»
Так говорили лишь некоторые из женщин, подруги Мэйры и Астры. Остальные при упоминании обитателей долины вообще помалкивали, только вздрагивали. И те, и другие, однако, соглашались в том, что монстры «глупые», неловкие, неуклюжие.
Но мы еще не разделались со старухой, которой хотелось «убедиться своими глазами». Синяки да шишки заживали долго и болезненно, она не простила своих девиц, бросивших ее, по ее искреннему убеждению, «на милость врага». Те, в свою очередь, задирали соплеменниц, ходивших в долину и общавшихся с монстрами. Иные из них затем и сами переметнулись в лагерь Мэйры, однако в хрониках зарегистрировано много стычек и иных проявлений враждебности.
Другие Старые Они в хрониках не упоминаются, лишь эта «великая путешественница», хотевшая «убедиться своими глазами». Какие из этого следуют выводы? Судите сами. Все та же неугомонная старуха выдумала план, направленный на истребление монстров или большинства из них, а заодно и всех «ненужных женщин». Все по порядку, не все сразу. Во-первых, ленивый старческий ум занимал факт бегства девиц с горы — они спасались от предполагаемого изнасилования. Хотя Мэйра и пыталась объяснить функцию монстров как прародителей, старухи ей не только не верили, они ее просто не слушали. Они во всем видели трудности. Во-вторых, появление монстров предвещало появление новых детей, которых невзлюбили все старухи. Кроме того, в результате «изнасилований» появлялись как девочки, так и мальчики. Девочки, уж трудные они или нет, все-таки «свои». А мальчики — монстры, как и те, из долины, попрятавшие свои корявые коренья под занавесками из всякой птичьей да древесной шелухи.
Очень интересная тема: что может и чего не может постичь человеческое сознание. Менее интересная в случае старух. Новый ум, более гибкий, живой и активный уже появился в среде береговых обитательниц, появился вследствие вливания мужской «волшебной микстуры». Старое, медленное, осторожное сознание понимало лишь одно: все, что вызвало несогласие в племени, изменило старые порядки, все это исходит от монстров. Проще некуда: монстры — враги. И пора от них избавиться.
Старуха отправила одну из своих девиц за Мэйрой. Она умильно улыбалась, кивала и помахала рукой Мэйре, сидящей у входа в пещеру. Мэйра тоже кивнула, но идти к старухе не торопилась. Она не стремилась показать себя послушной недоброжелателям, замышляющим злые действия.
Мэйра сидела с Новой и другими детьми. Многие внимательно смотрели, бросится ли она сразу на зов Старой Ее. Но все внимание свое Мэйра по-прежнему обращала на детей. С ненавистью смотрели на нее женщины из лагеря старух, даже выползали из воды, чтобы лучше рассмотреть. Это Мэйра расколола племя, из-за нее злятся старухи и всем теперь не дают спокойно жить. Это из-за нее в племени появились эти шумные, требовательные новые дети.
Наверху, на скалах над пещерами Мэйра заметила нескольких парней из долины, внимательно смотревших вниз. Мэйра не поняла причины их прихода. Чувство тревоги в ней, и без того уже сильное, еще больше окрепло. Она боялась за этих парней так же, как и за детей.
Нельзя сказать, что материнские чувства в первых семьях отличались особой силой. Дети стали драгоценностью лишь сравнительно недавно. Мэйра заботилась о детях, и о монстрах из долины тоже. Ощущала жалость, хотела их защищать — хотя все эти понятия и даже слова еще не были доступны в ее время. Ей хотелось обнять всех этих неуклюжих парней и предохранить их от всех грозящих опасностей, она так обнимала Новую. Мэйра и ее женщины жили в просторных чистых пещерах, усыпанных нежным песком, перед которыми горели костры. Разводить и поддерживать костры они научились у монстров, увидев их большой костер в долине. Бедные монстры обитали в жалких хижинах, тесных и вонючих, вечно загаженных, потому что никто не научил их поддерживать жилище в порядке. Убежища их прилепились к краю громадного леса, из которого в любой момент могут выскочить — и много раз выскакивали — хищники, схватить ребенка или подростка, а то и взрослого прикончить. Мэйра думала о бедных монстрах и сердито смотрела на парней наверху. «Уходите отсюда, глупые, — думала она. — Не видите разве, что здесь опасно?»
Наконец Мэйра поднялась, сказала детям, что она скоро вернется, и неторопливо направилась к старухам.
* * *
Итак, читатель мой, многоуважаемый римлянин, что видишь ты, наблюдая внутренним зрением за Мэйрой, за тем, как она спускается к морю? Я открою тебе, что ощущаю я, и, полагаю, наши мысли совпадут. Мои мысли обращаются к образам богинь. Самый дорогой раб моего отца, купленный им за искусство в создании образов, умел выполнять копии любимых наших статуй. В оливковой роще возле нашего дома установлена статуя Дианы, любимая скульптура моего отца. В короткой развевающейся юбочке, с позолоченным деревянным луком в руке — отец шутил, что из такого лука и воробья не сшибешь.
При слиянии нашей дороги с главной стояла Артемида, сделанная не нашим рабом, но он скопировал ее в уменьшенном виде, и копию тоже установили в оливковой роще. Я как сейчас вижу высокую изящную женщину, с элегантной маленькой головой, узел сияющих волос, удерживаемых серебряной лентой, концы которой, кажется, развевает ветер с моря. Колышется на ней платье их тонкого полотна, легко ступают по прибрежной гальке ноги в сандалиях. На лице ее улыбка. Мы видим, что богиня улыбается, обещая нам защиту на все времена. Невозможно вообразить что-либо, что могло бы изгнать из нашей жизни, из наших сердец Артемиду или, если на то пошло, милую Диану. Вечно стоят наши улыбающиеся богини на страже, предохраняя нас от грозящей погибели.
* * *
Те, кто следил за Мэйрой, спускающейся от своей пещеры, видел совершенно иное. Мы не знаем, как выглядели те женщины. Не знаем, какова была эта женщина, родившая первое дитя, в котором смешалась кровь женщины и мужчины, первое дитя новой расы, нашей, человеческой, не знаем ее роста, облика строения.
С достаточным основанием можем предположить, что не была она стройной Дианой. Первые люди побережья, когда-то, вероятно, были творением моря. Они могли спокойно спать, покачиваясь в волнах, раскинув руки и подняв закрытые глаза к небу. Плавали они как рыбы или морские звери. Конечно же, все они были телосложения крепкого, с мощными плечами, руками, бедрами, с мускулистыми ягодицами. Морские создания несут на себе мощный полезный слой подкожного жира. Зубы у нее, скорее всего, были белыми, крепкими. Они питались сырой рыбой, срывая зубами рыбье мясо с костей. Натолкнувшись на группу женщин племени Расщелины, разделывающихся с уловом, можно было в первый момент подумать, что перед тобой застигнутое врасплох стадо закусывающих котиков или тюленей. Эту женщину, Мэйру, нашу мать-прародительницу, можно представить себе большегрудой. Мы знаем, что монстрам очень нравилась женская грудь большого размера, дающая много молока.
