Ознакомительная версия.
«А всё Юля! Кем бы я был без Юли?!» – всегда в моменты ощущения успеха думал Миша.
***
Миша едва справился с желанием немедленно позвонить Володе и сказать, что если он будет цепляться к его работникам с вопросами о Юлином наследстве, особенно пока Юля даже не похоронена, то… «А чего „то“? Что я ему скажу?» – подумал Миша и твёрдо решил Володе пока не звонить. А если Володя сам заведёт этот разговор, Миша поклялся сам себе, резко не реагировать и с Володей не ссориться, по крайней мере пока Юлю не похоронили.
Горечь во рту и тошнота стали почти невыносимыми, надо было пусть через силу, но чего-нибудь съесть. Да и рюмку чего-нибудь выпить было бы небесполезно.
Миша читал меню и пытался решить, что он может съесть. Но в кафе были только разнообразные пирожные, мороженое, и, кроме сладкого, можно было заказать сэндвич. Всего этого Миша в себя затолкать сейчас не мог. Телефон зазвонил в очередной раз. Точнее, он не зазвонил, а завибрировал. Звук Миша отключил давно. Звонил Стёпа. Миша ответил.
– Мишенька, дорогой! Ну хорошо, что ты ответил, – быстро заговорил Стёпа. – А то я тебе звоню, звоню. Тебе ещё моя помощь нужна? Как ты вообще?
– Стёпа, дорогой, прости, пожалуйста! Я тут замотался, на телефоне звук выключил и не слышал звонков. Наверное, помощь никакая не нужна. Это я вчера запаниковал и к тебе обратился. Всё уже решается. Так что спасибо и не беспокойся.
– Да ну что ты, дружище! Какие могут быть извинения! Такая беда! Ты-то как сам?
– Хреново, брат! Очень хреново! Деда я хоронил, бабушек тоже. Приятель один хороший разбился на машине, давненько уже. А такого близкого и родного человека, молодого… терять ещё не приходилось. Да и не было у меня в сознательной жизни более близкого человека. Вот я и растерялся. Так что прости ещё раз.
– Миша, дорогой мой друг! Держись, – очень искренне сказал Стёпа, – я тебе очень сочувствую и очень хочу помочь чем могу. Только ты не стесняйся, пожалуйста.
– Сёпа, не волнуйся…
– А хочешь, я приеду к тебе? Ты где сейчас? – обезоруживающе спросил Стёпа.
– Я на Пятницкой… – Миша подумал пару секунд и справился с желанием сказать: «Приезжай скорее». – Нет, Сёпа, не беспокойся. У меня ещё дела. Позвони попозже.
– Как скажешь, Мишенька. Как скажешь. А то я недалеко, могу подъехать, – Стёпа подождал чуть-чуть, но Миша молчал. – И прости за вопрос, что случилось всё-таки? Я не понял вчера. Это твоя родственница? Ты прости, я просто хочу лучше понять…
– Больше чем родственница, Сёпа! Не важно… Очень хороший человек. А что случилось. Я и сам не пойму. Факт в том, что умерла… Умер очень хороший и самый близкий мне в этом городе человек. Такие пироги.
– Ладно, когда захочешь и сможешь… И если тебе от этого станет легче, тогда и расскажешь. Держись! А я тебе ближе к вечеру позвоню. Или ты звони, не стесняйся. Ты же знаешь, я всё брошу и постараюсь помочь… Пока, дружище!
***
Миша долго относился к Стёпе довольно пренебрежительно и свысока. Он казался Мише суетливым и поверхностным весельчаком, весьма ленивым, любящим поныть и побрюзжать. Но всё же Стёпа был беззлобный и компанейский человек. Стёпина компания была Мише приятна. К тому же Стёпа давал много поводов над ним пошутить. Они довольно часто общались. Но после одного разговора Миша если и не изменил своего отношения к Стёпе, то по крайней мере узнал, что Стёпа совсем не так прост, как ему казалось. После того разговора он стал внимательнее Стёпу слушать, ценить его мнение и уважительнее к нему относиться.
Однажды Миша здорово на Стёпу обиделся и даже отчитал его, как мальчишку, а Стёпа и выслушал Мишу, как мальчишка, виновато моргая.
Стёпа тогда позвал Мишу с женой Аней вместе поужинать по какому-то важному для него поводу. Выбрал Стёпа для этого приличный ресторан. Аня обрадовалась. Ей Стёпа нравился, Стёпа любил и умел нравиться. Была пятница, вечер. Миша с Аней пришли чуть раньше, а вскоре явился и Стёпа с совсем юной и совершенно новой девицей лет семнадцати– девятнадцати. Аня, да и Миша уже запутались в Стёпиных барышнях. Вот Ане и показалось, что новая Стёпина подруга совсем даже не новая, а уже ей знакомая. Хотя справедливости ради надо отметить, что Стёпины девушки были одного типа.
– Полина, милая, здравствуй, – доброжелательно сказала Аня.
– Здравствуйте. Но меня зовут Марина, и мы с вами не знакомы, – сказала Стёпина спутница низким недобрым голосом. – Стёпа, а кто у нас Полина?
В общем, вечер был испорчен. Марина уходила, Стёпа её догонял. Та возвращалась, сидела, надутая, в основном молчала, от еды отказывалась и пила только воду, потом говорила язвительные глупости, уходила, Стёпа бежал за ней. Аня чувствовала себя виноватой, а Миша медленно закипал.
В конце концов Миша не выдержал всей этой ситуации, извинился и попросил Стёпу прогуляться с ним в сторонку.
– Сёпа, дорогой, – не сдерживая гнева, сказал Миша Стёпе в коридорчике возле туалета, – в следующий раз, когда будешь нас куда-нибудь приглашать, сообщи заранее, с кем ты будешь в этот раз, чтобы мы могли решить, хотим мы общаться с очередной твоей воспитанницей или нет.
– Прости, Мишенька, – растерялся Стёпа, услышав даже не то, что сказал Миша, а то, как он это сказал, – мне кажется, я взрослый человек и имею полное право… И к тому же мы друзья.
– Вот именно! Мы друзья, а ты, Сёпа, взрослый человек. И, мне кажется, уже должен понять, что оставлять другого взрослого человека, к тому же, как ты сказал, друга без выбора, – это очень неправильно. Если бы не ты, то мы с Аней не имели бы удовольствия общаться с этой твоей Мариной. Мы не хотим с ней не только общаться, но и даже её знать. Мы пришли пообщаться с тобой. С тобой я готов общаться сколько угодно. Но если ты намерен навязывать нам общение всех твоих бесконечных Марин, Полин, Вероник и прочее, то знай, дорогой, это нам радости не доставляет.
– Мишенька, пожалуйста! Я же не знал, что так неудачно получится…
– Что неудачно получится? – перебил его Миша и даже навис над ним. – Что?! Что Аня перепутает Марину с Полиной? Или то, что они все на одно лицо? Или то, что в этот раз ты придёшь со зловредной девкой? Знаешь, Сёпа, мне кажется, что моя жена и я не обязаны развлекать твоих подружек. Мне кажется, что у нас есть право общаться с теми, с кем нам приятно и интересно. А проводить целый вечер в компании девицы, которая двух слов связать не может…
Миша ещё минуту говорил в том же духе, успел сказать: «Как тебе не стыдно знакомить этих девок с моей женой?» и даже: «Где ты их всех находишь?» Стёпа слушал, моргал и даже не пытался возражать. А Миша высказался, вернулся к столу, оставил на столе определённо большую сумму, чем мог быть счёт, и увёл Аню. Стёпа робко пытался их остановить, Ане было неудобно, и она не знала, что сказать, девушка Марина осталась без внимания. Короче, ужин не удался.
Миша думал, что Стёпа обидится, но Стёпа на следующий день, в субботу, позвонил в полдень, искренне и взволнованно попросил его простить и очень попросил с ним встретиться, потому что он очень переживает. Они встретились тогда же вечером. Миша хотел встретиться ненадолго, а просидели они тогда и проговорили часа три, да ещё и выпили пива, довольно много, чего Миша тоже делать совсем не собирался.
Они встретились тогда в маленьком баре. Сначала заказали, Стёпа – чай, а Миша – кофе. Стёпа был взволнован и очень хотел высказаться, но всё извинялся, да путано говорил, что всю ночь почти не спал, понял, как был вчера не прав, и вообще много думал. Потом они заказали немного виски, а потом и пиво.
– Ты, пожалуйста, Анечке скажи, что я очень перед ней извиняюсь, – говорил немного вспотевший от чая и виски Стёпа, – ужасно всё вчера вышло… И ты знаешь, я вдруг понял, как это всё… Ну, то есть как я выглядел и как выгляжу со стороны. Ужасно пошло, да? Конечно, пошло! – он отхлебнул пива. – Ты меня выслушай, я долго об этом думал сегодня ночью. Так мне стало тоскливо!
– Я слушаю, слушаю, не волнуйся, – сказал Миша. Стёпу действительно нужно было выслушать. Таким взволнованным и растерянным Миша его не видел никогда.
– Да! Мне хорошо с ними, – наклонившись над столом ближе к Мише, сказал Стёпа, – мне весело и легко с этими девочками. А им хорошо со мной. Думаешь, я не удивлялся десять лет назад таким, как я сейчас, толстым и лысым пердунам, которые таскаются с молодыми девками? Удивлялся и смеялся над ними. А теперь вот он я! Точно такой же! Думаешь, я не знаю, что это типично и глупо выглядит? Знаю! Уже знаю. Но мне-то казалось что? Что я свободный, весёлый и опытный человек и имею право! Да, я сделал одну женщину несчастной. Да, я ушёл от жены. Но я как думал… Я думал, что дети уже выросли, учатся, дома не живут, их я несчастными не сделаю. Жене я оставил всё. Взял трусы, носки… Ушёл с одним чемоданчиком. Всё оставил и даже гордился тем, какой я благородный и не мелочный. Всё оставил ей, детей обеспечиваю, сам снимаю квартирку. А ещё я думал, что так честнее и лучше. Сколько можно было уже врать и чего-то изображать? – он снова глотнул пива. – А знаешь, я не жалею о том, что сделал. Мы последние годы, особенно когда дети уехали учиться, жили… Это был ад, Мишенька! Сумасшедший дом был. А потом я ушёл. И тогда впервые и без зазрения совести стал делать то, что хочу. Нет! Ты не подумай, у меня девки были и до развода. Но эти тонны лжи, эти шитые белыми нитками оправдания… Я уже не мог… – он замолчал на несколько секунд, играя желваками. – И мне стало хорошо. Я как думал… Я никому ничего плохого не делаю. Девчонкам со мной интересно. Они сами все про это говорят, что им с нами – пердунами – интереснее, чем со сверстниками – дураками. А мне было приятно. Миша! На них же так легко производить впечатление! Это так легко и приятно! Любые впечатления… Рассказы про жизнь, подарки, свобода, которую я им открывал, сексуальные опыты… Они всему удивляются, радуются. Это так легко и приятно. А ещё я думал, идиот, что они молодые, заставляют меня стараться за собой следить, худеть, заниматься спортом, заботиться о здоровье. Думал, что они меня оживляют и молодят. Я же, Мишенька, никогда раньше не танцевал, а теперь хожу туда, где танцуют. И танцую. У меня же этот ищущий взгляд выработался, как у кота. Мне кажется, я уже в полной темноте девок могу разглядеть. И мне это всё нравится, понимаешь?! Нравится, – Стёпа закурил сигарету и прищурился от дыма. – Потому что всем таким же пердунам, как я, это нравится. Все такие же, как я, пердуны, этого хотят. И если они от жён не уходят, то всё равно делают то же самое, что и я, только врут всё время и изображают семейные узы. А жёны их терпят, потому что привыкли… Я их называю: «жены на договоре». Это ещё хуже…
Ознакомительная версия.
