Ознакомительная версия.
— Где это «там»? — ухмыльнулся Отличник.
— Ты не веришь, что после смерти будет что-то еще?
— Не верю.
— И ты не веришь в бога?
— Нет, — мрачно и твердо сказал Отличник.
— Почему? — как-то странно улыбнулась Нелли.
— Потому что сам бы я никогда не выдумал бога, если бы решил объяснить этот мир.
— Ты атеист, — с опаской сказала Нелли. — Но атеизм не попытка достичь истины, а способ примирить себя с неспособностью ее постигнуть. Я так думаю, что он — просто усталость человечества. Не надо, мол, ни награды, ни кары — дайте исчезнуть, оставьте в покое…
— Я не устал, — возразил Отличник. — Просто бог не моя истина.
— Значит, тебя гордыня заела. Ты сам себе хочешь быть богом. Из таких, как ты, выходят фашисты. Надо смирить гордыню.
Отличнику совсем не хотелось говорить на эту тему. Эта тема казалась ему сейчас вообще неуместной. Но он был зол, и злость подзуживала отвечать.
— Пусть сначала бог свою гордыню смирит. А то он господин, а я — раб. Нечестно. Я живу, стараюсь, как лучше, а он меня потом судит и карает. Кара — это насилие. Истина несовместима с насилием. И если бог — истина, значит, его нет. Ведь бога без справедливости не бывает. Вот если бы после смерти он всех поголовно отправлял в рай…
— Такой бог никому не был бы нужен, — закончила Нелли.
— Дело вкуса, — пожал плечами Отличник.
— А может, он специально посылает нам сомнения, чтобы мы через сомнения, через страдания пришли к нему?
— Зачем? — хмыкнул Отличник. — Он высшее существо. Он всемогущ. Он и так в единый миг может сделать всех людей верующими. А страдания, Нелли, даже духовные, ведь не ведут к вере. И вообще, если в бога верят, чтобы выпросить у него чего-нибудь, то это не вера, а бессилие. А я понимаю так, что вера должна идти от силы. Ну, когда у тебя все есть и ты видишь, что в сумме это рождает новое качество мира — присутствие в нем бога.
— А если бог просто так хочет? — с каким-то внутренним ослеплением, словно перед вспышкой бешенства, настойчиво добивалась своего Нелли. — Понимаешь: хочет, и все!
— Он не может хотеть! Он высшее существо! У него нет желаний! — заводился вместе с Нелли Отличник. — У него есть воля, и по этой воле устроен весь мир! Малейшее движение его воли — и мир изменяется в единый миг! Желания не успевают даже возникнуть! Если его воля требует, чтобы мы верили в него, то мы должны рождаться с инстинктом веры. У высшего существа не может быть цели! Он не может желать, чтобы мы верили в него через страдания! Страдания долги, а воля исполняется моментально. И чего, наконец, ему надо больше: веры или страдания? Если страдания — то это не бог, бога нет.
— Но это все логика, Отличник. — Нелли дрожащими пальцами порвала сигарету. — А если он познается только верой?
— Это, Неля, знаешь, последний аргумент, — устало сказал Отличник, — который нельзя ни доказать, ни опровергнуть.
— Но ведь есть же что-то, кроме законов природы, что управляет нашей жизнью… Что заставляет нас искать совершенно бесполезную и даже губительную истину… — тихо сказала Нелли.
Такие слова надо было говорить с отчаянием, и Отличник испугался, когда вместо отчаяния уловил в интонациях Нелли какое-то бесовское, злорадное торжество.
— Вот ты мне доказывал, что бога нет, а доказал совсем другое.
— Что я доказал? — угрюмо спросил Отличник.
— То, что бог не высшее существо.
— Какой же он тогда бог?
— А вот такой… У бога четыре свойства: он есть истина, он создал все, его воля моментально исполняется, он подвержен желаниям. Но ведь желание может пойти вразрез со всеми другими свойствами. Как прыжок с крыши идет вразрез со всеми свойствами человеческой биологии. И кто же способен прыгать с крыши? Высшее существо, закон природы? Какая же модель бога будет непротиворечива нашему миру?
Нелли глядела на Отличника жутко потемневшими глазами, и холод пополз у Отличника по позвонкам. Он почувствовал, что после комендантши попал из огня да в полымя.
— Только человек, человек мог сделать все это… — Нелли, не отводя взгляда, широко махнула сигаретой. — Вроде как писатель, который пишет роман, а мы все — его персонажи… Но ведь мы, Отличник, падаем с крыш по-настоящему, и наша кровь на асфальте — это не чернила…
— Ну, ладно, Нелечка, верь в такого бога… — трезвея от страха перед ней, пробормотал Отличник.
— А ты пробовал писать серьезные романы?
— Только серьезные стихи, — попытался отшутиться Отличник.
— Поверить в такого бога — значит поверить в человека, — ничего не замечая, продолжала Нелли. — Если я поверю в такого бога-писателя, то в чем будет заключаться моя вера? Ему же не надо от меня смирения, поста, целомудрия, а то его роман станет скучным. А чтобы написать хороший роман, надо жить в нем. Значит, посланец этого бога есть среди нас…
Отличник молчал, смятенный. Нелли была уже в том состоянии, в каком у фанатиков вскрываются стигматы. Длинные ногти Нелли дергали пуговицы блузки. Отличник с ужасом глядел на них, понимая, что сейчас должно последовать. «Господи!.. — с отчаянием истово помолился он. — Если ты сейчас пишешь меня, останови ее скорее!..»
И тут в дверь постучали. Немудреный способ окончить тяжелую сцену. Способ, типичный для общаги. Типично общажная история, как сказал Игорь.
В комнату вошла Надя Новиченко.
— Слушай, Неля, — с ходу начала она. — Там у нас сидит ваш Симаков уже третий час. Притащил с собой водку и пьет. Невозможно выгнать! Сходи к нам, что ли, ты ведь умеешь…
Надя осеклась, поняв, что зашла не вовремя. Отличник перевел взгляд на Нелли. Та опустила голову и закрыла лицо руками.
— Я сейчас приду, Надя, — сказал Отличник. — Я уведу его.
Надя некоторое время постояла молча.
— Психи вы все, — сказала она, развернулась и вышла.
Отличник встал и подошел к Нелли. Он понял, что Нелли плачет.
— У тебя что, никто раньше не умирал? — присев перед ней на корточки, тихо спросил Отличник. — Ни бабушки, ни дедушки?
Нелли отрицательно помотала головой.
— Успокойся, — попросил Отличник. — Это перенапряжение, это надрыв… Пройдет… Я тебя люблю…
Нелли подняла лицо и отвела волосы от мокрых глаз. Распухшими губами она еще попыталась улыбнуться.
— Ты все равно будешь моим, — сказала она. — Серафимчик…
Отличник вежливо постучал в комнату, где засел Ванька.
— Занято! — как в сортире, заорал Ванька через дверь.
Отличник вошел. Ванька сидел в комнате один, за столом, с бутылкой водки и стаканом.
— Удар ниже пояса!.. — обомлев при виде Отличника, сказал Ванька. — Ладно, разберусь с этими прошмандовками… Ну, садись.
Отличник сел за стол рядом с Ванькой.
— Пойдем домой, — попросил он.
— Мой дом — общага, — резонно возразил пьяный Ванька.
— Не ерничай. Пойдем. А то они комендантше накапают.
— Фигня война, лишь бы не убили, — озорно ответил Ванька.
— Ну чего тебе сдалась эта комната?
— Чистенько тут. — Ванька ковырнул скатерть желтым ногтем.
Отличник молчал, не зная, что предпринять. Ванька закурил.
— Ты им все занавески продымишь… — безнадежно сказал Отличник, и Ванька тотчас старательно выпустил струю дыма в занавеску.
— А где ты водку взял? — Отличник посмотрел на пустую бутылку.
— Сами они и дали денег. А я слетал. Мне не в ломы.
— Допил, и пойдем. Чего даром сидеть?
— А я не даром, — тут же возразил Ванька. — Я за водкой бегал, пили вместе, да потом чмондел тут два часа, развлекал Савцову с Новиченко. Я честно заработал часик одиночества.
— Я все равно тут сидеть буду, и не получится одиночества.
— А с тобой, харя, и так одиноко. Как со своей тенью.
— Правда, с трезвой тенью.
— Нет. С тенью хорошего-хорошего человека, каким я мог стать, но не стал.
— Вы мне все твердите, что я чистенький и хороший, — желчно сказал Отличник, — а все для того, чтобы подсластить мне. Чтобы я от вас отстал. Что-то мне не кажется, будто тебя совесть мучает. Скорее наоборот — тебе еще глубже в грязь залезть хочется.
— Нет-нет, отец! — Ванька притворно замахал руками. — Не говори так! Ты похож на обычного умного человека, когда так говоришь! Если уж ты взялся за роль русского инока, то не отступай от текста!
— Ни за какую роль я не брался! — с досадой сказал Отличник. — Я взялся только тебя отсюда вытащить, и все.
— Я все равно не пойду. Мне… там страшно.
— Почему? — удивился Отличник.
— Там много смерти, — рассудительно сказал Ванька.
Отличник словно бы снова увидел девочку, лежащую в луже крови под желтой стеной, и снова ощутил нарастающее отчаяние.
— Всюду смерть, — тяжело сказал он.
— А меня она со всех сторон обложила.
В глазах Ваньки, устремленных на Отличника, было жесткое, беспощадное ожидание, когда же он, Отличник, наконец поймет.
Ознакомительная версия.
