– Каким он был?
– У него была куча девушек, но он джентльмен.
Я поверил ей насчет Голливуда и того, что она спала с Рейганом. Это была вполне возможная жизненная история: молодая красивая актриса заводит роман со звездой; может быть, у нее был талант, может быть, нет, в кино это не имеет значения, ее красота начала увядать, и она пристрастилась к бутылке; заходила все дальше и дальше за край, годами позже протрезвела и постепенно пришла к тому, что сделала главным делом своей жизни, – шлепанью мужчин. Интересно было бы спросить ее: шлепала ли она Рональда Рейгана?
– У вас есть что-нибудь еще, кроме «регрессивного отшлепывания»? – спросил я, памятуя о первом номере в списке у телефона.
– Я также делаю массаж. «Зрелый массаж» – вот как я это называю. Иногда бывает хлопотно. Вот поэтому у меня два телефона, чтобы не путать звонки. Но вы здесь ради шлепанья и взаимного переодевания, так?
– Да, – сказал я и сделал ей комплимент: – Мне понравилась ваша реклама «регрессивного ошлепывания». Очень забавная и очень эффективная, я думаю.
– Главное – привлекать глаз и предлагать хорошие цены. Давайте начнем.
Порывшись в шкафу, она вытащила несколько вещей. Протянула мне черный бюстгальтер, наверняка собственный, пару белых трусов, отделанных по краям рюшами, и белую комбинацию, посеревшую от возраста и множества стирок. Вещи были не слишком красивые, но было забавно заниматься этим с кем-то еще. Я не переодевался женщиной со времен старших классов, не считая бюстгальтера, который нашел в прачечной-автомате в Принстоне, да еще бюстгальтера мисс Джефферис в «Претти Брук».
Мисс Харт подняла меня и попросила очень мягко:
– Снимайте белье, дорогой.
Я вылез из шортов и стащил футболку. Стоя перед ней голый, я чувствовал себя маленьким мальчиком. Она назвала меня «дорогой». Она трогательно взяла мой пенис и улыбнулась.
– Надевай трусики, Дэбби.
Меня очень смущало, что она называла меня Дэбби, но мысль о том, что она смогла запомнить мое девичье имя, показалась тоже забавной.
Я натянул трусы, и у меня произошла эрекция. Трусы не так уж отличались от мужских, но жали промежность совершенно по-другому, что было приятно, и не было прорези для пениса, так что на вид они были восхитительны.
Мисс Харт отошла мне за спину, чтобы помочь застегнуть бюстгальтер. Она старалась двигаться по-деловому и энергично, чтобы показать, что является профессионалом, а еще она тихонько напевала, пока помогала надеть бюстгальтер. Когда он наконец оказался на месте, я почувствовал себя великолепно. Уж не знаю, что такое есть в бюстгальтерах? Все мое внутреннее состояние изменилось. Я ощущал себя хорошеньким, женственным, счастливым и легким. Груди, бюстгальтер – для меня они обладают огромным могуществом. Однако я не осмеливался взглянуть в зеркало. Просто смотрел на две черные чашечки и чувствовал себя хорошо.
Затем мы надели комбинацию, и, как много лет назад, в одежде матери, я ощутил возбуждение от воздуха между ногами. Переодевание здесь, подумал я, относительно безопасно в сравнении с теми местами, которые предлагал Бруклин, и все-таки я не испытал совершенного превращения.
– Теперь я научу вас, как быть женственным, – сказала мисс Харт. – Первое, чему вы должны научиться, – это сидеть. Большинство мужчин не умеют сидеть как женщины. Садитесь.
Я сел, и она сказала:
– Женщины не хлопаются на сиденье с размаху. Это открывает колени. Когда дама садится, она касается тазом кушетки и одновременно сжимает ноги. И только потом медленно усаживается.
Я встал и последовал инструкциям; сжатие коленей вместе дало возможность почувствовать себя очень женственным и чопорным и превратило процедуру в сексуальный опыт. Мисс Харт заставила меня сделать это три раза, чтобы добиться правильного результата. Меня охватило возбуждение. Затем она велела скрестить ноги. Я скрестил колени, словно женщина, и она сказала:
– Ваши ноги ведут себя по-мужски. Смотрите, как они лезут наружу, напряженные и агрессивные. У мужчин всегда так, потому что они пытаются куда-то прорваться. Дайте ногам расслабиться. Это покажет, что вы – женщина, открытая для сближения с мужчиной.
Как мужчина, я гордился тем, что мои ноги сами по себе ведут себя агрессивно, но тем не менее расслабил лодыжки, отчего ноги тоже расслабились, и притворился, что я – хорошенькая девушка, сидящая в вестибюле отеля в надежде встретить мужчину.
– Очень хорошо, Дэбби, – сказала мисс Харт. – Теперь тебя можно отшлепать. Иди ко мне.
Она была повелительницей и профессионалкой, хотя и выглядела немного сумасшедшей в своих толстых очках. Она села на стул, а я улегся ей на колени. Мой пенис, через трусы и комбинацию, прижался к ее бедру. Она шлепнула меня по заднице примерно дюжину раз. Это не было больно. Затем стащила с меня трусы и комбинацию и снова шлепнула – сначала легонько, а потом сильнее. За это время телефон прозвонил дважды, оба раза звонившие вешали трубку, прежде чем включался автоответчик, сознательно или бессознательно наказывая меня за то, что хозяйка не может взять трубку, хотя она и сказала:
– Ничего, перезвонят.
Каждый раз при шлепке я вскрикивал:
– Ой!
Звучало поддельно, но на самом деле искренно. Мисс Харт продолжала говорить:
– Дэбби – плохая девочка.
Но я старался этого не слушать. Звучало слишком уж по-сценарному.
И все же мой обнаженный пенис был прижат к белому бедру. Этот контакт мне нравился, да и вся ситуация была такой ненормальной, что я чувствовал себя счастливо исключенным из мира.
Затем мисс Харт, похоже, утомилась меня шлепать и посмотрела на часы, а я по – прежнему лежал, задрапированный барахлом, у нее на коленях. Неожиданная тишина была приятна. Она длилась только секунду, но это был исключительно интимный момент.
– О, дорогой. Вы пробыли у меня двадцать пять минут. На сколько мы договаривались?
– На час, – сказал я. Не так-то легко говорить, лежа животом на чужих бедрах. Я уставился на задники высоких каблуков.
– И за сколько?
– Ух! – Я хотел солгать, но не стал. – Сорок.
– Почему бы нам не закончить раньше, я сброшу вам до тридцати долларов. – Мисс Харт была верна своей рекламе.
Я подумал было отказаться из рыцарских побуждений, но обрадовался возможности сэкономить десять долларов.
– Хорошо, – сказал я, соглашаясь с новыми условиями.
– Может, приляжете на кровать, и я промастурбирую вас с маслом? Подойдет, дорогой?
– Звучит хорошо, – ответил я. Мне также нравилось, что она всякий раз называла меня «дорогой». В этом предполагалась нежность.
Мы прошли к кровати. Она следовала за мной вроде как нервно и нетерпеливо, словно я мог неожиданно расстроить ее планы. Так же вела себя бабушка, когда хотела убедиться, что все делается как следует: тарелки сложены в раковину правильно, подушки на кушетке тоже в полном порядке.
Я пошел ложиться, но мисс Харт сказала настойчиво:
– Пока нет.
Она принесла из ванной белое купальное полотенце и постелила его на покрывало. Я лег на полотенце, а она села на край кровати рядом со мной. Она убрала комбинацию и трусы и хотела, чтобы я снял бюстгальтер, но я попросил пока его оставить. Это, казалось, встревожило ее, но она молча уступила. Потом положила мне на живот и на чашечки бюстгальтера несколько бумажных платков, опасаясь, наверное, непомерного распространения эякуляции.
Она налила в ладонь масла и накрыла рукой мой пенис. Она прикасалась ко мне словно медсестра. Нажимала на него и, похоже, сама расслабилась, так что больше не беспокоилась уже о том, что я запачкаю бюстгальтер. Она нежно посмотрела на меня и вдруг спросила:
– Вы еврей?
Этот вопрос застал меня врасплох. Может, она решила, что я с ней торговался? Или сама была еврейкой? Разве Харт еврейское имя? В любом случае она, вероятно, сменила его в Голливуде. Но если она еврейка, то наверняка подумает, что я – еврейский мальчик, который сбился с истинного пути. Это все испортит. Она снова была как моя бабушка. Я солгал:
– Нет, я не еврей. А почему вы спрашиваете?
Потом я вспомнил, что мое фальшивое имя было очень еврейским – практически Давид, но она уже, вероятно, об этом забыла.
– Вы похожи на моего старого любовника, – нежно сказала она. – Он был евреем.
Теперь я сожалел о своей лжи, но было поздно. Если бы я рассказал ей правду, возможно, я бы еще больше ей понравился, я мог бы вернуть ее в прошлое. Но я расслабился, мне было так хорошо, и поглаживание с маслом было восхитительным. Голова комфортно лежала на подушке, и старые белые груди находились примерно в футе от моего лица.
– Можно поцеловать вашу грудь? – спросил я.
Это не вызвало у мисс Харт припадка счастья. Она нахмурилась, и я подумал, что она хочет побыстрее выставить меня. Может быть, ей нужно было спешить на собрание «Анонимных алкоголиков». Она расстегнула бюстгальтер и вывалила грудь прямо к моему рту, не переставая поглаживать меня с роскошным маслом. Я взял левую грудь, она была словно кожаная труба. Кожа растянулась, выдавая возраст, но также была мягкой, и сосок выдавался вперед и был огненно-розовым. Я жадно потянул его в рот.
