— Мама, а что он там ищет? — спросил Ф., залезая в буфет за «шоколадами».
— Наверное, он думает, что его ждет там сюрприз, — не отрываясь от ноутбука, ответила я.
И Ф., конечно же, ушел пожирать сладкое, да вот только слово «сюрприз» осталось и повисло в воздухе. Минут сорок висело, не соврать. А через сорок минут я отправила ребенка гулять и поскакала в детскую. Сюрприз нашелся незамедлительно, на дне ящика с игрушками. Старенький радиоуправляемый грузовичишко, жалкий и бесполезный, как и все то, что покупает наша бабушка. Но все жалкое и бесполезное в руках настоящего каптера может оказаться прекраснейшей вещью. Чуть-чуть почистила контакты, вставила батарейки, проверила работоспособность и отправилась на кухоньку. Грузовик заткнула на дно мусорного пакета, дверь приоткрыла, а сама присела за Фасоличий стул. Рыбонька моя явилась незамедлительно. На мягких лапах просочилась в дверную щель, бросила взгляд на мое обычное место и, убедившись, что хозяйки нет, сразу же ломанулась к пакету. Дождавшись, когда животное углубится в содержимое, я с нескрываемым удовольствием нажала на кнопку. Грузовик зажужжал. Пакет на секунду замер, после чего подпрыгнул и побежал, разбрасывая рыбьи головы и остатки куриных голеней. Невзирая на то что бегать в пакетах крайне глупо и неудобно, куль продержался аж до прихожей, после чего кошачье тело таки отделилось от капсулы и продолжило бег самостоятельно. Но самое главное, знаете что? Плевал мой Прохор на живые пакеты. Пять минут за диваном просидел, а потом опять на кухню. И второй раз выбежал точно так же. И даже в третий. А к четвертому мы основательно загадили пол мусором, и я поняла, что все мои пугалки бесполезны. Прошик — настоящий каптерский кот и уставный режим ни за что не нарушит.
И даже Фасолик шутить научился. Вымыла тут голову, стою в ванной, сушу волосы феном. Забегает дитя и кричит: «Мам, нам в дверь звонят». Выключаю фен, подхожу к двери — никого. В голове проматываю что-то вроде того, что это могло бы быть неплохим началом для рассказа, «а в конце главы ее съедят». Вновь включаю фен, и опять Фасолик ломится.
— Звонят же, мама, ты что, не слышишь?!
— Не слышу, — говорю. Опять фен вырубаю и топаю в прихожку.
Никого.
Вновь включаю — и опять ребенок.
— Мама, там бабушка под дверью стоит.
И вот тут мне как-то так реально не по себе становится.
— Какая еще бабушка? — спрашиваю.
— Стра-а-ашная, — делает круглые глаза Фасолик. — Ты посмотри в глазок.
— Там никого нет, — начинаю рычать на ребенка я.
— А ты посмотри, — ехидно предлагает мне он.
— Сам смотри! — огрызаюсь я.
— Нет, ты! — не унимается Ф.
Собрав волю в кулак и тщательно отгоняя от себя мысли о том, что-с-той-стороны-бабушка-у-которой-изо-рта-вылезает-щуп-и-сквозь-дверной-глазок-вынимает-мне-глаз-мотор-камера-снято, подхожу к двери. Только пристраиваюсь у глазка, как вдруг — бабах — знатный такой пендель под задницу. Охаю от страха и от неожиданности. Оборачиваюсь.
— Это, мама, я такую шутку придумал, — улыбается Ф., сжимающий в лапах приклад от пластикового ружья, которым он меня, собственно, и огрел. — Правда, было круто?
— Выкину приставку, — обещаю ему я и ухожу досушивать голову злая и довольная одновременно. Злая, потому что было и правда круто, а довольная — потому что сынку-то мой растет, как ни крути:).
Так вот и маемся до дембеля. Уж скорее бы в отпуск…
Из отпуска я вернулась, как и положено, в золотых ногтях и при некотором косоглазии. Вру. Косоглазие у меня не «некоторое», а вполне себе профессиональное. Вот вы, к примеру, хоть раз проверяли зрение у заводчика хомячков поголовьем сорок штук, один другого гаже? Ведь не проверяли! А напрасно. Я вас уверяю, косенький он, как заюшка. Правильно, потому что их — сорок, а он всего один, бедолажный, и на каждого бегуна никаких окуляров не хватит.
В маленьком Ф. квартируются четыре миллиона хомячков и одна оголтелая белка из тех, что тронется разумом, если лишить ее колеса. Нет, он не тонул, не ломал конечностей и даже кашу иногда кушал. С маслом. Короче, все было бы идеально, кабы не одно «но». Ф. терялся, причем делал это так мастерски, что приставленная к нему бабушка ухитрилась похудеть, невзирая на прелести шведского стола.
— Ты что-то как-то паршиво выглядишь, — сказала я ей на пятый день отпуска. — Может быть, стоит попить витаминчиков?
— Сволочь такая, — ответила мне бабушка.
В этой фразе таилось столько обиды на человечество и на меня в частности, что я моментально прониклась ситуацией и решила взять проблему на себя. Проблема брыкалась, верещала «Отпусти нимеднинна», но я была непреклонна. Так вместе с бабушкой и проблемой мы дошли до места проката электромобилей. Сей дитячий плацдарм был выбран мной не случайно: во-первых, территория покатушек огорожена, а во-вторых, у автомобилепрокатчика — сытая харя и кулак размером с заварочный чайник. Короче, то, что он с хомячками не церемонится, было очевидно. Договорившись с дяденькой, что мы вернемся за ребенком через полчасика, я отправилась назад, попутно уча бабушку жизни.
— Вот видишь, — говорила ей я. — Сдала дитятко, и никаких тебе проблем! У тебя есть целых тридцать минут на счастье. Хочешь спи, а хочешь дуй кофе и баранками зажевывай.
— Так уж и кофе, — не соглашалась со мной бабушка. — От твоего сына всего чего угодно ждать можно. А ну как он оттуда удерет?
— Да как же он удерет, если, во-первых, у прокатчика — харя, во-вторых, территория огорожена, а в-третьих, тут охранников больше, чем отдыхающих?
Так, переругиваясь, мы дошли до своего домика, заварили кофе и отправились на балкон. С балкона открывался прекрасный вид на окрестности, кофе был вполне себе вкусным, и бабушка начала отходить.
— Ну, может, и правда ничего с ним не случится. Вон как охранники бегают!
И действительно, в рядах синих рубашек наметилось некое оживление. Они сновали туда-сюда, периодически отдавали команды по рации и вообще были чрезвычайно деятельны.
— Может, какая-нибудь комиссия приехала? — предположила бабушка. — Вот они и стараются.
— Может быть, — зевнула я.
— А ведь хорошо работают! — умилилась бабушка.
— Ага, — умилилась я в ответ.
Так, наблюдая за работой охраны, мы проумилялись минут двадцать. Ровно до тех пор, пока на дорожке не показался Ф.
— А ты чего пришел-то? — спросила я у ребенка. — Мы же тебя должны были забрать! Там небось дяденька волнуется.
— Не волнуется, — быстро ответил мне Ф., юркнул в домик и затребовал чаю.
— Давай хоть деньги пойдем ему отдадим, — предложила я Фасолику.
— Не пойду, — тут же ответил мне ребенок и принялся снимать сандалики.
Почувствовав недоброе, я взяла деньги и побежала на автодром сама.
— Вот тут мальчик был, в бейсболке и с красным капюшончиком, — подошла я к прокатчику. — Я бы хотела за него заплатить.
— А-а-а, мальчик! — вдруг как-то нервозно улыбнулся дяденька. — Этот мальчик далеко пойдет!
— То есть? — ужаснулась я.
— То и есть, — вздохнул дяденька. — Сел на джип, покрутился вокруг и уехал!
— Как это — уехал? — еще больше ужаснулась я. — Куда?
— Далеко уехал, — хихикнул дяденька. — Так что его по рации сорок человек искали. Прямо скажем, вся база на ушах стояла из-за этого вашего стремительного мальчугана. Но вы не переживайте, мамаша. Мы его уже нашли. Вот он, тут — на скамейке сидит зареванный.
С этими самыми словами дяденька обернулся и ткнул пальцем в сторону скамейки. Так как в реальности зареванный мальчик в бейсболке сидел дома и гонял чаи, рассказывая бабушке о том, как играл «в перегонки» с веселым дядей в синем, скамейка оказалась неприлично пустой. Прокатчик побелел и выразил желание немедленно найти мальчика второй раз и выдрать оного самолично.
Я отказалась.
Так что теперь у меня косоглазие, у бабушки похудение, а у Ф. новая коронная фраза «сволочь такая». Так и говорит: «Сатишку не буду, сволочь такая». Доходчивый стал, паразит.
Но на этом мытарства мои не закончились. А вовсе даже наоборот. Как и всякое разумное существо, я рассудила, что отдохну после отпуска, и вообще «не морем единым». О да, не морем.
Самый первый сюрприз был преподнесен мне старушкой соседкой, коей были вверены наши неутомимые коты, числом до двух. Нет, когда я открывала дверь собственной квартиры, я была морально готова к потерям: в прошлом году бабуся забыла запереть кухню, и эта ее забывчивость стоила мне лужи на полу (потому что Васечка вскрыл холодильник) и цветов, обожранных до стеблей (потому что Прошик охоч до флоры). Но в этот раз старушка решила проявить изобретательность, чем неимоверно разнообразила мой досуг. Все гениальное просто: достаточно не менять кошачий лоток в течение двух недель, как он начнет жить самостоятельной жизнью, причем жить с таким размахом, что достанется даже соседям.
