«Ну и здоровски, — радуюсь. — Грибы — это значит чистить; чистить — это значит мне; чистить мне — это произвол и скотство, а оттого пусть щелкуны сами развлекаются. Щас приеду на дачку, а там мангальчик и пивка…»
— Все бы тебе пивка, — сказала мне бабушка. — А грибы где?
— В лесу, — совершенно искренне ответила ей я и даже дернула рукой куда-то в сторону щелкуновских чащ.
— А что же вы шлялись-то столько? — немедленно насупилась бабушка.
— К примеру, воздушком дышали, — вздохнула я. — Неужели ты думаешь, что человеку нельзя запросто так по лесу пошляться?
— Я думаю, что человеку, может быть, и можно, а у нас в предбаннике пол гнилой, — перешла к делу старушка.
Для меня это прозвучало примерно так же, как «погода прекрасная, ветра нет, Ивана Петровича убьет садовая мотыга», а оттого я кашлянула и призывно посмотрела на дверь. Дверь промолчала.
Бабушка, напротив, была крайне и крайне многословна.
— Во-первых, мыши, во-вторых, сырость. — Она загибала пальцы, как воспитатель детского сада во время послеобеденного смотра. — В-третьих, там качается как-то… А в-четвертых, я посуду мыла вчера и чуть не провалилась…
— Даже жаль, — прошипела про себя я, а вслух сказала: — Так уж тебе и мыши!
— И мыши! — сверкнула глазами бабушка. — Проще говоря, надо покупать материал и делать!
— Проще говоря, надо покупать материал и делать, — сказала я Диме.
Дима возлежал на втором этаже, читал журнал «Итоги» за 2003 год, и поэтому мое предложение о покупке необходимого для пола материала встретил со свойственным ему энтузиазмом.
— Вы что там, с дуба рухнули? — удивился супруг. — Нормальные люди сначала нанимают рабочих, договариваются, и уж потом…
— Скажи это моей бабушке, — посоветовала я супругу и поскакала вниз, для того чтобы занять лучшее место в зрительном зале.
Как и все гениальное, фильм был короток.
— Не кажется ли вам, Мария Ивановна?..
Марии Ивановне не казалось.
Занавес.
Уже через тридцать минут мы были на строительной базе. Мы — это я, мама, мой дядюшка Игорь и мой поруганный супруг Дементий. Как всякому актеру, которого незадолго до финала топчут лошадьми, Диме захотелось возмездия.
— Я был вообще против этой идеи, и потому в магазин не пойду. Покупайте свои доски сами!
С этими самыми словами Дима принял пятую позицию, прикурил сигарету и сделал вид, что он телеграфный столб.
— Ну и стой, — сказала ему мама. — Что, думаешь, САМИ не купим?
И мы пошли покупать сами. Так как шли мы в строгой очередности (мама — Игорь — я), то наш диалог с продавцом также принял математический характер.
— Половой доски сколько? — спросил продавец у мамы.
— Половой доски сколько? — спросила мама у Игоря.
— Половой доски сколько? — спросил Игорь у меня.
Я быстренько выбежала на улицу, быстренько получила «иди на фиг» от Димы, быстренько вернулась назад и еще быстрее ответила:
— Довольно много, у нас ведь ПОМЕЩЕНИЕ!
Точно так же были куплены вагонка и линолеум и даже ведро белой краски для оконной рамы. Невзирая на то, что за время совершения приобретений меня послали на хер раз, наверное, пять, собой я осталась довольна.
«Все-таки процесс идет, а это главное, — рассуждала я. — А уж потом как-нибудь разберемся».
По правде говоря, в тот момент мне казалось, что строительство — это, по сути, дела такая фигня: всего-то полик поменять, линолеумчик положить, потом еще чуть-чуть вагонкой, а дальше раму покрасить и на тебе — живи. Последнее мне нравилось особенно: я так и видела себя с кистью у рамы, в аккуратном фартуке и косынке, мазок за мазком ведущей семью к новой жизни, без гнили и мышей.
«А в конце я ей скажу: «Вот, бабушка!» — мечтала я по дороге домой, и это самое «вот» выходило таким оскорбительным, таким уничижительным и весомым, что к даче я подъехала в самом прекрасном настроении, не ожидая никаких бед.
И совершенно напрасно. Как только мама занялась Фасоликом, бабушка углубилась в грядки, а Дима перешел к «Итогам» за 2004 год, к нам приехал самосвал, груженный «теми самыми» материалами.
Что характерно, владельцы базы нас не надули, ибо материалов было и правда «довольно много». Если обойтись без литературщины, то, прямо скажем, до-фи-ги-щща.
— Ну у нас ведь ПОМЕЩЕНИЕ, — вяло сказала я Диме, взирающему на шестиметровые половые доски.
— Но у тебя длина пола три метра, — почти всхлипнул он. — Ширина два. Одна доска — двадцать сантиметров. Катя, блин, объясни, зачем нам восемнадцать половых досок по шесть, блин, метров каждая?!!!
— Ну как же? — удивилась я. — Я с запасиком посчитала.
— С чем-чем? — переспросил Дима, при этом лицо его потемнело и стало таким страшным, что я предпочла немедленно смыться. От мысли, что под восемнадцатью половыми досками прячется сто пятьдесят кубов вагонки и отрез линолеума величиной с пол-Парижу («Привет, Дима, а вот и мы, не ждал?»), мне стало совсем дурно. Но издохнуть мне не дали. И даже пендель за математику не отвесили. Награда настигла героя в самом неожиданном для него месте.
Дело в том, что если бы материала было приобретено в количестве приемлемом, то есть немного (а его и надо было немного), то мы бы действовали по веками отработанной семейной схеме. Это как? А очень просто: все приобретенное заталкивается на второй этаж до лучших времен, а именно до того самого момента, когда предбанник сгниет вообще и отвалится самостоятельно. При всем моем уважении к предбаннику произойдет это не раньше, чем через десять лет, а это, согласитесь, срок. А самое замечательное заключается в том, что за этот период весь материал магическим образом рассосется: чем-то растопят печку, кое-что сожгут в самоваре, а остатки вышвырну я с визгами «Хватит лишать меня жизни» (второй этаж мой, и на пятый год половые доски под ногами кого хочешь доведут). И заметьте, никаких хлопот и издевательств над домашними — все произойдет самопроизвольно и не потребует какого-то особенного труда.
Увы.
Я всегда недолюбливала математику, но только в этот раз она впервые ответила мне взаимностью. Приобретенные мной доски не помещались ни-ку-да, кроме как в молчаливую, но весьма укоризненную поленницу, располагающуюся прямо посередине огорода.
— Это ведь на улице испортится, — открыла Америку бабушка. — Такие деньги заплатили, и псу под хвост.
— А я вам говорил, Мария Ивановна, — немедленно отреагировал Дима. — Если покупаешь материал, то строить нужно тут же.
— А и построим, — нашлась бабушка. — Чего нам.
— Построим, — немедленно хихикнула мама. — Плевое дело.
— А если что-то не будет получаться, то это ведь всегда можно и строителей нанять, — поддакнул ей Игорь.
— Ура, — гаркнул Фасолик.
И лишь один незначительный, но тем не менее очень умный человек ничего не сказал. Человек вышел во двор и тихо, но очень быстро пошел в сторону машины.
— Ты куда? — спросили близкие у человека.
— В Москву, — пискнул человек и попытался заблокировать двери.
Но человека выковыряли наружу, поинтересовались, есть ли у него совесть, и отправили на семейный совет.
Вообще можно было и не ходить.
— У меня работа, — тут же сказала мама.
— И у меня, — развел руками Дима.
— Э-э-э, — как всегда, сострил Игорь.
— А вот я могу помочь, — оживилась бабушка. Бабушке можно было оживляться хоть до опупения, потому что когда тебе за восемьдесят, это не возбраняется.
Но когда я про это подумала, было уже поздно: на меня смотрели четыре пары глаз. Или пять, с учетом бабкиных окуляров.
— Ты ведь девочка у нас талантливая, — начала издалека мама.
В предпоследний раз, когда мне это говорили, дело закончилось чисткой сортира, поэтому я посмотрела на нее с недоверием.
— И организаторские способности у тебя на высоте, — продолжил Дима.
— Да, Катька — девка деловая, — подписала мой приговор бабушка.
Игорь молчал. Нет, он бы, может, тоже высказался с удовольствием, но у смертников чутье развито замечательно. А в том, что он пойдет вторым, никто и не сомневался.
В ходе дальнейших обсуждений было решено, что в деле о предбаннике я назначаюсь старшей, то есть руководителем. Вверенные мне силы:
1. Молоток, 1 шт.
2. Дядя-муфлон, 1 шт.
3. Выступающая старушка, 1 шт.
4. Ребенок (они хер тебе теперя, Катя).
Порешив так, рабочая половина семьи засобиралась в город и укатила так быстро, что я не успела сказать «ой».
«Так, Катища, так, не паниковать, — сказала я сама себе. — Не боги горшки обжигают. Бассейн ставили, асфальт клали. Теперь вот предбанничек — ерунда какая, не правда ли?»
«Неправда! — ответили мои честные зеленые человечки. — Ты хоть раз строителей видела?»
