Я выбрал в меню безалкогольный коктейль под названием «Голубая лагуна». Мэри тут же его и приготовила. Движения девушки были ловкими и изящными. Сегодня она надела бежевое платье без рукавов, а волосы прихватила широкой лентой. Я улыбнулся, когда Марико предложила мне субстанцию бирюзового цвета, дополненную тропическими зонтиками и вишенками. Единственный глоток – и ошеломляющая сладость коктейля заставила мои вкусовые рецепторы сжаться.
– Сегодня вы красили, – заметила Марико.
– Действительно, красил, – удивился я. – Откуда вы знаете?
– На очках брызги.
Я снял очки и обнаружил, что Марико права. Почему я раньше не заметил того, что все время буквально маячило у меня перед носом? Я безуспешно попытался протереть линзы, только добавив к брызгам отпечатки пальцев. С покорным видом я водрузил очки на нос. Марико хихикнула, забавляясь моей растерянностью.
– А вам известно, что краска у вас также и на мочках? Я снова вздохнул.
– Что ж, это научит меня не выходить из дому, предварительно не посоветовавшись с зеркалом.
Мы рассмеялись, и я еще раз отхлебнул свой сироп.
– Вы без господина Мураками?
– Да, – ответил я, надеясь, что она не станет выпытывать подробности.
Марико оказалась девушкой понятливой.
– А знаете, господин Сато, у вас нет кансайского акцента. Могу я спросить – откуда вы родом? Из Токио?
– Верно, из Токио. Я переехал в Осаку в восемьдесят четвертом.
– Я так и думала! – совсем по-детски обрадовалась своей догадке Марико. – А что привело вас сюда?
– Умирала мать моей жены. Мы переехали, чтобы жена могла ухаживать за ней.
– Ах, простите.
Марико опустила глаза, расстроившись, что невольно вмешалась в чужие семейные дела.
– А потом мы решили остаться. Моя жена выросла здесь. Она всегда говорила, что Осака – самый дружелюбный город в Японии, а токийцы слишком чванливы.
Марико хихикнула, застенчиво приложив палец к губам.
– Не может быть, господин Сато! Про вас такого никак не скажешь!
От удовольствия я покраснел, хотя был совершенно уверен, что коллеги по работе вряд ли согласились бы с Марико.
– У вас тоже нет кансайского акцента, Марико-сан. Откуда вы родом?
– Префектура Фукуока. Глухомань. Вы даже не назвали бы это место деревней. Мой отец выращивал рис.
Удивительно, сколько информации может содержаться всего в нескольких словах! Деревенские жители гораздо консервативнее городских и с большой подозрительностью относятся к городам. Ни один фермер не отпустил бы дочь работать в хостесс-баре. Скорее всего Марико уехала в город без родительского позволения или просто скрывает от родителей род своих занятий.
– Фукуока. Должно быть, на праздники вам приходится проделывать длинный путь домой.
– Нет, я предпочитаю оставаться в Осаке.
– Вы приехали в Осаку в одиночку?
– Более или менее.
Что за уклончивый ответ! Мне хотелось знать, как Марико покинула Фукуоку, но тут ее окликнул пьяный джентльмен в противоположном углу бара. Он требовал чая со льдом. Как обычно, я решил, что любопытствовать дальше будет слишком грубо. Если слишком раскачать заросли бамбука, можно выманить оттуда змею. Теперь на танцполе отплясывали уже две пары – бойко и не в такт. Одной из девушек оказалась Мэри из Англии – ее светлый хвостик болтался из стороны в сторону, когда девушка тряслась в ритме рок-н-ролла. Элвис завелся не на шутку: каблуки яростно отбивали ритм, словно отбойный молоток, а тело дергалось. Над верхней губой певца блестела испарина.
– О-о-о, у-о-о, о-о-о, и-и-и! О-о-о, и-и-и! О-о-о, у-о-о…
Я повернулся к Марико, чтобы спросить, что это за странный американец, но она исчезла. Через несколько секунд девушка появилась из кухни с тарелкой, на которой лежала деревянная шпажка. Куски курицы чередовались с обжаренными на гриле зеленым перцем и помидорами.
– Ватанабе сделал лишнюю порцию кебаба. Угощайтесь, – предложила она.
– Не могу, – отказался я. – Охотно верю, что это очень вкусно, но я уже пообедал. Нет ничего хуже, чем есть без аппетита.
Тут лицо Марико расплылось в блаженной улыбке, словно в камин подбросили дрова.
– Наверное, вы готовите сами? Я просто потрясена Мой отец и брат подходили к плите только для того бы зажечь сигарету.
– Какой стыд! Приготовление пищи – превосходное занятие!
– Согласна. Все мужчины должны научиться готовить. Особенно если живут одиноко, как вы.
Что-то здесь не так. Я попытался вспомнить наш предыдущий разговор.
– Марико-сан, – спросил я, – откуда вы знаете, что я живу один?
Марико заморгала, улыбка сползла с лица. Она стала наматывать на палец выбившуюся прядь.
– Разве вы не упоминали об этом? – спросила она.
– Нет.
– Разве вы не говорили о своей жене? Не могу объяснить, почему я подумала…
Я успокоился. Порозовевшая Марико принялась протирать барную стойку. Должно быть, ей сказал Мураками-сан. Он рассказал ей все, что знал о нас с тобой.
Марико издала нервный смешок.
– Простите. Мне не стоило вмешиваться…
– Я не делаю секрета из того, что живу один, – улыбнулся я, стремясь рассеять ее смущение.
Она наверняка слышала то, что обо мне болтают. Разве Марико виновата в том, что у нее есть уши?
– Еще коктейль?
– Нет, спасибо. Я должен идти домой.
Казалось, мой ответ расстроил Марико.
– Уже? Еще ведь так рано…
В это мгновение перед ней возникла Стефани, помахивая листочками с заказами.
– Марико, не сбегаешь на кухню передать Ватанабе заказы?
Марико выхватила листки, не обращая внимания на удивленно приподнятые брови Стефани.
– Подождете минутку? – спросила Марико с мольбой. – Я быстро. Хочу кое-что рассказать вам.
Я кивнул. Однако стоило ей скрыться из виду, я взял пальто и вышел из бара.
Я проснулась под шум радио. На постель падали лучи нежаркого солнца, простыня обвилась вокруг тела, словно лиана. Несколько секунд я лежала неподвижно, силясь понять, где нахожусь. Пустые сигаретные пачки и недочитанные дешевые романы в бумажных обложках усеивали татами, в ногах матраца маячило алое пятно – туда я вчера швырнула платье. Сегодня мне опять снилась работа. В последнее время она снилась все чаще.
Взгляд на будильник подсказал, что большая часть дня уже позади. Я натянула измятую футболку и босыми ногами прошлепала на кухню. Марико, в полосатой косынке и аккуратной юбочке похожая на домохозяйку, стояла у плиты, тряся шипящую сковороду.
– Привет.
Марико вздрогнула и обернулась – одна рука сжимает лопатку, другая прижата к сердцу.
– Мэри, как ты меня испугала!
– Прости.
Я привстала на цыпочки, пытаясь разглядеть, что она готовит.
– Шпинат и баклажаны. Попробуй, тебе должно понравиться, если любишь…
Остаток фразы проглотил шум вытяжки и пар, так как Марико снова отвернулась к плите. Я примостилась у кухонного стола и вытащила сигарету из смятой пачки «Лаки страйк». Марико положила в чашку рис и поставила ее передо мной.
– Спорим, ты проголодалась, – сказала она. – Не стоит курить на пустой желудок.
Марико выставила на стол суп мисо, лакированные палочки и тарелку с овощами. Мне показалось, что ей не хотелось есть в одиночку, поэтому она исхитрилась приготовить еду к моему пробуждению.
– Мама-сан уже выяснила, почему вчера сработал тревожный сигнал? – спросила я.
– Сломали пожарную сигнализацию в коридоре. Наверное, кто-то из ее врагов.
– А кто ее враги? – заинтересовалась я.
– Да кто-нибудь из девушек, раньше работавших в баре…
Я была в кабинке караоке, когда проникновенное исполнение клиентом «Ближе к тебе» прервал визг пожарной сирены. Через секунду включились разбрызгиватели под потолком. Все заметались. Престарелый миллионер, сидевший рядом со мной, учащенно задышал. Он все повторял: «Землетрясение? Это землетрясение?», в то время как Катя поглаживала его по руке и успокаивала, словно неразумного ребенка – в этом она мастерица. Побледневшая как смерть Мама-сан выводила людей из бара. Напуганные и промокшие бизнесмены и служащие корпораций – не самые щедрые клиенты.
Визг сигнализации заставил воздух сгуститься. Люди прижимали руки к ушам, а я не обращала на звук никакого внимания. Вода, падавшая из отверстий в потолке, освежала, словно ливень в душный полдень. Зная, что никто на меня не смотрит, я закрыла глаза и подставила лицо под струи.
– Я знала, что опасности нет, – сказала я Марико, – почему-то я решила, что это была…
Я никак не могла подобрать нужное слово, сегодня мой активный словарь спал, свернувшись клубочком.
– Учебная тревога, – подсказала Марико.
Она сложила ладони перед собой и произнесла благодарственную молитву. Я повторила слова молитвы за ней и набросилась на еду. Там, где овощи соприкасались со сковородкой, мякоть баклажана стала цвета индиго.
– А я была уверена, что мы горим, – заметила Марико. – даже почувствовала запах дыма. Успела вспомнить присказку: «Для смерти есть места и получше, чем хостесс-бар».
