– Мам, а что ты думаешь о тех женщинах с мясом из Сан-Франциско? Которые были в бикини из вырезки?
Мэрилин опустила бумаги, которые держала в руках.
– Злючки и пустышки, Сьюзен.
На висках у Мэрилин вздулись вены.
– Ты слышишь? Пропащие. Абсолютно пропащие. Наверняка живут без мужиков. Бесплодные. Жалкие. Убогие. Мне их жаль.
– Но если судить по их виду, им было весело.
Взбешенная Мэрилин набросилась на дочь с такой яростью, что Сьюзен просто увидела, что у человеческих существ под кожей есть череп.
– Нет! – сказала Мэрилин. – Забудь про них. Навсегда. Ты слышишь?
– Да, мам, я просто пошутила.
– И никогда не теряй время попусту, думая о таких женщинах.
Мэрилин вернулась к своей работе, продолжив анализировать мошенническую переписку Юджина Линдсея, но было видно, что ее тело переполнено гормонами стресса. Сьюзен почувствовала себя молодым волчонком, который только что обнаружил, что у дикобраза есть нежный вкусный животик.
На следующий день они зарегистрировались в гостинице в Сент-Луисе, и пока Сьюзен в номере читала комиксы, Мэрилин, поболтав с несколькими подиумными мамашами, узнала, что Юджин остановился в той же гостинице один, потому что Ренату держал в Блумингтоне заказ к конкурсу толстяков, который должен был состояться в следующем месяце в Тампе во Флориде. Практически без всяких усилий Мэрилин определила номер, в котором остановился Юджин, и вскоре уже стучала в его дверь. Юджин открыл; на нем были только носки, полосатые боксерские трусы и расстегнутая рубашка. Он держал стакан с виски, и Мэрилин видела, как золотятся в солнечном свете волоски на его пальцах. Мэрилин поняла, что Юджин привык открывать двери только тому, кому хотел, и только тогда, когда хотел.
– Это что – шутка? – спросил он, увидев Мэрилин.
– Никаких шуток, Юджин.
Мэрилин, оттеснив Юджина, вломилась в его номер.
– Что за черт? Эй, леди, убирайтесь к чертовой матери из моего номера. И побыстрее.
– Нет, Юджин.
– Неужели это все ребята с телестудии придумали? Разыграть решили?
– Это не розыгрыш, Юджин, и не знаю я никаких ребят ни с какой телестудии.
Она кокетливо склонила голову, села на кровать и положила ногу на ногу.
Юджин одним залпом допил виски.
– Я не в настроении, леди. Вон отсюда.
– О, Юджин, вы неправильно истолковали мои намерения.
– Вы ведь шоу-мамаша, так? Я вас всех за версту чую. Чокнутые придурки.
Он плеснул в стакан еще виски.
– Разве пить не вредно для здоровья?
– Прошу вас, черт, еще немного, и я вызываю гостиничную охрану.
Юджин направился к стоявшему рядом с кроватью телефону.
– На «Стелазине» не я сижу, Юджин. И не я тут сумасшедшая.
Его палец замер над кнопкой с цифрой «ноль».
– Послушайте, леди, я буду вынужден…
– Да заткнись ты, шевелюра говорящая. Меня зовут не Леди, а Мэрилин, впрочем, это не так уж важно. А важно то, что моя дочь выиграет завтрашний конкурс. Она будет играть «К Элизе», и даже если «Мисс Айова» будет лечить на подиуме рак или у «Мисс Айдахо» появятся стигматы – моя дочь выиграет. И точка. А ты сделаешь все, чтобы это произошло.
– Вы шутите. – С лица Юджина исчезло напряженное выражение. – Это все ребята с телестудии подстроили.
– Никаких шуток.
– Хорошо играете.
– Это не игра, Юджин. Тут все серьезно.
Стиснув зубы, Юджин заговорил спокойным, размеренным голосом телевизионного комментатора.
– Все это дикое варварство, не так ли? Вы готовы убить ради того, чтобы ваша маленькая протеже победила. Спорю, что вы и ваша маленькая мисс…
– Вайоминг.
Семья еще только собиралась переехать в этот штат, но Мэрилин уже арендовала на имя Сьюзен какую-то будку в пригороде Шайенна. Сейчас ей очень хотелось сбить Юджина с толку.
– Вы носите говяжье бикини, Юджин.
– Ч-ч-что?..
Юджин машинально потянулся к своим половым органам, он подумал, что они, вероятно, вырвались на свободу.
– Прочтите это.
Достав из сумочки пачку ксерокопий, Мэрилин бросила их на постельное покрывало, так что Юджину с того места, где он стоял, было хорошо видно, что это такое.
– Как будет по буквам «почтовое мошенничество», Юджин? Ф-Б-Р.
Мэрилин прошла к двери и распахнула ее.
– Ты большая рыба в крохотном пруду, шевелюра. Но только это мой пруд. Сделай то, о чем я тебя прошу, и твоя тайна останется в стенах этой комнаты.
Перешагнув через порог, она развернулась и снова заглянула в номер.
– В противном случае я не буду столь щепетильной. Заложить тебя все равно что гасить пожар фекалиями. Результат-то будет, но только… Так что подумай. До свидания, Юджин.
Мэрилин закрыла за собой дверь.
В тот вечер представление на сцене бурлило, как содовая. Сьюзен вышла в полуфинал, затем в финал, сыграла «К Элизе» и теперь стояла вместе с другими финалистками прямо напротив столов членов жюри. Она чувствовала себя прекрасно. Она знала, что после операций на челюсти и носе ее лицо было безупречным. А потом, глядя сквозь огни, она увидела Юджина, и он смотрел на Сьюзен с тем же мудрым, понимающим выражением, что и с фотографий 8х10. Их взгляды встретились, и впервые в жизни Сьюзен почувствовала себя сексуальной. Она почувствовала себя нагой и испытала гордость. Сьюзен расправила плечи, как будто хотела получше показать себя Юджину. Ее ведь сейчас оценивают, и она понимала, что выходит вперед.
Меж тем Юджин смотрел на Сьюзен. Он недоумевал, как мог он просмотреть эту восхитительную маленькую газель на предыдущих конкурсах. «К Элизе»? Да черт с этим – она могла сыграть «чижика-пыжика» левой ногой, и все равно он проголосовал бы за нее. Он указал на Сьюзен, потом на себя, улыбнулся улыбкой кинозвезды, затем подмигнул – так раскаленная сталь прожигает льняную ткань.
Сьюзен услышала музыку, а затем кто-то громко произнес ее имя. После этого на ее голову опустилась корона, и она почувствовала приятное прохладное прикосновение ленты победительницы на своем правом плече.
После того как толпы уже рассеялись, Сьюзен попыталась найти взглядом Юджина под предлогом того, что высматривает другую участницу конкурса – Джанель из Готорна, что в штате Калифорния.
– Джанель? – спросила Мэрилин. – Ты же ее ненавидишь.
– Никого я не ненавижу, мама.
– Джанель спрятала твою левую туфельку в Спокейне два года назад.
– Этого так никто и не доказал.
– Похоже, победа сделала тебя такой милосердной. И упрямой.
– Я не упрямая.
Но Сьюзен волновалась. Она в панике стреляла глазами по сторонам, ища Юджина. Ощущение в желудке было таким, словно желудок – это воздушный змей, который вот-вот упадет.
– Конечно, нет, моя сладкая. Эй, посмотри… вон она, там…
– Где?
Смущенная Сьюзен быстро повернула голову в том направлении, в каком указывала ее мать. Никакого Юджина там не было.
– Попалась.
– Ах, мама.
– Не волнуйся, моя сладкая. Что бы ни происходило, сегодня я ругаться не буду. Ты – победительница.
Сьюзен чувствовала, как от чизбургеров идет тепло. Сейчас слух ее уже восстановился после оглушительного грохота крышки бачка, и теперь она улавливала свое собственное дыхание и шорох мусорных мешков, которые были навалены вокруг и в любой момент могли обрушиться. Самым сильным из всех ощущений был запах – тошнотворный сладкий запах кетчупа, булочек, рыбы, мяса и картошки, смешанный с запахами сочившихся соусов, склизким слоем покрывавших металл под ее ногами.
В темноте окружавшие ее предметы были трудноразличимы. Сьюзен испытывала мучительный голод, но отвращение к отбросам пересиливало. Она постаралась забиться в угол, как залетевшая в дом птица. Потом успокоилась. Немного.
Затем попробовала устроить сиденье и начала колотить руками по мусорным мешкам, пока не наткнулась на один, пружинистый, набитый бумажными стаканчиками, пенопластовыми контейнерами для моллюсков и салфетками. Сьюзен уселась на него. Витавшие вокруг запахи не ослабевали, и ее нос никак не мог привыкнуть к ним, так же как он не смог бы привыкнуть к запаху навоза. Запахи не душили ее, но не обращать на них внимания было невозможно.
Голод становился все острее, но мысль съесть один из остывающих, валявшихся кругом бургеров вызывала у нее рвотный спазм. К тому же ей очень хотелось пить. Она потянулась за своей сумкой и тут же вспомнила, что бросила ее перед контейнером, когда услышала, что приближаются люди. Сьюзен всхлипнула, ей стало ужасно жаль себя.
Время шло.
Голод стал просто нестерпимым. Пересилив себя, она взяла один из непроданных бургеров, он остыл, и узнать его можно было только по нетронутой упаковке. Сьюзен ела его с тем же удовольствием, с каким бы она могла есть пенопластовый упаковочный наполнитель.
