— С неё всё равно мало толку, — прошептала я, и в тот же миг она возникла рядом.
— Вы всегда приходите на зов? — поинтересовалась я у неё.
— Иногда, — ответила женщина без тени улыбки.
— Значит, праздник еще не начался? — спросила я. Женщина кивнула в ответ. Мы зашагали вместе, свернув с пристани в небольшой переулок. Под ногами тотчас почувствовался подъем. На этом полуострове суша, едва выступающая из моря, у самой кромки воды почти сразу круто вздымалась, переходя в возвышенность. Во внутренней части полуострова было несколько не то чтобы гор, но довольно высоких холмов.
Я запыхалась. Женщина все так же легко скользила рядом.
— Куда идешь? — спросила женщина.
— Никуда конкретно, просто иду, — ответила я и заметила, как она внезапно помрачнела.
— Что с тобой?
— Так, вспомнилось кое-что.
Вокруг потемнело. Закрыв собою солнце, облака затянули небо. Я посмотрела на небо, кое-где их оборванные края были подсвечены солнечными лучами. Тучи двигались, и через миг вновь вспыхнул ослепительный свет.
— Ты идешь на край мыса? — спросила женщина. Но не успела я ответить, как она исчезла. Я опять взглянула на небо. В глаза ударил свет. На несколько секунд все вокруг исчезло, погрузившись во мрак.
— Рэй… — позвала я. Трудно получалось звать его, просто глядя перед собой, но раньше я любила ворковать себе под нос имя мужа даже там, где его не было. — Рэй.
— Рэй, — шептала я, любуясь профилем его спящего лица. Утром муж уходил на работу, а днём я, улучив минутку между кормлениями Момо, звала его в пустом доме.
И все-таки в памяти брезжило что-то, связанное с цифрами 21:00. Это произошло за три дня до исчезновения Рэя. Уложив Момо спать, я села за стол и стала просматривать газету, которую утром читал Рэй. Я медленно переворачивала листы. Чувствовалось, что их уже держали в руках, уголки страниц утратили свою острую твердость, какая бывает у свежей газетной бумаги. Я скользила глазами от телепрограммы к социальной рубрике, далее к местным новостям и спортивной колонке, пока не задержалась на разделе «Семья». Мое внимание приковал жирный заголовок «Преисподняя». О чем была та статья, не помню. Помню только, как от одного взгляда на те буквы, у меня невольно вырвалось его имя: «Рэй…»
В углу гостиной, погруженной в тишину, лежало несколько кубиков, которыми вечером играла Момо. Сама не знаю почему, крашенные красной краской квадратные и круглые брусочки, будто выросшие из пола, показались мне предвестниками беды.
— Рэй, — снова позвала я и посмотрела на часы, было девять вечера. Я знала, что мой зов в пустоту, как обычно бесследно утонет в той же пустоте. Но неожиданно мне послышался отклик.
— Кэй… — едва слышно раздался голос Рэя где-то под потолком гостиной. Мне стало не по себе, я схватила газету и принялась сворачивать её с нарочитым хрустом. Звук оборвался, а за ним угасло и эхо моего собственного голоса.
— Рэй, — бредя по переулку в Манадзуру, я звала так же, как в тот самый раз. Пот со лба разъедал глаза. Были слышны крики коршунов. Я почувствовала голод. «Значит, у меня есть тело», — облегченно вздохнула я. В глубине узкой улочке показалась китайская закусочная. Громыхнув, я отворила дверь. Некоторое время глаза привыкали к царящему внутри полумраку. Нащупав стул, я выдвинула его и села за стол.
— Что ела? — поинтересовалась женщина.
— Вантан.
— Завидую.
Пообедав, я продолжила свой путь. Из одной улочки в другую, вверх и вниз по склонам. Бесконечные спуски и подъемы отзывались усталостью в ногах. Дойдя до ближайшей остановки, я села на автобус, который направлялся на край мыса. Когда я так же бродила здесь одна в последний раз, был конец зимы.
— Выходи, — приказала женщина.
— Это же не конечная остановка! Я уже устала ходить, — попыталась я возразить, в ответ женщина вперила в меня сердитый взгляд.
— Да, да, — сдалась я и нажала на кнопку «Стоп». На пустой остановке, где меня высадил автобус, взору открывался лесной заповедник. На дорогу падали редкие лучи солнца, с трудом пробиваясь сквозь густые заросли.
— Знаешь… — начала женщина, — где-то в этом лесу погибла девушка.
Едва она заговорила, как небо тут же затянули грозовые облака. Вдалеке раздался глухой низкий гул.
— Гром?
— Тайфун приближается, — ответила женщина. Словно на веревочке, я следовала за ней по пятам. Тропинка вела вглубь заповедника, который женщина уважительно называла лесом. Она виляла то вправо, то влево так часто, что через некоторое время, я перестала понимать, в какую сторону мы движемся. То и дело доносились гулкие раскаты грома.
— Её повесили на сосне.
Поблизости снова громыхнуло.
— Это дерево потом в тайфун повалило волной, — глухим голосом продолжила свой рассказ женщина. Коршуны замолчали.
— Ветер поменялся, — объяснила она.
Тропинка начала спускаться вниз. Крутой склон означал близость моря. Впереди замелькали волны, бьющие о прибрежные камни.
— Она была такой хорошей девушкой, — прошептала женщина.
— Хорошей девушкой?
— Та, повешенная.
— Хватит об этой жуткой истории, — взмолилась я. Но преследователи редко внимали моим просьбам.
— Её повесили вверх ногами. Ноги связали плетьми глицинии.
Промежутки между ударами грома стали короче. Время от времени полыхали молнии. Женщина протянула мне руку. Ноги скользили по сырой земле, и я едва удерживалась, чтобы не упасть. Я взяла её за руку и ощутила холод. Из кончиков пальцев по телу потекла влажная истома.
— Смотри, — подтолкнула меня женщина, и я взглянула на море. Путь морским потокам преграждала огромная скала, волны, беснующиеся за ней, успокаивались прямо под нашими ногами.
— Тайфун приближается. Здесь находиться небезопасно, — попыталась предупредить я, но женщина не слушала и по-прежнему сжимала мою руку. Она не держала меня сильно, но освободиться я все равно не могла. Тело продолжало влажно таять, вверх по рукам, добравшись уже почти до плеч, ползло легкое онемение.
— Хорошенько смотри, — промолвила женщина. В воде, словно обезумев, металась маленькая рыбёшка.
— Когда волны так бушуют, тебе лучше прятаться в скалах, — прошептала я. Женщина засмеялась. Услышав её слабый, равнодушный смех, я вздрогнула.
— Исчезла без следа. Та повешенная. Она была хорошая. Правда, очень хорошая. С раннего утра собирала хворост в горах, пополудни — моллюсков и водоросли на побережье. Вечером убирала дом, пряла. Работала, не покладая рук. Как-то услышала она в лесу голос: «В лес и к морю завтра не ходи…»
— Но она все-таки пошла? — спросила я. Женщина кивнула.
— Пошла. И с тех пор её никто не видел. Искали, искали — все без толку. Только как-то рыбак один в море вышел да и увидел её на поверхности.
— На поверхности, — не поняла я. — Не в воде?
— Да, вот именно, на поверхности. Она отражалась там. Та девушка. Волосы дыбом стоят. Сама — в одной красной повязке. Ноги стеблями глицинии связаны. Тут рыбак наверх посмотрел и видит, что она вверх ногами к сосновой ветке привязана. Шея и ноги у неё были белые-белые.
Грохотал гром. Неистово полыхали молнии. Волны набегали на берег, унося с собой песок.
— Это ты? Та девушка? — спросила я женщину.
— Нет.
— Правда, не ты? — опять спросила я.
— Не знаю. Уже забыла, — ответила она. Грянул гром. Волны стали настолько высокими, что скала уже не могла препятствовать им.
— Поднимемся повыше, не то нас смоет волной, — ласково предложила женщина.
«Какая жуткая история», — двигаясь вслед за ней, думала я.
— Вкусные были пельмени! — намеренно невпопад заметила я.
— Ни разу не пробовала, — с завистью проговорила женщина. Враз ударили молния и гром. Звук был такой, будто что-то разломилось. И тут же с невероятной силой хлынул дождь.
Ливень низвергался на все вокруг, но мне казалось, что его потоки сосредоточились на мне одной. Бежать было бесполезно, дождь неумолимо нагонял нас. Тонкая рубашка, промокнув до нитки, прилипла к телу.
— Ты не мокнешь? — спросила я. Женщина покачала головой.
— Я бы хотела промокнуть, но, увы… — призналась она, шагая впереди абсолютно сухая. С моей головы, щек, с кончиков ресниц катились бесчисленные дождевые капли. Белая до колен юбка, пропитавшись водой, стала темной. Женщина, преодолев спуск, в один миг оказалась на самом верху лестницы на противоположной стороне дороги. Тяжело дыша, я едва поспевала за ней. Пот, смешавшись с дождевой водой, градом катил по мне.
Когда я, наконец, добралась до верха, моему взору открылось белое здание. Память подсказывала, что я уже была здесь в прошлый раз, когда приезжала в Манадзуру одна. Возвышаясь в молчании среди дождя, оно казалось пустым и заброшенным.
