Домой он никого не приглашал: неприветливая мама, дедушка, всегда неприбранный. И, главное, проходная комната.
Федя оказался болезненным, кричал по ночам. А когда он затихал, мама ложилась на диван и лежала с открытыми глазами: уйдите. Оставьте меня в покое. Нет, после рождения Феди жизнь лучше не стала. Можно, конечно, относиться ко всему, как бабушка: на все воля божья. Если бы бабушка была жива, то Миша спросил бы ее: а что дворовый мучитель Рыгаев не дает мне проходу, это тоже воля божья? Нет, бабушкины заповеди и догматы в современных условиях не работали.
Бабушка перед смертью успела Мишу окрестить. Все, что в тот день произошло в церкви, запомнилось как медосмотр. Стыдно, но почему-то нужно. Посещение храма расширило кругозор. Оказалось, есть такая специальность священник. Старый мужчина необычного вида то исчезал, то появлялся из разных дверей, чтобы прочитать вслух из книги. Читал не для себя и не для людей, стоящих вокруг, а для кого-то третьего, невидимого. Но хозяйничали в церкви тетки в синих халатах, ревниво не любившие всякого, пришедшего в их дом. После крещения у Миши некоторое время была надежда, что бог выполнит три желания. Одно уже было заготовлено: чтобы Рыгаев ползал на коленях и говорил, что больше не будет.
Миша проснулся поздно. В школу идти не надо, начались летние каникулы. Он заглянул в мамину комнату. Федя стоял в кроватке и смотрел в окно, его рот был заткнут соской, закрывавшей пол-лица. Мама сидела на тахте, поджав ноги.
— Миша, иди сюда. Сядь. Не знаю, обрадуешься ты или огорчишься, но решение принято. Мы переезжаем за границу, насовсем.
У Миши заныло в животе. Вот оно, начинается.
— И дедушка едет?
— Думай, что говоришь. Дедушка по квартире еле ходит. К нему Стигматов переезжает. Будет ему суп варить. Пойди, подумай, что взять с собой. Много не бери, там не понадобится.
Невероятная новость переполняла Мишу. Он подошел к дедушкиной двери, постоял, но войти не решился.
На столе лежала стопка школьных учебников. Сейчас они показались ему родными. Миша открыл задачник по математике, так и не сданный в библиотеку после первого класса. Лошадь живет двадцать лет, свинья десять лет, сколько живет орел, если он живет в два раза дольше, чем лошадь и свинья, вместе взятые?
По дороге в молочную кухню ему захотелось подойти к знакомой продавщице, торговавшей яйцами на солнцепеке, и рассказать, что он уезжает. Или пройти мимо школы: вдруг встретится кто-нибудь из класса. Дверь школы была открыта, вокруг ни души. В гардеробе были свалены ломаные стулья, на подоконнике сидел котенок и следил за мухой. Миша постоял в прохладной раздевалке. Забытое пальто одиноко висело за решеткой под замком. «Он пришел проститься со школой, — подумал Миша. — Он знал, что видит ее в последний раз».
Дома все было как обычно. Дедушка спал перед вечерней порцией мемуаров. Федя смотрел через прутья кроватки. Мама, Рахиль и Стигматов сидели в кухне, не зажигая света, и пили вино. Никто не заметил, как Миша вошел в квартиру. Он вынул общую тетрадь и написал заглавие: «Моя жизнь в России. 1983–1995 гг.».
Когда Рахиль заглянула в его комнату, он уже спал, положив голову на пустую страницу.
1997 год
Одноклассник, энтузиаст международных связей, позвонил в тот период моей жизни, когда все надоело. Хотелось одного: лежать в прохладной комнате, тихо перелистывая какое-нибудь ротапринтное издание.
— Есть вакансия инспектора русского языка в Швеции. Контракт на год. Берешь?
— Кого и зачем инспектировать? — спросила я и закрыла глаза.
— Насколько я понимаю, тебе придется ездить по гимназиям и проверять знания учеников.
— Как оплачивается этот адский труд?
— Платят столько же, сколько и местным учителям. Они, правда, бастуют: наверно, на вторую яхту не хватает бедолагам. Но для нашего человека там Клондайк. Желающих полно. Да или нет?
— Согласна.
Моя первая школа оказалась старой шведской гимназией и поэтому располагалась в центре города, в парке. Я шла по аллее и думала: если бы я родилась здесь, в маленьком городке, где всюду видна забота о человеке, где нет ни воровства, ни злых лиц, где в общественных туалетах пахнет лепестками роз — стала бы я изучать русский язык?
На пороге школы меня встретила Кристина, учительница русского языка, активистка движения «Старимся естественно». Она гордилась признаками старости — седыми волосами и морщинистой шеей, ходила зимой и летом в удобных лыжных ботинках и во всем мятом, хлопчатобумажном. Мужчин рассматривала как часть природы, что-то вроде членистоногих. Отпуск проводила в горах, с посохом, или выезжала с подругой в лес и следила за полетом птиц: наблюдала, куда птица летит и где сядет. Из всех русских писателей больше всего любила Виталия Бианки.
До начала уроков я зашла в учительскую посмотреть, по каким учебникам будем работать. Похожий на Чехова мужчина в ковбойке и немолодая женщина в майке, напрасно не носящая бюстгальтер, пили кофе. На низком столе лежали свежие газеты, горели свечи. Просто так, для уюта.
— Вот наша гостья из России, инспектор по русскому языку, — представила меня Кристина.
Мужчина и женщина оторвались от кофе и скорбно посмотрели на меня.
— Добро пожаловать, — сказала учительница в майке и уткнулась в газету.
Чехов достал зубочистку и стал ковырять в зубах — совершенно напрасно, никакой еды вокруг не было.
На полке у окна лежали учебники и хрестоматии по русскому языку. Ученики, к которым мне предстояло идти, занимались по новому учебнику. Он назывался «Давай!». Сегодня предстояло читать текст номер двадцать, «Обед Ивана».
Иван:
Что это?
Тамара:
Это твой суп.
Иван:
Запах хорош. Что это за суп?
Тамара:
Суп называется борщ.
Иван:
Будет ли горячее?
Тамара:
Да, сосиски в соусе. Приятного аппетита.
После чтения и разбора диалога Ивана и Тамары предлагалось выучить наизусть несколько упражнений для расширения кругозора и знакомства с русскими реалиями.
Упражнение 1.
Это Антон. Он дома. Там и собака.
— Ваши родители еще живы?
— Да, они еще живы.
— Твой отец, он женат?
— Да, женат.
— Твоя мать, она работает на заводе?
— Нет, она пенсионер, но часто ходит в клуб.
У меня начала кружиться голова, но я строго сказала себе: спокойно, учебник издан и по нему учатся. Я углубилась в чтение. Все тексты и упражнения дышали добротой и покоем. Ни одного дурного слова о нашей жизни! И отношения между людьми — чистые, продезинфицированные: «Семен Петров молодой рабочий. Его жена Галина — лаборантка. Хороша и удобна их квартира в Москве. Их работа — интересна. Вечером Семен Петров и Галина ходят в кино. Раз в неделю они идут в гости. Там они танцуют и веселятся. Отпуск они проводят в Сочи».
Мы с Кристиной вошли в класс. Два мальчика и две девочки сидели под портретами Достоевского и Бродского. Больше желающих изучать русский язык в школе не было. Слева от доски висела цветная фотография очереди к мавзолею в зимней Москве, справа — текст, отрывок из «Домостроя»: «Юноша должен иметь душевную чистоту, походку скромную, голос умильный, речь пристойную, при старейших должен молчать, стыдливостью украшаться. За обедом — не кашлять, не плевать, а придется плюнуть, то сделать это, отворотясь от людей, да ногой потереть».
— Как тебя зовут? — спросила я восьмиклассника, волосы которого были такими белыми, что я подумала: через пятьдесят лет он поседеет, а никто и не заметит. Мальчик опустил голову. Он никак не ожидал, что незнакомая тетка начнет его спрашивать. Собравшись с духом, он прошептал: «Кристер».
— Тебе нравится, Кристер, русский язык?
— Не очень, — ответил бедный мальчик, заливаясь краской. Зато второй ученик, красивый африканец, говорил бегло и явно был здесь первым учеником.
— Мой отец учился в Союзе, кончил Тряпку в Питере.
— Что кончил?
— Текстильный институт. А мама с Кубани, лимитчица.
С тобой все ясно, подумала я. Девочки смотрели на нас с испугом и, кажется, не понимали ни слова. Кристина нервничала, а зря. Если ученик может сказать по-русски: «Я живу в Швеции и изучаю русский язык», так ведь это замечательно, пятерка. Выучить русский язык невозможно. Три мальчика, четыре мальчика, но пять мальчиков. Почему? Что произошло? А запомнить и правильно употреблять все эти подъехал, въехал, заехал, съехал, выехал…
— Может быть, они напишут что-нибудь, а я дома проверю?
— Нет, нет, — замахала руками Кристина. — Они писать не умеют. Лучше попросим их прочитать стихи. Мария, прочти стихотворение про кота.
Мария вздохнула и старательно прочла:
Как повадился коток
К бабке Марье в погребок
Есть сметанку да творог.
— Теперь ты, Грета.
