Ознакомительная версия.
— Как раз собиралась идти, но тут появился один недоумок с книгой для первоклашки и мне пришлось идти пробивать эту книгу.
— Понял. Могу подвезти, если хочешь.
— Обойдусь.
— Я серьезно, поехали, прокачу с ветерком.
— Я не поеду с твоими предками.
— Я сегодня один. Мне разрешили взять байк.
— Странно, что таким неуравновешенным, как ты, доверяют байк.
— Не доверяют, но я вроде как заслужил. И раз я заслужил обратно свой байк, я определенно заслужил красивую девушку на этот байк.
— Нет, определенно, нет.
Стоп. Он только что назвал меня красивой? Это один из его садистских подкатов? Я уж точно не куплюсь на этот бред.
— Ладно, как хочешь, я бы на твоем месте тоже не поехал, это спортивный аппарат, ты наверняка, испугаешься.
Я? Нет, я не испугаюсь, но этому чуваку об этом знать не обязательно.
— Да, ты прав. — Коротко отвечаю я и ухожу в раздевалку, беру свою сумку и выхожу на улицу.
Ну, офигеть теперь, он еще здесь, стоит, облокотившись на черный блестящий мотоцикл.
— Я же сказала, что не поеду.
— Я это понял.
— Тогда чего стоишь тут?
Я иду по тротуару вдоль дороги, слышу рев мотора мотоцикла, который уже догнал меня.
— Ты пойдешь туда пешком? — Кричит чокнутый тип из группы поддержки.
— Да. — Столь же громко, отвечаю я.
— Все может быть проще.
— Я с тобой не поеду. И я всегда, хожу пешком, так что отвали и прекрати загрязнять окружающую среду своей железякой.
Мотоцикл притормозил, Ренат спрыгнул с него и, схватив меня за руку, повернул лицом к байку.
— Матильда. — Говорит он, и я понимаю, что он обращается к своему мотоциклу.
Что? Матильда? Пфф..
— Это самая несносная девушка, которую я встречал. — Он указывает на меня, и я усмехаюсь. — Самая несносная девушка, которую я встречал, это Матильда, — любовь всей моей жизни.
— Ты придумал имя своему байку?
— Ага.
— Женское имя.
— Ага.
— И ты называешь этот металл любовью своей жизни?
— Это не просто металл, детка, это моя жизнь. — Ренат проводит рукой по гладкой черной поверхности Матильды и я еле сдерживаю порыв смеха.
— Ты больной.
— Подойди. — Он берет мою руку и кладет ее на байк, а сверху, кладет свою руку. Я чувствую приятный холодок металла и приятное тепло, исходящее от руки Рената.
— Закрой глаза. — Шепчет парень, и на какое-то мгновение, я забываю, что это двинутый чувак из группы поддержки. Я повинуюсь и закрываю глаза. Ренат стоит позади меня, и все также прижимает мою руку к холодному мотоциклу.
— Представь, что ты едешь на нем. Вокруг никого нет, только ты, Матильда и бесконечная просторная дорога. Матильда набирает скорость, твои волосы развиваются на ветру. На тебе нет шлема, ветер ласкает твое лицо.
Он говорит, я представляю.
— Чувствуешь?
— Да. — Еле слышно говорю я.
— Что ты чувствуешь?
— Свободу.. — То ли отвечаю, то ли спрашиваю..
Я вижу бесконечную дорогу, уходящую в небеса, бескрайние поля, слышу звук «звенящих» колосьев созревающей пшеницы. Я вижу себя, черный байк, я чувствую порыв ветра, ударяющего в лицо и растрепывающего мои волосы, я вижу парня на байке, только его спину. Его не было там сначала, я не представляла его, но теперь он появился. Я всматриваюсь в его очертания, это не чувак из группы поддержки, это… это Андрей. Я открываю глаза, моя иллюзия испаряется, дорога, поля, ветер, Андрей, — все исчезло, кроме байка, к которому все еще прижата моя ладонь. Я одергиваю руку, отталкиваю Рената и ухожу прочь.
— Эй! — Кричит он, но я не обращаю внимание.
«Иди к черту» — говорю я про себя и ускоряю шаг. Чувствую себя оскверненной, будто сотни мерзких жуков залезли ко мне под кожу. Будто кто-то проник в мои мысли, а я не позволяю проникать себе в мысли. Никто не знает, о чем я думаю, никто не знает, о чем мечтаю, никто здесь, на самом деле, не знает кто я, я просто тень, бродящая по городу. Я хожу в магазин, на работу, в группу поддержки, все видят меня, но никто не знает. Мне нравится быть закрытой для всех, и при этом знать секреты других. Никто не нарушает моего личного пространства, никто не «проникает» в мою голову. Сегодня, я чуть не позволила этому произойти, нарушить правила, выстроенные мною. Я позволила касаться себя, я позволила себе мыслить мыслями другого человека, это разрушает мной внутренний барьер, а он не должен быть разрушен. Никаких физических, ни тем более душевных контактов, с лицами противоположного пола. Никаких фантазий, грез, мечтаний, никаких планов, я не хочу думать о будущем, я не хочу знать, что будет завтра. Я знаю, что сейчас я направляюсь в центр психологической помощи. Я как всегда, иду пешком три квартала, поднимаюсь по невысокой кирпичной лестнице, прохожу в зелено-желтую комнату, где на красном ковре кругом выставлены семнадцать стульев. Я занимаю свое привычное место, тихо здороваюсь с теми, кто уже пришел, не понятно зачем, достаю из сумки свои фальшивые очки, надеваю их и жду начала «представления».
Сорок второй день в городе N
Альбину нельзя оставлять надолго одну, поэтому мы с «исчадием ада» решили поехать к Жанне пораньше, пока дома все спали.
— На моей поедем? — Шепнула я, спускаясь по лестнице. Андрей шел позади.
— Ни за что. Я поведу.
— Хорошо. — Я согласилась, ибо споры были неуместны. На его так на его. К тому же, я еще не совсем проснувшаяся и садиться за руль абсолютно не хотелось.
Мы залезли в машину, я сонно потерла глаза и облокотилась на дверку.
— Откуда ты знаешь, где она живет?
— Подвозил ее пару раз.
— Аа… Думаешь, что-то из этого выйдет?
— Мы попробуем. Лучше попробовать, чем сожалеть, что не сделали этого.
— Да, наверное..
— Не парься ты так.
— Не парюсь.
— Ты дергаешь ногой, будто нервничаешь.
Я посмотрела на свои ноги, я действительно, дергала одной из них, даже, не замечая. Вероятно, я нервничаю, да, я нервничаю, потому что я не хочу двадцать четыре часа в сутки сидеть дома, и еще мне нужны деньги. Пока я здесь, я смогу прожить на родительские, но когда я вернусь в институт… Моих сбережений, едва хватит на месяц, а с предков тянуть я не хочу, хочу быть самостоятельной, ни от кого не зависеть.
Некоторое время мы ехали в тишине, я смотрела в окно, наблюдала за тем, как с каждой минутой на улице становится светлее, всматривалась в мелькающие деревья и дома. Кто-то живет в этих домах, кто-то еще спит, кто-то проснулся, кто-то уже завтракает и читает утреннюю скучную газету. Кто-то, кого я не знаю, кто-то, кто не знает меня. Забавно думать о людях в домах, мимо которых ты проезжаешь, когда ты должна думать о том, как уговорить мрачную тетку пойти тебе навстречу. Думаю, она не согласится, но я, все-равно, еду туда. Андрей едет со мной, это была его идея. Не знаю, в чем подвох, но, кажется, что он помогает мне.
— Зачем ты это делаешь? — Внезапно спрашиваю я.
— Мм?
Он не понял вопроса, то ли не расслышал. Вероятно, я вырвала его из каких-то своих мыслей, он тоже, о чем-то думал, как и я.
— Ты встал пораньше и везешь меня к Жанне, чтобы уговорить ее вернуться. Зачем?
— Я же говорил, что хочу помочь.
— Зачем? Я имею ввиду, ты же ненавидишь меня. Зачем помогать мне?
— Ах, ты об этом. Ну, во-первых, я не ненавижу тебя. С чего ты это взяла? А во-вторых, я делаю это не для тебя, а для своей девушки.
— Ты знаешь, что я могла бы присматривать за своей сестрой сама, но я не могу бросить работу. Ты бы мог уволить меня, как просила моя мать, но вместо этого, ты встал в семь утра и тащишься со мной на другой конец города, даже не зная, что из этого выйдет.
— Это странно?
— Да.
— Ты во всем видишь какой-то подвох.
— От тебя уж точно стоит его ожидать.
— Я не сделал ничего, что бы заставило тебя так думать.
— Пф.. — Я снова отвернулась к окну. — Поверь мне, сделал.
Пять лет назад
— Иди сюда маленькая, дрянь. — Кто-то хватает меня за сумку и тащит в сторону туалета, мужского туалета. Я знаю, кто это, долго разбирать не пришлось, даже не смотря на плохое зрение, этого утырка, я бы узнала где угодно.
— Что ты делаешь? — Кричу я и резко отлетаю в направлении умывальных раковин. Твердая керамическая хрень упирается мне в бок, подозреваю, что будет синяк.
— Я предупреждал тебя? — Андрей кричит на меня, но все, о чем я могу думать это, как сильно, я хочу прикоснуться к его лицу, потрогать его волосы, хочу ощутить его прикосновение. Я знаю, это не реально, но я все-равно думаю об этом каждый день, а сейчас он так близко, и он делает мне больно, а мне, почти плевать.
— О чем ты?
— Не придуривайся. — Он толкает меня сильнее, и я еще раз ударяюсь о раковину.
Ознакомительная версия.
