На 70-летие Шукшина в Сростках собрались, как в былые времена, десятки тысяч читателей и почитателей Василия Макаровича. Такого не бывало давно. Все презрев и преодолев – и расстояния, и развал страны, и бешеные цены на проезд, съехались, чтобы поклониться писателю, бившему в колокол национального пробуждения, едва не со всех концов бывшего Советского Союза. Значит, читают, любят, чтят. Не по Интернету читают!
Читать будут и Толстого, и Достоевского из позапрошлого века, и Шолохова, и Леонова, и Шукшина из прошлого. Кого станут читать из «настоящего», из наступающего XXI века, сказать пока трудно. Уровень литературы, к несчастью, падает. Но это опять-таки вопрос из глобальных, порожденных материальной цивилизацией.
– Знают или не знают писателя, артиста, композитора, художника – это нынче, разумеется, в решающей степени зависит от того же всемогущего телеящика. Кого он пожелает или не пожелает «раскрутить». Увы, в герои теперь выходят совсем не за талант или подвиг, не за труд или самоотверженность, какую-то особую душевную самоотдачу. Вот некий Джон (по фамилии, кажется, Карпентер) выиграл недавно в американской телевизионной игре миллион долларов – и тотчас стал известен всему миру. И уже журналисты стоят в очередь к нему за интервью. А ведь вопрос-то у них у всех только один: «Что вы почувствовали, когда стали миллионером?» Маяковский когда-то говорил: «Я поэт. Этим и интересен». Ну а чем может быть интересен этот Джон? Между тем популярнейшая Книга рекордов Гиннесса, наверное, в подавляющей степени состоит из такого рода «достижений» – кто больше всех выиграл, съел сосисок, выпил пива или виски… Вот какие ориентиры для восхищения и подражания выдвигаются людям на XXI век. Разве не так?
– Да, приходится соглашаться. Мир съехал с одних основ, где мерою прочности и подражания были героизм, красота, нравственное здоровье, любовь, и наполз, потеряв управление, на другие, которые прежде признанием не пользовались и воспринимались как уродство. Случались и в России охотники за один присест съесть несколько сот блинов и отдать Богу душу. Но в анналы истории их имена не заносились, и рекорды сумасшествия тогда еще не регистрировались: книги Гиннесса не было. Что там сосиски! Автомобиль по частям скушал один австралиец за несколько лет и выиграл миллион долларов. Покорение Северного и Южного полюсов, восхождение на высочайшие вершины, морские переходы вокруг света на легких парусниках, космические полеты и прогулки по Луне перешли в разряд мелких и наскучивших происшествий, а вот любовные похождения принцессы Дианы поставили на голову всю планету. Людей толкают к низменному, происходящему из «подполья», из темного, античеловеческого. Внимание переключается на примитивные и извращенные формы удовольствия. Удары по психике сделались такой же необходимостью, как хлеб. Чтобы попасть в парламент, нужно иметь грязную репутацию, скандальную славу; чтобы выйти на сцену, не талант требуется в первую очередь, а какая-нибудь «пряность», вульгарность, способность к выходкам. Что был бы авторитет Клинтона без Моники Левински, что был бы авторитет Ельцина без его пьяных выходок! Тьфу, а не президент сверхдержавы без скандального ореола!
Это признаки вырождения. Будем надеяться, не окончательного. Но мир, который пытается утвердиться на ценностях со знаком минус, бравирует «альтернативной» нравственностью и сознательно отдает на заклание святыни, – такой мир должен или заблуждаться относительно своих запасов положительного, или вообще ни о чем не задумываться, пустившись во все тяжкие, или поставить своей целью мучительное самоуничтожение.
Тяжело да и, кажется, бессмысленно об этом говорить. Какие-то частности, болезни, искажения время от времени еще могут с трудом замечаться. Но замечать общее погружение Атлантиды в грязные и темные воды Мирового океана считается ересью и паникерством.
Быть может, Россия, как особая и «отсталая» страна, как страна большая и крепкопородная, и держала на плаву Атлантиду. Быть может, и способна была бы удерживать еще сроки и сроки, приди в России к власти разумные и нравственные люди.
– Самый заветный мой вопрос, с которого я хотел начать нашу беседу, но вот не смог сразу выговорить, связан с двухтысячелетием Рождества Христова. Вы – писатель, по духу православный. Скажите, пожалуйста, что значит для вас эта совершенно необычная дата? И вообще, что вы думаете о судьбах христианства, особенно – Православия, в наше горькое и губительное время? Дает ли Православие надежду России и русскому народу в грядущем веке и наступающем третьем тысячелетии?
– Оно дает нам прежде всего надежду нынешнего нравственного и духовного выправления. Это было по меньшей мере непродуманно со стороны захватившей власть десять лет назад российской «демократии» – признать Православие и отказать в праве на существование национальной России. Национальная Россия тысячу лет питалась и воодушевлялась Православием, их не разъять. Еще раньше эта же ошибка была сделана национал-коммунизмом, появившимся, на мой взгляд, примерно к концу 70-х годов и вынужденным молчаливо понимать, что на народной безличности дальше ехать нельзя; так вот, ошибкой его было то, что слишком долго кряхтел он, пущать или не пущать веру, которая составляла дух и лицо нации.
Западный христианский мир встречает свое двухтысячелетие с явными признаками кризиса и похолодания к заповедям Христовым. Это особый разговор, о столь глобальных вещах несколькими фразами не сказать. Связан этот кризис с «родимыми пятнами» Запада, приобретенными во второе тысячелетие, – такими, как индивидуализм, победа материальных интересов над духовными, победа расчета над Любовью, главным словом Христа. Они и «пригнули» христианство в свою сторону, «исправили» подвиг Христа. Слишком высоки и тяжелы оказались дары для слабой души. Огромные аудитории на площадях, которые мы видим по телевизору при поездках Папы Римского, могут быть свидетельством лишь того, что каждодневный христианский подвиг стараются подменить массовой и одновременной индульгенцией по отпущению грехов. Я бывал и в католических, и в протестантских храмах, они больше похожи на величественные памятники былому могуществу веры.
Не хотелось бы заводить старую пластинку: у них там все плохо, у нас здесь все хорошо. Но, я думаю, Православие в России получило ныне действительно свежее и очистительное дыхание. Восстанавливаются старые храмы и строятся новые, миллионы людей пришли туда с молитвой. Русь, спустя тысячу лет после первого, словно приняла второе крещение. И, будем надеяться, оно не опоздало. У нас не так уж много опор, на которые мы можем без опасения рассчитывать в своем воскресении, – так давайте же поверим в ту, что способна дать целительные силы.
Но, повторю, эта тема требует более подробного и серьезного разговора.
– Хотел бы спросить вот о чем. Замечаю, что в последнее время у нас все более распространяется убежденность, что Россия с ее историей такова, что любить «эту страну» абсолютно не за что. То есть давний спор Чаадаева и Пушкина решается совсем не в пользу Пушкина! Об этом свидетельствуют и письмо некоего 20-летнего молодого человека «Я стал презирать Россию», опубликованное в «Советской России» 2 сентября прошлого года, и письмо 62-летнего пенсионера К.В. Авдеева, напечатанное в «Правде» и озаглавленное тоже весьма характерными словами автора: «Пусть на месте России образуется бездонный океан…» Вот до чего она плохая, нелепая, никчемная и никудышная, наша Россия. Что вы думаете обо всем этом? Почему вдруг снова усилились такие настроения и как им противостоять? Ведь люди, не любящие свою Родину, едва ли смогут поднять ее из пропасти, в которую нас всех столкнули. И насколько, по-вашему, заражена этой болезнью антипатриотизма сегодняшняя молодежь?
– Меня такие люди ничуть не удивляют. Они были всегда – и до Чаадаева, и до Смердякова, высокомерно произносившего, что «эту проклятую страну надо завоевать иностранцам», и после него. Но Чаадаева к числу хулителей России надо относить осторожно, он сказал о ней много верного – и в критике ее, и в ее защите. А от Смердякова, этого порождения отрицания и зла, иного отношения к России и ждать было нельзя, и оправдывает его только то, что он литературный герой, а не историческая личность. Но герой, созданный гениальным художником не на пустом месте. Такие «мыслители» водились, и они, как правило, любили покрасоваться своим «особым» мнением.
Природа этих людей никакой тайны не представляет. Берутся хулители обычно из неудачников, из людей, в чем-то ущемленных, чего-то недобравших, личностно неполноценных, злых, и вот – снимающих с себя ответственность за свою неполноту: это она, страна, в которой выпало мне несчастье жить, виновата, это она плоха, а не я, это из-за ее худородства я страдаю. И их это возвышает в собственных глазах, подобно тому, как потенциальный убийца, только еще замысливший преступление, сразу выделяет себя из всех прочих. Им представляется, что, для того чтобы судить и проклинать Россию, насылать на нее напасти, надо стоять высоко. Вот почему они пишут в газету, им требуется своей больной душой, принявшей отрицание, помахать, как знаменем, им хочется, чтобы их заметили. Ну как же: «Я стал презирать Россию», «Пусть на месте России образуется бездонный океан». Такое «громоподобие» в Америке должны услыхать и заметить! Но «громоподобия» не получается, такому бунту цена невелика, а в последнее время в особенности.
