Дорогой друг, раз уж о губках и романтике речь зашла, сообщаю тебе, что недавно книжку хорошую прочел, то ли «Приключения скверной сучки», то ли «Похождения дрянной шлюшки» называется, в Москве издана и даже в двух томах, как у Гоголя. Если встретится – обязательно купи, не пожалеешь. Скромная практикантка Моника только с президентом уединялась, а авторша полстраны орально удовлетворила, ибо она – народная патриотка, у нее девиз простой: всегда везде всем давать. И в этом ее сила. Сразу берет быка за яйца: у кого стоит – иди сюда, у кого нет – иди отсюда, ты нам не нужен. И правильно, нечего между ног путаться. Мозг задействован в основном спинной. Ротовое отверстие отлично приспособлено для орала и жратвы – эти две сюжетные линии менструальной нитью проходят сквозь все живое и мертвое в тексте.
Авторская позиция ясна и конкретна – чаще всего раком, но можно и передом. Как нетрудно догадаться, мужские гениталии – главные герои ее повествования. И как легко можно понять, больше всего авторше нравятся большие, толстые и эрегированные члены, о них она пишет с восхищением, поклонением и даже подобострастием. Оргазм – другой истинный герой ее повествования. Описывая оргазм, авторша поднимается до романтизма: «нектар оргазма», «слоистые облака оргазма», «прекрасна гибель в момент оргазма», «закипающий оргазм», «свирепый оргазм», «взрыв оргазма», «жариться на огне оргазма».
В целом эта книжка-коблограмма – поучение молодым блядям, кодекс шлюхи. Кодекс прост, как половой акт: давать всем, кто просит, жрать все, что можно украсть, пить с кем попало, всем лгать, думать только о себе и дрыхнуть между едой и елдой. Странно, что это живое влагалище умеет не только пи́сать, но и писа́ть. Однако в любом случае очень важно такие книги давать молодежи, чтобы та не мучилась с романтикой, любовью и прочим вздором – зачем?.. Вот она, голая правда, лежит на заблеванной койке в общежитии!.. Полезная, нужная книга!.. Многих Вертеров с того света вернуть могла бы.
Побольше бы таких искренних книг – и мужской пол избавился бы, наконец, от своих вековечных иллюзий, сомнений, страхов и ненужного уважения к женщине, не тратил бы время на чтение глупых «мадам-бовари» и «анн-карениных», а действовал бы просто и надежно: пожрал-выпил-отодрал. Выдра Бовариха и швабра Анка – вот они кто. Меняю руку и сердце на ляжки и сиськи. И народу было бы куда легче жить.
Книжка должна иметь успех. И даже в Европе, где в последнее время все на сексе помешались, включая безобидные некогда рекламы. К примеру, если раньше на экране жизнерадостная бабулька средство для мойки унитазов в заскорузлых, но чисто вымытых руках вертела, то теперь эту бутылочку обязательно какой-нибудь шлюхе в бедра всунут, но так, конечно, чтобы лобок фирму не закрывал. Если раньше розовощекий ветеран, чудом избежавший Нюрнберга, на альпийской лужайке граблями «Solingen» восхищался, то теперь обязательно кто-нибудь среди садового инвентаря интимом занимается, а грабли «Solingen» рядом стоят и ждут, когда на них наступят. Если прежде карапуз биг-мак прилежно со всех сторон объедал, то теперь от биг-мака обязательно Он и Она откусить вместе норовят и тут же котлетными жирными губами поцеловаться: «Я люблю тебя, бэби!» «Я тебя тоже, бэби!»
Бирбаух встретил улыбками и кивками:
– Вот ваш обходной, время пошло. Деньги никого не ждут, зато за ними все гоняются… Штучный товар!..
Не успел он развить свою мысль, как в приемной бесшумно появилась фрау Грюн, основательно потрясла мою руку и дала просмотреть сопроводиловку:
– Она сейчас придет, с подругой явилась. Уже были тут, пошли по телефону звонить.
С фото смотрела девушка с короткой стрижкой, открытым лбом и пухлыми губами подростка. К сожалению, фото кончалось на уровне ключиц.
фамилия: Денисенко
имя: Оксана
год рождения: 1978
место рождения: г. Харьков, Украина
национальность: украинка
язык/и: русский
вероисповедание: православная
Не успел я дойти до комнаты переводчиков, как услышал за собой шум каблуков, шуршание колготок и шелест курток. Фрау Грюн уже открывает музгостиную, две женщины идут за ней. Одна, с длинным лицом и противным взглядом, одетая по-здешнему, войдя в комнату, тут же начинает тараторить по-немецки с фрау Грюн, задавать дурацкие вопросы. А другая, Оксана, стоит неподвижно у стены, не зная, что делать. Разница между фото и нынешним днем весьма ощутима: пополнела, вместо открытого лба – челка (обычно скрывающая прыщи или морщины), губы обветрены и сухи. Я пожал ее мокро-ледяную ладонь и попросил садиться – надо уточнить данные.
– А вы прямо из паспорта перепишите! – посоветовала фрау Грюн.
– Как, есть паспорт? – удивился я, привыкший, что тут ни у кого ничего нет, все сгорело, пропало, исчезло, украдено.
– Она по путевке приехала, никакого криминала, все официально… – тут же вмешалась подруга.
– В графе «язык» тут указан только русский. А украинский? – спросил я.
– В этом-то и все дело, – затараторила подруга, нагло усаживаясь боком на край стола. – Семья Оксанки всю жизнь во Владивостоке жила, отец моряком был, а мать – русская, Оксанка тоже в русскую школу ходила и украинской мовы не знает, поэтому теперь ей на Украине жить никак невозможно.
– А где родители?
– Умерли, – ответила курильщицким голосом Оксана и застыла.
От волнения она временами впадала в столбняк. Зато подруга рта не закрывала, переходя поминутно с немецкого на русский и обратно: успела сообщить, что она сама уже десять лет в Германии, приехала по немецкой линии из Владивостока, куда в свое время сослали ее прабабушку-швабку; у нее есть две машины, один дом, двое детей и одна собака, а Оксану она знает с детства и хочет ей помочь:
– Как вы думаете, получится?
– Откуда мне знать? – пожал я плечами. – Зависит от разного. И в датах пусть не путается – немцы этого очень не любят.
– Какие там даты-то, господи?.. Родилась, училась – и все. Ни мужа, ни детей. Что еще? – опять вылезла подруга.
– Всякое могут спрашивать, – уклончиво ответил я и, открыв паспорт, сравнил фото с оригиналом.
– Жизнь потрепала, – заметив мой взгляд, хрипло усмехнулась Оксана, выходя из спячки.
– Никто не молодеет. С кем сегодня работаем? – спросил я у фрау Грюн, закончив заполнять анкету.
– С господином Тилле. Так, всё?.. Давайте на отпечатки.
– Что это?.. Зачем?.. Что я, преступница?.. – узнав, в чем дело, слабо засопротивлялась Оксана, но подруга ей объяснила, что такое правило. Раз немцы говорят – надо делать.
Она безропотно протянула фрау Грюн свои ухоженные пальцы. И стояла во время всей процедуры, отвернувшись в сторону, как дети во время укола. Подруга из солидарности торчала возле нее, а я подумал, не потащится ли эта болтунья с нами к Тилле. Но фрау Грюн, окончив дело, твердо запретила подруге идти с нами, потому что такие интервью – не кафе или дискотека, а дело личное, и, если есть желание, можно привести адвоката, но не посторонних лиц.
– Нет, нет, зачем, – услышав слово «адвокат», по-советски испугалась подруга, пожелала Оксане ни пуха ни пера и удалилась в комнату ожидания, а мы отправились на второй этаж.
Тилле сидит за столом, заваленным папками и документами. Как всегда, в свитере и джинсах. Увидев нас, он очень удивился:
– Как, ко мне?.. Я же эту неделю с черной Африкой работаю?..
– Разве мы похожи на Африку? – шутливо ответил я. – Оба белые и красивые.
Оксана молча стояла у стола. Тилле коротко посмотрел на нее, что-то уточнил по телефону, жестом попросил садиться, а мне сообщил:
– Придется заменить Шнайдера, нету его, уехал на совещание. Не сидится старичку!.. Кто у нас сегодня?
– Не дезертир, во всяком случае. – Я подал ему дело.
Он вынул паспорт, цепко осмотрел его со всех сторон:
– Даже и документ есть. Отлично! И виза еще на три месяца… – удовлетворенно положил паспорт перед собой и, пододвигая диктофон и разбирая шнуры, спросил, искоса поглядывая на Оксану (которая в параличе смотрела куда-то в угол, закусив губу и сжав перед собой руки): – Что привело милую даму к нам?
