«Не подкоси меня недавний приступ страха, мне хватило бы смелости заговорить с ней даже в том случае, если она не вспомнит, кто я. Вдруг она тоже живет в высотном доме среди тысячи тысяч людей на улице Дод-де-ля-Брюнри? Ивонна Левша. Мадемуазель Клеман. Вот уж заурядные имена, их трудно запомнить, а те, что их носят, растворяются со временем в безымянной толпе».
Он не мог отвести взгляд от лица Ивонны Левши. Хотя боялся, что тем самым привлечет ее внимание. Ничуть не бывало. Она по-прежнему беседовала с девушкой, до Босманса долетали даже отдельные слова, особенно ясно он слышал то, что звонко и отчетливо говорила девушка. Она называла Ивонну Левшу на «вы». «Вы так и будете сидеть в плаще?» — спросила она, а та кивнула. Ее лицо было покрыто сетью мельчайших морщинок, словно в молодости она слишком часто бывала на ярком солнце. Босманс вспомнил рябоватые скулы Бойаваля. «С ней все наоборот, — подумал он. — Сними сеть морщин и увидишь прежнее гладкое лицо женщины, нашей с Маргарет знакомой в давние времена».
Только вот голос сбивал его с толку — редкие отрывистые реплики слышались в ответ на расспросы молодой собеседницы. Хриплый голос, непохожий на прежний. За годы он износился и будто бы шел откуда-то издалека. Босманс разобрал, однако, целую фразу: «Я должна вернуться к десяти часам, не позже». Возможно, она жила в доме престарелых, где обитатели неукоснительно подчинялись расписанию.
Официант принес старухе гренадин и яблочный пирог. Девушка заказала кока-колу. Они заговорили о чем-то вполголоса. Девушка снова протянула спутнице ежедневник, и та стала листать его, словно проверяла, на какое число назначена важная встреча. Она сидела в плаще с поднятым воротником, и казалось, что она смотрит расписание поездов в зале ожидания на вокзале.
«Я должна вернуться к десяти часам, не позже».
Босманс понимал, что запомнит ее слова навсегда и они неизменно будут причинять ему острую боль, как колотье в боку. Он так и не узнает, что она хотела сказать, и будет испытывать угрызения совести: снова не дослушал, не расспросил, дал уйти. «Глупость какая, нас разделяет всего один шаг. Я должен поговорить с ней». Ему вспомнилась медная табличка на двери с двумя разными фамилиями: «Ивонна Левша. Андре Путрель». Увидев ее впервые, они с Маргарет удивились. Из-за этих людей Маргарет поспешно уехала из Парижа, — а он так и не узнал, что случилось. Первое время покупал газеты и в хронике происшествий искал этих двоих, Андре Путреля, Ивонну Левшу. Ничего. Тишина. Пустота. Босманс часто размышлял: знала ли Маргарет о них больше, чем он? Ему вспомнились слова Ивонны Левши при их первой встрече: «Андре вам все объяснит». Но Андре ничего ему не объяснил. Не успел. Через несколько лет Босманс оказался на улице Виктора Гюго, там, где прежде был дом № 194. На его месте выросла огромная новостройка с остекленными лоджиями. Ивонна Левша. Андре Путрель. Будто бы вас и не было вовсе.
Ивонна Левша листала и листала ежедневник, а девушка что-то тихо ей говорила. «Действительно, нужно сделать всего один шаг. Узнаю у нее, что сталось с Андре Путрелем и маленьким Петером. Маленький Петер. Так они называли мальчика. А мы с Маргарет звали его просто Петер. Пусть Ивонна объяснит мне все наконец с самого начала, с незапамятных времен „магов и магинь с улицы Синей“…» Однако встать он не мог, ноги налились свинцовой тяжестью. «Храбрости не хватает. Я не хочу знать правду, мне больше нравится неопределенность».
Вместе с Маргарет они с легкостью подсели бы за столик к Ивонне Левше. Но без нее, один… К тому же, а вдруг это не Ивонна? Лучше не узнавать лишнего. Так у него, по крайней мере, остались сомнения, дающие хоть призрачную надежду, линию к точке схода на горизонте. Что, если время умерило свою разрушительную силу и сулит ему встречу в будущем? «Я должна вернуться к десяти часам, не позже».
Девушка тянула из стакана кока-колу через трубочку. Ивонна Левша не притронулась к яблочному пирогу и гренадину, глядя прямо перед собой. Босманс узнал прежнее выражение ее глаз: вдумчивое и простодушное, — так смотрят люди, что вопреки всему доверяют жизни. На мгновение их глаза встретились, но она его не узнала.
* * *
Сначала они познакомились с Андре Путрелем, а потом уже с Ивонной Левшой. Босманс находился в книжном магазине больше не существующего издательства «Песочные часы», к нему пришла Маргарет. Он прекрасно помнил, какая погода была тогда, во второй половине дня: холодное ясное синее небо и яркое солнце, его любимая весна среди зимы, что наступает внезапно и ненадолго в январе или феврале. Они решили погулять в парке Монсури, и Босманс уже собирался повесить на стеклянную входную дверь табличку, что сохранилась со времен Люсьена Хорнбахера: «Просим покупателей зайти позднее». Но тут в магазин вошел блондин лет сорока в темно-синем пальто.
— Мне нужна одна старая книга, я сам ее написал.
Он сильно отличался от обычных покупателей. Хотя чем именно: высоким ростом, уверенностью в себе, светлыми волнистыми волосами, строгим темно-синим пальто? Он был похож на Майкла Кейна, английского актера, игравшего тайных агентов в фильмах, действие которых происходило в Лондоне и Берлине. Он пожал руки им с Маргарет и представился:
— Андре Путрель.
Затем добавил с ироничной улыбкой:
— Вдруг спохватился, что у меня не осталось не единого экземпляра собственного опуса.
Оказался поблизости, вот и зашел. Интересно стало: существуют ли по-прежнему издательство и книжный магазин? Его произведение опубликовали через несколько лет после смерти Люсьена Хорнбахера, когда издательство «Песочные часы» сбавило обороты и выпускало не больше трех книг в год.
Андре Путрель пошел с Босмансом в бывший гараж, служивший складом, и вместе они отыскали два экземпляра трактата «Общество Астарты». Обложки выцвели, но, поскольку ни один читатель не удосужился разрезать страницы, тоненькие книжки казались новыми.
Они втроем еще поболтали немного. Андре Путрель расспрашивал о судьбе «Песочных часов», а Босманс ему отвечал. Да, он в любой момент может остаться без работы, поскольку не известно, что станет с магазином. Довольно часто за целый день нет ни единого покупателя. Но он все равно исправно стоит на посту, вернее, сидит наверху в бывшем кабинете Люсьена Хорнбахера. Кто знает, долго ли это продлится?
Андре Путрель обернулся к Маргарет:
— Вы тоже работаете в книжном магазине?
Профессор Ферн с супругой уволили ее на прошлой неделе без каких-либо объяснений. А контора по найму Стейварта будто сквозь землю провалилась.
— Так вы гувернантка?
Надо же, у Андре Путреля есть сын, и они с женой как раз искали кого-нибудь, кто присмотрел бы за ним днем и по вечерам, когда они уходят в гости.
— Если бы вас это устроило…
— А почему бы и нет? — откликнулась Маргарет, и Босманса удивила бесшабашность ее ответа.
Он повесил на дверь табличку: «Просим покупателей зайти позднее», — и они втроем вышли из магазина и остановились возле английской машины с откидным верхом, припаркованной на пересечении авеню Рей с улицей Газан. Отпирая дверцу, Андре Путрель полез в карман пальто и протянул Маргарет мятую визитную карточку:
— Захотите работать у нас, звоните…
Он заметил, что Босманс держит второй экземпляр его сочинения, «Общество Астарты».
— Не читайте, не стоит труда. Грех молодости, так сказать.
Сев за руль, он опустил стекло, помахал им, затем нажал на газ. Машина поехала вдоль ограды парка Монсури.
— Странный человек, — сказала Маргарет. Она взглянула на визитную карточку и передала ее Босмансу.
«ДОКТОР АНДРЕ ПУТРЕЛЬ,
Париж, Шестнадцатый округ,
улица Виктора Гюго, дом 194.
Телефон: TRO 32 49».
— Лекарь, значит, — проговорила она.
По телефону доктор назначил Маргарет встречу на вечер того же дня, прибавив: «Приходите вместе». Дом № 194 оказался самым маленьким из всех на улице Виктора Гюго, частный особняк, да и только. У двери медная табличка: «Доктор Андре Путрель — Ивонна Левша, третий этаж».
Им открыла Ивонна Левша. Позднее, обмениваясь впечатлениями, они оба сошлись на том, что Ивонна ничуть не похожа на мэтра Сюзанну Ферн. Пытались представить себе, как будут выглядеть эти дамы рядом. «Нет, такого не может быть, они никогда не окажутся вместе», — подумал Босманс.
Ивонна была брюнеткой со светлыми глазами, волосы собирала в хвост. Носила замшевый пиджак и черную юбку, узкую в талии и плотно обхватывающую колени. Курила сигареты. Босмансу и Маргарет даже не пришлось представляться. Она встретила их как давних знакомых, так, будто рассталась с ними только вчера.
— У Андре еще пациенты… но он скоро освободится…
Она повела их по длинному коридору в спальню, свою и «Андре». Белые стены. Огромная совсем низкая кровать, две тумбочки. И больше никакой мебели. Усадила их в изножье кровати.
