— Рубай, — рубай, я уже ел, меня улейконцы угостили.
«Бар» напоминал старый вагон, снятый с колес. Сквозь окошечки было видно, что там шла прессовка человеческих тел. У входа «жала масло» сравнительно небольшая, но энергичная толпа портовых грузчиков.
— Ну и дела у вас в Талом! — сказал я пожилому крепышу.
— Сегодня еще ничего, шанс есть, — сказал он.
— А в Фосфатке с пивом свободно, — сказал Юра, от которого веяло ароматами знойного юга.
— Так это, видишь, почему, — хитро сощурился грузчик, — потому, ребята, что то Фосфатка, а то Талый, вот почему.
— Понятно.
— Вся битва здесь, — с законной гордостью сказал грузчик.
— Пойдем, Юра, выпьем лучше шампанского, оно доступней.
1, 2, 3 (где ее искать?), 5, 6, 7 (сейчас она появится), 9, 10, 11 (на счет шестнадцать), 13, 14, 15… Вот она!
Это была действительно она. Она стояла среди других девчат и смотрела на меня искоса. Она была в белом платке и в валенках. Разве ей в валенках ходить? 16! Она смотрела на меня как-то неуверенно и даже как будто со страхом, так она никогда на меня не смотрела. Может быть, она думала…
Глава VIII
ЛЮДМИЛА КРАВЧЕНКО
Когда я увидела Витю, я подумала: неужели это он? Он стоял, такой высокий и тонкий в талии и светлоглазый, и улыбался, глядя на меня. Он был очень похож на того, что стоял там, в Краснодаре, с листиком платана в зубах и крутил пальцем у виска, думая, что я сумасшедшая. Может быть, это и был он? Ведь он краснодарец. Нет, его не было там в это время. В то время он «болтался» (как он выражается) где-то на Колыме.
Может быть, это обман зрения, думала я, когда он шел ко мне. Может быть, это из-за того, что такая ночь? Может быть, я опьянела от апельсинов?
Как он обнимет меня, как прижмет к себе, как все вдруг пропадет и какая будет духота, а на потолке будут качаться тени платанов…
Он шел ко мне, было всего несколько шагов, но за эти секунды вдруг каким-то шквалом пронеслась вся моя будущая жизнь с ним.
Тик-так, тик-так, я буду слушать по ночам ход часов. Может быть, я буду плакать, вспоминая о чем-то потерянном, чего на самом деле и не жалко, но почему не поплакать, если ты счастлива. Тик-так, тик-так, и вдруг входит мой сын, огромный и светлоглазый, с листиком платана в зубах.
Проваливаясь по колено в снег, ко мне подошел Виктор.
— Ну, как успехи, товарищ Кравченко?
— Спасибо, ничего. Скоро сдаем новую школу. А как ваши, Витя?
— Ни фига!
— Не стыдно, Витя, а? Что это за выражения?
— Экскьюз ми, мисс!
— Вы начали заниматься английским?
— Всем понемногу, ха-ха! Английским и японским.
— Ну вас! А все-таки?
— Сидим в этом вши… в этом чудном распадке. Третью скважину бурим, и все без толку. Дай-ка твои ладошки. Ух ты, какие твердые!
— Вы что, с ума сошли? Уберите руки!
— А как учеба без отрыва от производства?
— Спасибо, ничего. Вам нравится ваша специальность?
— Мне кое-что другое нравится, кое-что другое, коечто…
— Перестаньте! Перестаньте! Вот вам!
— Вот это ручки, да! Вот это ручки… А как успехи в общественной работе?
— Спасибо, ничего. Какой вы несобранный, Витя…
— Значит, все в порядке? Да, а как там танчики? «Клен зеленый, лист кудрявый, Ляна»?
— Спасибо, ничего. Я хочу попробовать классические танцы.
— Фигурка для классики, это точно. Тебе бы, девочка моя, римско-греческую тунику. Тебе бы бегать в тунике по лесам и лугам…
— Что вы делаете! Я рассержусь. На нас смотрят.
— «По лесам, по лугам и садам они вместе летают, ароматом та-ри-ра-рам та-ри-ра-рам…» Ты сердишься, да? Не сердись. Я серьезно. Я тебя люблю. Ты моя единственная. Когда будем свадьбу играть?
— Что вы говорите, Витя? Что вы говорите? Нина, Нинка, подожди меня, куда ты бежишь?
— А как у вас со спортом, товарищ Кравченко? Неужели вы не занимаетесь спортом? Всесторонне развитая комсомолка должна заниматься спортом, прыгать дальше всех, бегать скорее всех…
— Это моя подруга Нина. Познакомьтесь!
— Очень приятно, Ниночка. Бурильщик товарищ Виктор Алексеевич Колтыга к вашим услугам. Вы, надеюсь, такая же, как ваша подруга, на все сто? Так как у вас, дочки, со спортом? Нельзя запускать этот участок работы.
— Я хочу заняться лыжами.
— Это мы слышали. Лыжным двоеборьем, да?
— Да, представьте себе!
— Не дело, товарищ Кравченко. Здесь вы не добьетесь успеха. Может быть, попробовать хоккей? Клюшку можете сделать сами. Или баскетбол? Это идея — баскетбол! Вопросы тактики я беру на себя. Личный друг Рэя Мейера из университета Де-Поль и…
Он стал нам рассказывать что-то о баскетболе, потом о футболе, потом о каких-то спортивных очках и что-то еще. Можно было подумать, что он крупный специалист по спорту. В прошлую нашу встречу он весь вечер рассказывал мне о Румынии, как будто провел там полжизни, а в первую нашу встречу все говорил о космосе какие-то ужасно непонятные вещи. Он очень образованный, просто даже странно, что он бурильщик.
Мы медленно шли по площади к столовой «Маяк». Виктор размахивал руками, а Нинка смотрела на него вне себя от изумления, и вдруг я увидела Геру Ковалева.
Гера стоял с двумя другими моряками, и все они втроем в упор смотрели на меня.
— Здравствуйте, Гера!
— Привет!
— Вы давно пришли из плаванья?
— Недавно.
— А что вы такой? Плохо себя чувствуете?
— Хорошо.
— Знакомьтесь, это Виктор…
— Мы знакомы.
— А это Нина, моя лучшая подруга. Ниночка, это Гера Ковалев, моряк и… можно сказать?
— Можно.
— И поэт.
— Ниночка, ты смотри, не уезжай без меня. Гера, мы еще увидимся.
Мы остались вдвоем с Виктором, и он вдруг замолчал, перестал рассказывать о спорте, засвистел тихонько, потом закурил и даже, кажется, покраснел.
— Виктор, что вы мне хотели сказать?
— Я уже сказал.
Я вдруг потеряла голову, потеряла голову, потеряла все. Унеси меня за леса и горы, за синие озера, в тридевятое царство, в некоторое государство. У меня подгибались ноги, и я схватила его за пуговицы.
— Скажи еще раз.
— Ну вот, еще раз.
— Теперь еще раз.
— Пожалуйста, еще раз.
— Ты… ты… ты…
— Где бы нам спрятаться?
— Иди сюда!
— Туда?
Я побежала, и он помчался за мной. Мы спрятались за какими-то сараями, и он, конечно, сразу полез обниматься, но я отошла и тут вспомнила вдруг про апельсины, вынула из сумки самый большой и протянула ему.
— Съедим вместе, да?
— Давай вместе.
— Ты умеешь их чистить?
— Да, — вдруг сказал кто-то рядом, — символическое съедение плода.
На нас смотрели Коля Калчанов и стоящая с ним очень красивая девушка в брючках.
— Как там наша очередь, Николай? — спросил Виктор.
— Двигаемся, Адам.
А я не стыдилась. Я прижалась к Виктору и сказала:
— Коля, я была неправа насчет бороды. Носите ее, пожалуйста, на здоровье.
— Благодарю тебя, Ева, — поклонился Калчанов.
Я даже не обиделась, что он называет меня на «ты».
Но глаза у нее все же были печальными. Только печаль эта была не моя. Она ко мне буквально никакого отношения не имела.
Я смотрел, как они приближаются, как размахивал руками Виктор, как Люся печально взглядывала на него и как таращила на него глаза какая-то пигалица, идущая рядом.
— Вот она, — сказал я, — та, что повыше.
— Эта? — выпятил нижнюю губу Боря. — Ну и что? Рядовой товарищ.
— Таких тыщи, — сказал Иван, — во Владике таких пруд пруди. Идешь по улице — одна, другая, третья… Жуткое дело.
Мои товарищи зафыркали, глядя на Люсю, но я-то видел, какое она на них произвела впечатление.
— Если хочешь, можно вмешаться, — тихо сказал мне Боря.
Конечно, можно вмешаться. Так бывает на танцах. Отзываешь его в сторону. «Простите, можно вас на минуточку? Слушай, друг, хорошо бы тебе отсюда отвалить. Чего ради? Прическа твоя мне не нравится. Давай греби отсюда. Мальчики, он какой-то непонимающий». А к нему уже бегут его ребята, и начинается. Глупости все это. Ничего хорошего из этого не получается. К тому же, в общем-то, это стыд один, хотя и спайка и «все за одного»… А Виктор Колтыга — парень на все сто. Разве он виноват, что ростом вышел лучше, чем я, и возрастом солидней, и профессия у него земная? Морякам в любви никогда не везло.
Люся подняла глаза, увидела меня и вздрогнула. Подошла и стала глупости какие-то говорить, как будто никогда и не получала десяти моих писем со стихами. Я отвечал независимо, цедил слова сквозь стиснутые зубы. Ладно, думал я, точки над «и» поставлены, завтра мы выходим в море.
А она так ловко подсунула мне свою подружку, пигалицу какую-то, и отошла борт к борту с Виктором Колтыгой.
