– Я согласен!
– Та-ак. «Не понимает, о чем с ним говорят».
– Доктор, это вы про меня?
– «Часто переспрашивает». Ночами спите?
– Сплю.
– «Спит ночами». Вон оно что. Тогда последний вопрос. Вот говорят: здоровье не купишь...
– Я согласен.
– Та-ак. «Видимо, необратимые изменения в мозгу. Лечение бесполезно».
– Как бесполезно? Доктор, как бесполезно?
– А где он? Сидоров!
– Я здесь.
– Исчез опять. В таком случае я умываю руки. Сестра, позвоните в морг, вызовите машину, может, он вернется.
– Я здесь, доктор, мне плохо.
– А-а-а! Вот что-то такое, да, да, да... Есть здесь кто-нибудь?
– Есть, есть!
– Сидоров?
– Сидоров, Сидоров! Доктор, ради бога, что со мной?
– Положение ваше безнадежное, выхода практически нет. Единственное, что...
– Что?! Что, доктор, что?!
– Вот говорят: здоровье не купишь.
– Я согласен!
– Та-ак. «Порча. Сглаз. Хронический идиотизм».
– Я понял, доктор.
– Та-ак. «Временами проблески сознания».
– Я понял! Купишь. Вот, доктор, возьмите. Вот еще, больше нету.
– Та-ак. «Потеря памяти».
– Извините, доктор, вот еще. Всё! Честное слово.
– Откройте рот.
– А-а-а-а!
– Так вы здоровы! В боку колет?
– Нет, нет, все прошло.
– Вы где, Сидоров?
– Нигде! Везде, только не здесь.
* * *
В гримерную, только что раскланявшись с публикой, входят трагик Орлов и комик Мухин.
Мухин смотрит на приятеля восхищенными глазами; восхищение таково, что в нем тонет даже зависть.
– Ну, Петр! Ну, ты махина! Такой успех!
– Обычный, – скромничает Орлов.
– Так достоверно сыграть! – восклицает Мухин. – Как будто ты всю жизнь был продавцом. Ей-богу, я в очереди стою, знаю, что на сцене, а на тебя взгляну, думаю: сейчас обвесит!
Орлов продолжает скромничать:
– Вжился в образ. Главное – вжиться. Было бы где подсмотреть. У меня шурин – продавец, две судимости; сосед – продавец, еще не вышел; сам каждый день по магазинам. Вот и весь секрет.
– Не-ет, – льстит Мухин. – А как же Отелло? До сих пор говорят о твоем Отелло. Я играл статую во дворце, а помню: ты близко подойдешь, у меня мурашки по коже, думаю: сейчас задушит. Женщины в первых рядах сидели, за шею держались.
– Ну, да, – вяло соглашается Орлов, – неплохой был спектаклишко. – Да то же самое – вжился. В доме напротив жил эфиоп, в школе у нас один парень... мать его родила после Фестиваля молодежи и студентов в Москве. Тетки родной муж – кочегар, не мылся никогда. Сам бывало... напьешься до чертей. Было где подсмотреть, зацепиться.
– Нет, нет, нет, – не соглашается Мухин, – тут не подсмотреть, тут Бог поцеловал. Вспомни «На дне» Горького. Сатин твой. Так сыграть! Из публики несли деньги, вещи, еду. Где ты мог подсмотреть самое дно жизни?
– Как где? – удивляется в свою очередь Орлов. – У меня зять – учитель, тесть – инженер, дядя – физик-теоретик. Дно же – ни украсть, ни унести.
Мухин машет рукой:
– Это в тебе скромность говорит. Вот ты святого играешь. Я не занят в спектакле, стою за кулисами. Я на тебя смотрю, Петя!.. Верь, не верь – я креститься устал. Публика тебе детей выносит, чтобы ты благословил. Забывают, что они не в храме, а в театре.
– Я тебе еще раз говорю, – бурчит Орлов, – всё можно сыграть и даже святого, если есть где подсмотреть. У меня двоюродный брат в ГИБДД.
– И что? – не понимает Мухин.
– А то! – Орлов почему-то переходит на шепот. – Не берет.
Мухин бледнеет:
– Святой.
– Ну и так по мелочам, – продолжает Орлов. – Сосед верит всему, что в рекламе, детский сад во дворе. Есть за что зацепиться. И хватит об этом.
Оба поворачиваются к зеркалам, начинают снимать грим, затем закуривают. Мухин с наслаждением затягивается дымом, говорит:
– Вроде главный пьесу новую взял для постановки. Не слыхал?
– Взял.
– Роли не распределял?
– Распределял.
– Мне есть?
– Есть.
– Серьезно?! Кого?
– Олигарха.
– Как же я его подсмотрю?
– Запишись на прием.
– Разве что так... А тебе что предложил?
– Пенсионера... Такой жизнерадостный, веселый человек, всем очень доволен, не знает только, кого благодарить.
– Представляю, как ты сыграешь!
– Я отказался.
– Почему?
– Почему?.. А ты не знаешь почему?! – Трагик наливается кровью. – А где подсмотреть? За что зацепиться? Как вжиться-то?!
Мухин смотрит на приятеля в оторопи, беззвучно шевелит губами, часто моргает.
* * *
Жизнь пошла!.. Все выгадывают – и чужие, и свои. За так никто ничего не сделает.
Хоть с женой у меня нормально. Да и то чего-то... Вечером вчера спать легли, только я... она говорит:
– Двести рублей.
У меня внутри всё так и оборвалось.
– Как?!
– Так. Деньги вперед.
Я говорю:
– С чего вдруг?.. Сколько лет бесплатно.
Она:
– Про бесплатно забудь, не та жизнь пошла. Сейчас за что ни возьмись, всё дорого, а вчера еще... резко подскочили цены на энергоносители.
Я говорю:
– Но мы же свои.
Она говорит:
– Где есть свои, там могут объявиться и чужие.
И я умылся. Думаю: «Вот они, рыночные отношения, – дождались».
Ночью она забылась и со сна рукой...
Тогда я в мертвой тишине мертвым голосом говорю:
– Триста сорок.
Мигом с нее сон слетел.
– Что – триста сорок?
– Долларов.
Она улыбается... как перед расстрелом.
– С чего вдруг доллары? – спрашивает. – Когда вещь-то рублевая.
– С того, – говорю, – и доллары, что рубль постоянно падает.
В общем, начали торговаться. Я говорю:
– Триста долларов.
Она:
– Пять рублей.
Я:
– Двести долларов.
Она:
– Пять рублей.
Сошлись под утро... где-то... на пяти рублях. А уже вставать пора.
Встал. Думаю: чего я на бартер-то не пошел? Видно, побоялся прогадать.
Не знаю, куда придем мы все, какие сегодня к вечеру будут цены. Если еще раз на энергоносители скакнут – вообще можно стать инвалидом.
* * *
Добрые новости
(сценка на радио)
– Новости готовы?
– Да, готовы.
– С чего начинаются?
– «Вчера в одном из городов Крайнего Севера из-за нашего вечного разгильдяйства в общежитии комбината случился пожар. В сорокаградусный мороз десятки людей остались без крова, семь человек считаются пропавшими без вести».
– Опять чернуха!
– Другие новости еще хуже.
– Миллионы людей услышат утром эту новость – настроение у всех сразу ни к черту, станкостроение даст брак, пищевая промышленность – отраву. Новости должны рождать оптимизм.
– Может быть, так? «Подтверждается теория о глобальном потеплении климата на земле. Вчера в одном из крайних городов Крайнего Севера было необыкновенно тепло. Десятки людей выбежали на улицу в чем мать родила! Семеро пропали без вести».
– «Семеро пропали без вести» – нехорошо.
– «Семь человек до сих пор не хотят возвращаться домой».
– Ну вот, другое дело. А то уже совсем затюкали людей новостями.
Многие сейчас почему-то смотрят вокруг себя без оптимизма. Да, есть в нашей жизни безобразия, можно даже сказать: кругом одни безобразия. Но в то же время есть и хорошее.
Да, преступность, да, наркомания, да, проституция. Да, социально многие не защищены... мягко говоря. Грубо говоря, мрут многие. Да, экология плохая, везде зашкаливает, стрелки из приборов выскакивают наружу с порнографической наглостью.
Но в то же время! Сколько сейчас за каждым углом колдунов, знахарей, бабушек, девушек с целебной травой, пылью, грязью, слюной, мочой, перхотью!
Да, беспризорных много. В смысле, не собак, а детей. Бомжей больше, чем собак. Да, аварии без конца. С утра не скажут про аварии, все начинают озираться – что-то не так, что-то, значит, случилось в стране страшное.
Но в то же время! Сколько теперь образованных людей среди нищих! Подал гривенник и стой два часа слушай лекцию на любую тему.
Да, пенсии с гулькин нос, пособия с гулькин ус, зарплата с гулькин хрен.
Но в то же время! Если тебя с работы выгнали, ты лотерейный билет купил и машину выиграл! Квартиру в Москве выиграл!
Жена тебя из дома выгнала, ты пробок насобирал, слово сложил – и за границу на курорт! Там море круглый год! Там шведский стол круглый год!
Тебя с работы выгнали, жена из дома выгнала, на улице тебя раздели до без всего, ты в казино зашел, одну цифру отгадал – все деньги твои! Ты на эти деньги бандитов до ничего раздел, жену из дома выгнал, начальников с работы выгнал.
Вокруг себя надо смотреть с оптимизмом. Налаживается жизнь, налаживается.
* * *
В феодальном государстве лучше всех жили феодалы.
В капиталистическом государстве лучше всех живут капиталисты.
Если у нас лучше всех живут проститутки, то в каком государстве мы живем?
* * *
И миллиард выиграть – редкий случай, и кирпич на голову – редкий случай. А все-таки почему-то кирпич чаще.
