Хоронили Колованова чистенького, вымытого, с забеленными мелом кровоподтеками, от седой щетины и бороды выбритого. Лежал он в новом шевиотовом костюме и справной обувке, каких не знал при жизни. Наконец-то он снял свои навозные сапоги и оделся в дорогой костюм. Счастливая, как-то внезапно просветлевшая Колованиха жаловалась соседям, что денег ей старик не оставил, а все пришлось делать на свои, ладно, под мясо Иосифа заняла. Но обмывавшая и наряжавшая старика Колованова Марина знала, что маленькая кожаная ладанка с ключиком, притороченная к седой лодыжке старика, исчезла.
Вышитая крестами и туго набитая стружкой подушка крахмально хрустела на холоде под головой старика, будто набитая червонцами. Спустя год рассказывали, что в хлеву, за широкими яслями Иосифа, старуха раскопала тайник, в котором был кованный железной полосой сундучок, полный бумажных денег, а на дне сундучка будто бы катался тяжелый, с гусиное яйцо, золотой самородок да лежала набитая до запястья золотым песком кожаная перчатка — старик в прошлом старательствовал.
Марину старуха сразу после похорон Колованова согнала и наняла в дом молодого крепкого работника.
№ 1. Белый говорил: материалисты довели мир до того, что нечего есть и не во что одеться. И в этом кажущемся парадоксе нет противоречия. Ибо никакой идеал не может быть осуществлен только со своего уровня: реализация уровня А достигается с уровня Б, реализация уровня Б достигается с уровня В и т. д. Идеал эмоции достигается с уровня интеллекта, когда она обогащается умозрением; идеал интеллекта достигается с уровня духа, оплодотворением интеллекта верой и интуицией и т. д. Оставаясь внутри уровня, мы не только не достигаем этого уровня, но и падаем ниже него. Тем более что феноменальный мир, который объявляется материалистами единственной реальностью, — это максимальное выражение идеи, последняя — низшая — ступень проявленного Духа, ниже которой — гибель.
Из записей Лиды. Последнее сомнение.
Как человек попадает в этот мир? Откуда этот обман? Был ли человек изначально чист и свободен? Если да, то как согрешил? И если действительно согрешил, был обольщен и ввергнут в сансару — то как это могло произойти? Ведь грех, порок, несвобода — атрибуты самой сансары, ее ткань, основа, самый ее смысл и существование, и, стало быть, обольститься и согрешить можно лишь внутри самой же сансары, то есть в этом феноменальном, профаническом мире, он-то и выступает причиной (средством) и следствием обольщения. Где начало заблуждения и почему оно возможно?
Где же начало этого путешествия, а главное, в чем его смысл? И как это: находясь в состоянии абсолютного бытия, всезнания, блаженства (сатчитананда), в котором мы все, по утверждению мыслителей индуизма, некогда пребывали, можно впасть в заблуждение, в проявленное существование (въякта-пракрити), в сансару? А главное, где гарантия, что мы после этого бесконечного круговорота перевоплощений и обретения долгожданной свободы не попадем в этот круг вновь? В чем вина чистых и безвинных, которыми мы все когда-то были? Неразрешимо. Выход из этой неразрешимости может предложить, по-видимому, лишь Адвайта-Веданта (учение о недвойственности), великая монистическая философия (еще раньше идея недуализма разрабатывалась в великих сутрах Махаяны — Ланкаватарасутре, Ваджраччхедикасутре, Саддхармапундарикасутре и др., затем Нагарджуной, Бодхидхармой и др.): все ложь, все обман, призрак, пустота, мираж, и нет ни смерти, ни рождения, ни свободы, ни несвободы, ни освободившихся, ни ищущих освобождения, все Майя — и душа вечно блаженна и чиста.
МЕДИТАЦИЯ ЛИДЫ: ЗАЩИТНЫЙ КРУГ. (Ежедневно в полдень (время обеда), удалившись в свою каморку за стеллажами, Лида созерцает «защитный круг», предохраняющий ее от различных внешних и внутренних влияний, от чужой и собственной ненависти, гнева, суеты, болезней, всяких намеренных и ненамеренных посягательств на ее личность.)
Сделать несколько равномерных вдохов и выдохов, успокоить дыхание и разум.
1. Во время выдоха представить, что бесчисленные пятицветные лучи исходят из каждой поры твоего тела, сияя надо всем миром и наполняя его своим пятицветным сиянием.
Во время вдоха лучи опять вступают в тебя через поры тела и наполняют его радужным сиянием. Повторить это упражнение (то есть вдох и выдох) 7 раз.
2. Затем представить себе, что каждый из этих пятицветных лучей превращается в слог ХУМ, также пятицветный, сияющий, радужный, и что во время твоего выдоха весь мир наполняется этими пятицветными слогами ХУМ, а во время вдоха они опять вступают в тело, в каждую его пору, и наполняют его радужным сиянием. — 7 раз.
3. Далее нужно представить, что эти слоги ХУМ превращаются в устрашающих и гневных божеств. Правая рука каждого божества поднята вверх и потрясает ваджрой, левая рука в угрожающей мудре (жесте) у сердца: правая нога согнута, а левая вытянута и напряжена. Все эти божества — неотразимо гневного и свирепого вида — пятицветно сияющие, сверкающие, блистающие, и каждое из них — не больше, чем горчичное семя.
Во время выдоха созерцай эти божества как неисчислимую рать, исходящую из каждой поры твоего тела, как несокрушимое воинство, наполняющее своим сиянием и могуществом весь мир.
Во время вдоха и задержки дыхания созерцай их как вступающих в каждую пору твоего тела и наполняющих его легкостью и блаженством. — 7 раз. Вместе с предыдущими упражнениями это составит 21 упражнение (то есть 21 вдох и 21 выдох).
Затем, при вдохе, представь, что у каждой поры твоего тела остановилось и замерло это гневное и ужасающее божество, стоит в боевой готовности на входе и становится еще более грозным и ужасным. Лицо каждого из божеств обращено вперед, вовне, взгляд пылает и устремлен вдаль, все они вдруг смыкаются вокруг тебя в сверкающий покров, образуя неуязвимую, не проницаемую ни для одного врага броню. Ни меч, ни яд, ни мысль не проникнут за твои доспехи.
Это тибетская медитативная практика. Пять цветов соответствуют пяти элементам (стихиям): голубой (эфир, пространство), зеленый (воздух), красный (огонь), белый (вода), желтый (земля).
Слог ХУМ олицетворяет жизненную силу Будд и Бодхисаттв и поэтому должен визуализироваться как несокрушимая жизненная сила Будды.
Божества имеют гневный и устрашающий вид потому, что они символизируют защитную и охранительную силу добра, которое всегда угрожает злу и превозмогает его. Экзотерически их грозный и свирепый вид интерпретируется как угроза злым духам и элементалям — «Берегитесь! Мы не дремлем!»; а эзотерически — как заверение в покровительстве и преданности адепту — «Всегда рядом!» — бесстрашному йогину, которого они защищают.
Ваджра (тиб. дордже), алмазный скипетр молнии, громовая стрела, символизирует силу и могущество божества: левая рука у сердца (в угрожающей мудре) указывает на то, что мысли и желания, берущие начало в анахата-чакре (сердечный психический центр), должны обуздываться и контролироваться, с тем чтобы они не могли возникнуть в йогине: отсюда эта угрожающая мудра, выражающая противодействие нежелательным мыслям и побуждениям.
Поза твердости и устойчивости (одна нога согнута и приведена к промежности, другая вытянута и напряжена) выражает непреложность этой божественной защиты.
Эта древняя медитативная практика до сего дня практикуется в Тибете (тантрическая школа Ньингмапа) и служит делу охраны йогина ото всех вредоносных влияний извне.
Из записей Лиды. (О тапасе, аскетизме.). Ценность и необходимость тапаса может быть осознана только натурой страстной, увлекающейся, греховной. Привлекательность аскетизма возникает из чувства преодоления, борьбы с самим собой. Чем страстнее сансарический человек, тем напряженнее эта борьба и тем полнее счастье победы; чем суровее тапас, тем возвышеннее человек, тем осознаннее его борьба, и тем глубже ее обаяние для личности. Грех, падение, заблуждение — уже несомненное достижение человека ибо есть еще безгрешные и святые и уже безгрешные и святые. Еще безгрешные еще дальше от совершенства, чем преступники. Ведь пока еще безгрешные, пока еще бесстрастные, «тепленькие», как их называл Христос, — эти еще даже не стали грешными и преступными, — как же далеки они от свободы! Очищение, совершенство, освобождение возможны только через падение и заблуждение: чистота обретает свое качество, освободившись от нечистоты. Можно только уподобиться чистоте ребенка, а не остаться им.
№ 104. Настя хорошо рисует, уже маслом. Сидит, высунув от прилежания язычок, подогнув ножку. На присутствующих словно бы и не обращает внимания, не видит. Но тотчас отложит кисть, если заметит, что другим это неинтересно. Не может, чтобы находящийся рядом с ней не занимался ее делом или хотя бы не наблюдал за ним. Лучше согласна сама заняться чужими делами, только бы вместе. Вздохнет, закрутит тюбик, отвернет картонку к стене. Покачает головой, скажет:
