– Так и что…
– Димпл!
– Да я просто хочу спросить: как ты думаешь, изменился ли Саджив! Ну чего ты сразу!
– А-а-а, – расслабилась Амина и попробовала представить себе тощего мальчишку, с которым они не хотели играть в детстве, или подростка, которого видели всего два раза. – Не знаю. Наверное, такой же. Молчаливый. С лошадиными зубами. Слишком маленький для такого огромного носа.
– Какая ты злая! – расхохоталась Димпл.
– Но это же правда! Нам в какой бар?
– «Хиллтоп», – ответила Димпл, и Амина застонала, подумав, что это одно из тех заведений, где посетители оценивают вновь прибывших по бренду обуви. – Знаю, знаю. Я пыталась уговорить его на «Мекку», но не вышло. Он настоял, чтобы мы пошли туда, где он сможет угостить нас ужином!
– Он собирается нас ужином угостить?! А это еще что за формальности?
– А что плохого в ужине?
– Что в этом плохого для нас, ты имеешь в виду?
– Слушай, да я вообще в шоке от нашего разговора! Сначала пыталась его уломать не в бар идти, а просто кофе попить и вдруг говорю: «Ужин? Ты угощаешь? Отлично!»
– То есть ты хочешь сказать, что у нас с Садживом свидание? – покосилась на сестру Амина.
– Пусть даже не мечтает! Всему есть предел!
В «Хиллтопе» яблоку было некуда упасть – бар заполонили женщины с идеальными лицами. Все как одна выглядели словно фотографии из серии «После», что публикуются в разделе о макияже в глянцевых журналах. Правда, посетителей сильного пола больше интересовали дамы, производившие иное впечатление. Амина разгладила на себе платье персикового цвета из ее гардероба для свадеб, которое Димпл называла «Высокая мода от Кедбери».
– Твою мать! – прошептала Димпл, и Амина увидела длинную руку, махавшую им с противоположного конца бара, темные глаза и улыбку.
– Твою мать! – повторила Амина, подумав, что Саджив явно подрос, в отличие от его носа.
Сказать по правде, Саджив Рой вырос во всех отношениях, и через полчаса беседы за столом Амина удивленно переводила глаза с его сверкающих белизной зубов (все же немного выдававшихся вперед) на загорелые руки, сиявшие так, словно были сделаны из солнечных лучей. После окончания школы он превратился в настоящего красавца: обрамленные густыми ресницами глаза на удивление контрастировали с рубашкой. На нем были джинсы и тенниски, которые, очевидно, стоили дороже итальянских ботинок. От воротничка рубашки исходил аромат ветивера и сандала, Амина чувствовала его каждый раз, когда Саджив наклонялся к ней. Девушка ощущала странное возбуждение и подозрительность. Что же это за парень, если он пользуется одеколоном, собираясь на ужин с друзьями семьи? Да, совсем не так она представляла себе их встречу. Когда он сообщил, где живет (в нескольких кварталах от «Хиллтопа»), кем работает (программистом в сфере искусственного интеллекта), и подчеркнул, что ему нравится Сиэтл (все хорошо, вот только дождь идет постоянно), Амина тихо перешла в полусонное, пресыщенное состояние. Димпл же была на редкость в ударе: ее глаза, улыбка и даже вилка ярко вспыхивали, и она за три минуты умудрилась рассказать ему всю их жизнь.
– А какие работы ты выставляешь в галерее? – спросил Саджив.
Он недостаточно хорошо знал Димпл, чтобы заметить, как ее ноздри слегка затрепетали. Она ненавидела разговоры из серии «Искусство для чайников», но все-таки в шутку ответила:
– Мне нравится разное, но на самом деле «Джон Нимен» главным образом интересуется диалогом между авторами. Мы всегда выставляем двух фотографов одновременно, и я специально подбираю работы, которые выгодно подчеркивают друг друга. Получается в некотором роде разговор.
– А другие люди этот разговор понимают?
– Если им мозгов хватает!
Саджив откинулся на спинку дивана, положив на нее длинную руку. Когда он молчал, уголки его губ забавно кривились. Амина лениво подумала, что он, наверное, смог бы поднять Димпл одной рукой. К тому же он так посматривал на нее поверх бокала с пивом, что, должно быть, был не прочь попробовать.
– И кто у вас на очереди? Я его знаю?
– Знаешь, кто такой Чарльз Уайт? – спросила Димпл, накалывая на вилку ломтик помидора и безуспешно стараясь не выглядеть высокомерно.
– А, это парень, у которого все фотографии такие, будто он под кислотой да еще и кайф поломали? – рассмеялась Амина.
Ее двоюродная сестра раздраженно бросила вилку. Работы Чарльза Уайта произвели впечатление на них обеих, когда они еще учились в колледже. Его последняя работа – серия, снятая в приюте для женщин и опубликованная в журнале «Искусство Америки», – лежала у Амины рядом с кроватью уже несколько месяцев. В журнале была очень точная статья о мужском взгляде на женщин, куда менее интересная, чем сами фотографии: яркие цвета, странные перспективы превращали приют в Страну чудес, а его обитательниц – в современных Алис.
– Вообще-то, я считаю его работы выдающимися, – поправив салфетку на коленях, сказала Димпл.
– Ну конечно! Они абсолютно неподражаемы, – отозвался Саджив, запихивая в рот картошку фри. – И с кем же будет… э-э-э… вести диалог Чарльз Уайт?
– Пока не знаю. Был один вариант, но не получилось, – с явным напряжением ответила Димпл, приподняв плечи.
На самом деле она уже несколько недель пребывала в тихой панике, безуспешно пытаясь найти подходящего партнера.
– Похоже, это тупик! – с улыбкой наклонился к ней Саджив. – То есть ты не хочешь выставлять что-то из бытового жанра, да? Тогда фото Чарльза Уайта будут выглядеть наивными и даже жестокими. А если возьмешь что-нибудь слишком эзотерическое, то рискуешь устроить междусобойчик из двух сюрреалистов, понятных лишь немногим посвященным, так?
Посмотрев на Саджива, Амина только сейчас поняла, что тот неплохо разбирается в фотографии и, возможно, даже интересуется ею. На лице Димпл отразилась секундная растерянность. Прежде чем девушки успели что-то ответить, Саджив снова откинулся на спинку дивана и, махнув рукой в их сторону, продолжал:
– Так, значит, ты, – показал он на Амину, – фотографируешь, а ты, – коснулся он плеча Димпл, – устраиваешь выставки. И когда же вернисаж Амины?
После этих слов за столом воцарилась неловкая тишина. Амина сделала глоток пива, разглядывая Саджива поверх бокала. Неужели он и правда превратился в одного из тех мужчин, которые считают, что нетактичные вопросы говорят об их стремлении к искренности?!
– Я предлагала, – наконец произнесла Димпл.
– Мне нечего выставлять, – тут же перебила ее Амина, и Саджив удивленно посмотрел на сестер.
– Было бы, если бы захотела, – не унималась Димпл.
– Перестань, – предупредила ее Амина и повернулась к Садживу. – Я не делаю снимков, которые могли бы заинтересовать Димпл. Я просто свадебный фотограф.
– Погоди, правда, что ли? – скривился он, как будто съел что-то невкусное. – А я думал, ты модный фотожурналист…
– Нет.
– Но моя мама хранила вырезки из журналов, те, что тетя Камала присылала. Погоди, там же было фото с этим парнем… Как его звали?
– Бобби Макклауд, – тихо сказала Амина, озираясь по сторонам.
– Точно! Это же был настоящий успех, да?
Амина кивнула, чувствуя, как ужас медленно наполняет ее легкие.
– То есть ты взяла и бросила этим заниматься? Ты же была очень талантливой!
– Господи, Саджив, да она до сих пор очень талантливая! – оборвала его Димпл. – Просто у нее сейчас такой период. Не надо говорить о ней так, будто она уже умерла!
– Прости, – густо покраснел Саджив и впервые за весь вечер потерял уверенность в себе. – Я не это имел в виду.
– Да все в порядке, – ответила Амина и с облегчением повернулась к официантке, быстро приближавшейся к их столу.
– Ну как у вас дела, народ? Принести чего-нибудь еще?
– Да, – протянула ей пустой бокал Амина и подумала, что та даже не представляет, насколько сильно ей хочется выпить еще.
Он проводил их до машины. Амина изо всех сил пыталась не рассмеяться, немного смущенная его галантностью, но Саджив не спрашивал и не предлагал, он просто уточнил, где они припарковались, а потом пошел рядом с ними, сворачивая туда, куда показывала Амина.
– Ну вот, – сказал он, когда девушки привели его к машине, – уверены, что можете сесть за руль?
– Я в порядке, – закатила глаза Амина. – Димпл выступает в легкой весовой категории.
– А вот и нет! Просто я маленького роста!
– Учтите, мама убьет меня, если с кем-нибудь из вас что-нибудь случится, – добавил Саджив. – А потом тетя Санджи убьет меня еще раз!
– Спасибо за честность, – улыбнулась Амина.
После того как Димпл довольно резко осадила Саджива, он стал куда любезнее, в нем проявилась ранимость, которая напомнила Амине о том, каким он был в детстве.
– Кстати, как у нее дела? – спохватился Саджив. – Господи, кажется, я даже не спросил у вас про клан Нью-Мексико! Как там все?
– Ну что ж, значит, так, – Димпл начала загибать пальцы, – Санджи по уши увязла в подготовке ежегодной встречи индийской ассоциации, Радж делает все, чтобы поскорее заработать сердечный приступ, Камала всем навязывает чувство вины, Томас рассказывает истории самому себе, а мой отец сейчас, скорее всего, с хмурым видом наблюдает, как мама крутится перед зеркалом в очередном наряде!
