Мистер Мэддокс купил нам одежду. Однажды утром мы пришли к нему, и он подарил нам с сестрой бледно-голубые платья, объяснив, что это премия. Через неделю повез Лиз в магазин и велел ей померить насколько комплектов одежды, а потом выбрал тот, который ему понравился.
Мы не должны были носить бледно-голубые платья каждый день, надевали их тогда, когда нас просил мистер. Мне не нравилось мое платье, оно напоминало униформу. Лучше я получила бы свою премию наличными, но мистер Мэддокс сказал, что поскольку я работаю в его доме, а Лиз представляет его на встречах с деловыми партнерами, нам нужно одеваться так, как он считает нужным. Цена одежды выше, чем любые наличные премии, так что мы в выигрыше.
– Я делаю вам большую любезность, – сказал он.
Я поняла, что с мистером Мэддоксом спорить бесполезно.
Мы недолго проработали у Мэддоксов, потому что стало ясно, что Дорис и дети вообще никуда не выходят из дома, кроме своего двора. Бывало, я сидела на ступеньках у входа, следила за Синди, Джерри-младшим и Рэнди и изучала обширную коллекцию дисков, висящих на цепях ограждения. Было что-то гипнотизирующее в этих дисках – блестящих и гладких, как щиты, со спицами или в виде звезд и солнечных лучей. Когда на них падало солнце, они почти ослепляли.
Странно, но даже когда дети находились во дворе, они не играли. Сидели на траве или в пластиковых игрушечных машинках, глядя только вперед, и я не могла заставить их сделать вид, будто они едут, или чтобы они погудели, как гудит машина.
Но и во двор они выходили редко, поскольку мистер Мэддокс и Дорис опасались микробов и бактерий. Они всегда заставляли меня скрести стены, полы и поверхности столов в кухне. У них было много чистящих средств: аммиак, хлорка, лизол, средства для чистки ковров, кожи, стекла, дерева, раковин, туалетов, мебельной обивки, хрома, меди и даже аэрозоль для удаления пятен на галстуках.
Больше всего мысль, что можно чем-то заразиться, мучила Синди Мэддокс. Жир из бургера не должен был брызнуть на картошку, консервированную кукурузу она не клала на кусок мяса. Синди даже не ела яйца, потому что белок и желток вместе находились в скорлупе. Возмущалась, если кто-нибудь прикасался к игрушкам. Большинство кукол так и стояло, выглядывая из-под целлофана коробок, которые выстроились на полке в ее комнате.
Синди была единственным ребенком Мэддоксов школьного возраста. Однако родители учили ее дома. Дорис боялась, что девочка подхватит микробы. Синди плохо сдала последний экзамен, так что, хотя и было лето, она делала школьные задания. Ее не интересовала учеба, а Дорис было не интересно учить дочь. Обычно они обе сидели на диване и вместе смотрели телевизор. Иногда Дорис заставляла меня или Лиз читать Синди. Та любила, когда ей читали. Она также любила, что Лиз меняла конец истории. В рассказе Лиз маленькая девочка выживала, а не замерзала до смерти, или одноногий оловянный солдатик и бумажная балерина спасались, их не сдувало ветром в огонь.
Дорис хотела, чтобы я учила Синди, которая умела читать, но чтение не доставляло ей удовольствия. Однажды я велела ей самой громко читать. Она прочитала несколько страниц, но, когда я спросила ее, что она об этом думает, не могла ничего сказать. Я задала ей еще несколько вопросов и сообразила, что Синди не понимает ничего из того, что только что прочитала. У нее не было проблем с отдельными словами, но она не могла связать их вместе. Синди относилась к словам, как к своей еде – все по отдельности.
Однажды, пытаясь объяснить Синди, как слова зависят от слов и как от этого становится понятным их значение – например, как сочетание «ножки девочки» отличается от сочетания «ножки стола», я услышала, что мистер Мэддокс в спальне стал кричать на Дорис. Он кричал, что ей не нужна новая одежда. На кого она старается произвести впечатление? Или пытается кого-нибудь соблазнить? Я посмотрела на Синди: она вела себя так, будто ничего не слышит.
Мистер Мэддокс вошел в гостиную с картонной коробкой в руках и протянул ее мне.
– Положи это в машину, – сказал он.
В коробке лежали три вылинявших домашних платья Дорис и пара ее уличных туфель. Дорис появилась в коридоре в ночной рубашке.
– Это моя одежда, – произнесла она. – Мне нечего больше надеть.
– Это не твоя одежда, – возразил мистер Мэддокс. – Это одежда Джерри Мэддокса. Кто это купил? Джерри Мэддокс. Кто отсидел задницу, работая, чтобы заплатить за нее? Джерри Мэддокс. Так кому она принадлежит?
– Джерри Мэддоксу.
– Правильно. Я просто буду давать тебе надеть это, когда захочу. То же самое и с этим домом. – Он обвел руками комнату. – Кто хозяин? Джерри Мэддокс. Но я позволяю тебе здесь жить. – Он обернулся ко мне. – А теперь положи коробку в машину.
Я чувствовала себя так, будто попала в гущу сражения. Поскольку я работала в основном на Дорис, я посмотрела на нее, желая понять, чего она хочет от меня, чуть ли не представила, что она попросит отдать ей коробку. Но она стояла с видом человека, потерпевшего поражение, и я отнесла коробку, положив ее на заднее сиденье автомобиля.
Когда я закрыла дверцу, появился мистер Мэддокс.
– Ты считаешь, что я был слишком суров с Дорис? – спросил он. – Вовсе нет. Она из тех, кому нужна дисциплина.
Дорис была легкомысленной девушкой, когда он ее встретил, продолжил мистер Мэддокс. Она слишком сильно красилась, юбки у нее были короткими, и она позволяла мужчинам пользоваться ею.
– Я должен был вступиться, чтобы защитить ее от самой себя. И продолжаю это делать. Если я позволю ей выходить, когда она захочет, она опять возьмется за старое. Без одежды Дорис не может выйти. А значит, не попадет в беду. Я не плохой. Я делаю это для ее же собственного блага. Понимаешь?
Я молча кивнула.
Мистер Мэддокс сказал, что следующие два дня мне не нужно работать у Дорис, но он хочет, чтобы Лиз пришла. На следующее утро я поехала на велосипеде к Уайеттам, узнать, не собирается ли Джо собирать фрукты. Джо завтракал. Тетя Эл поставила мне тарелку, в ней были сухари с подливкой и яйца, поджаренные на шкварках бекона. Она налила Джо чашку черного кофе и предложила мне.
– Дети не пьют кофе, – ответила я.
– А у нас – пьют, – сказал Джо.
Тетя Эл налила мне молока, добавила туда немного кофе и две чайные ложки сахару.
– Попробуй!
Я глотнула. Молоко и сахар убрали горечь кофе.
– Вы нашли себе какую-нибудь работу? – спросила тетя Эл.
– Конечно, нашли, – кивнула я. – Теперь ваш хозяин фабрики, мистер Мэддокс, стал и нашим хозяином. Он нанял меня и сестру работать по дому.
– Неужели? – Тетя Эл поставила чашку на стол. – Джерри Мэддокс сурово относится к людям. Уж точно, так он ведет себя на фабрике, где все его ненавидят. Моя Рути работала в его семье, но долго не выдержала. А она со всеми уживается.
– Мистер Мэддокс был единственным человеком, предложившим нам с Лиз работу, – сказала я. – Он не слишком строг с нами, но ужасно командует своей женой.
– Этот человек будет командовать и стадом коров. Ваш дядя Тинсли не возражает, что вы трудитесь в его доме?
– Мы вообще-то не говорили об этом дяде Тинсли. Он не хотел, чтобы мы пошли работать. Мы – Холлидеи, сказал он, а Холлидеи не работают на других людей. Но нам нужны деньги.
– Понимаю. Но вы должны знать об отношениях мистера Мэддокса с вашим дядей.
Мистер Мэддокс, начала тетя Эл, был одним из новых чикагских владельцев фабрики, приехавший сюда. Дядя Тинсли оставался консультантом, поскольку знал процесс производства и у него сложились нормальные отношения с клиентами и с рабочими. Но очень скоро он и мистер Мэддокс столкнулись лбами. Мистер Мэддокс должен был руководить рабочими, и новые владельцы сказали ему, чтобы он сделал все возможное для снижения цен и поднятия производства продукции. Он стал следить за людьми с секундомером, заставлял их работать быстрее и так, чтобы они не делали ненужных движений, чтобы складывали каждую пару носков за две с половиной секунды, а не за три. Он кричал на них за то, что они уходили в туалет, и требовал, чтобы обедали на рабочем месте. Объявил, что каждый месяц будет увольнять пятерых самых медлительных рабочих, пока не сократит количество персонала наполовину.
По рекомендации мистера Мэддокса владельцы отказались от бейсбольной команды и от рождественской ветчины. Вскоре он заставил их продавать дома, которые фабрика сдавала в аренду рабочим, скупил многие из этих домов по дешевке, а затем поднял плату за аренду.
На фабрике никогда не было легко, продолжила тетя Эл, однако рабочие ладили друг с другом. Они ощущали, что плывут в одной лодке. Но после появления мистера Мэддокса и увольнения людей бывшие друзья стали ссориться друг с другом, предавать своих сослуживцев, лишь бы сохранить свою работу.
